Страница 63 из 208
Известный публицист «Вестника Европы» К.К. Арсеньев, признав, что, хотя значение замечательного государственного человека «может быть оценено вполне только историей», но в данном случае уже теперь справедливо «увековечить имя графа Лорис-Меликова в государственной истории России, подобно тому, как оно увековечено в военной ее истории сражением на Аладжинских высотах и взятием Карса»596.
Нравственный облик графа был эмоционально представлен в некрологе газеты «Кавказ»: «Государство потеряло человека не только сильного ума, но и находчивого, живого, предусмотрительного, не теряющегося ни при каких обстоятельствах; это был характер твердый, в высшей степени подвижный и энергический, но, в то же время, не упрямый и грубый, не надменный и отталкивающий, но мягкий и чрезвычайно симпатичный»597.
* * *
Смерть Аорис-Меликова вызвала озабоченность царских властей содержанием архива покойного, который был опечатан прибывшим в Ниццу представителем русского посольства во Франции. Оказалось, что основные бумаги хранятся в Петербурге у младшего сына, о чем министр иностранных дел Н.К. Гире сообщил государственному секретарю А.А. Половцову, последний *— императору, который распорядился: «Необходимо пересмотреть его бумаги и все, что не касается семейства, отобрать для подробного осмотра, а потом увидим, что с ним делать». Но сыновей в Петербурге не оказалось. Пришлось Половцову и генерал-адъютанту О. Б. Рихтеру опечатать квартиру. И только в начале января 1889 г. удалось разобрать бумаги, которые, по словам Половцова, «не представляли ничего интересного»598.
Такой ход дела в свое время Михаил Тариелович предусмотрел. Он понимал, что власти заинтересуются его личным архивом, и в октябре 1886 г. уничтожил «массу записок и воспоминаний», написанных им после отставки, сохранив лишь подлинные документы, передав их Белоголовому. «Пусть они, — писал он своему другу, — лежат в ваших бумагах; быть может, лет через двадцать пять, когда от нас пойдет уже лопух, перейдут они в руки будущего Бартенева или Семевского и ознакомят русское общество с переживаемой нами нынче тяжелой эпохой самодурства правительства и холопства подданных»599. Предсказание это сбылось.
История стала всеобщим достоянием. На этом фоне постепенно происходило знакомство с судьбой и самого Лорис-Меликова. В 1889 г. появилась краткая документальная биография, раскрывающая главным образом военную жизнь генерала. Ратные подвиги во времена Воронцова и Муравьева, деятельность начальника Карской области, участие в Русско-турецкой войне 1877—1878 гг., штурм Карса; многочисленные награды, честно заслуженные и в сражениях, и в делах, связанных с устройством жизни кавказских народов... «Военному человеку, — здраво рассуждает автор, — быть военным, даже героем — его прямая обязанность; но явиться современным администратором, а еще более — государственным деятелем, это дар и особенная заслуга, которая в сочетании с воинскими качествами и дарованиями, присуща не каждому из смертных»600.
Начали публиковаться и мемуары. Одним из первых откликнулся воспоминаниями Н.А. Белоголовый. В мае 1889 г. к основателю и редактору «Русской старины» М.И. Семевскому явился уже упомянутый Г.Э. Эзов с рукописью Николая Андреевича. Михаил Иванович сразу ответил Белоголовому: «Я сердечно рад, что получил Вашу статью о высоко достопамятной личности государственного деятеля и необыкновенно симпатичного человека — устами, так сказать, его ближайшего, наиболее дорогого ему в последние шесть лет человека — друга»601. В этом же письме редактор журнала просил мемуариста прислать несколько писем самого Аорис-Меликова. Белоголовый от этого воздержался. В сентябрьском номере «Русской старины» публикация появилась без писем: «Граф Михаил Тариелович Аорис-Меликов. Воспоминания доктора Н.А. Белоголового. 1878—1888». Они завершались душевными и очень теплыми словами: «Россия лишилась в лице его одного из даро-витейших, бескорыстнейших и преданных своих сынов, и можно лишь искренно мне в оскорбление живущим пожелать ей побольше таких!»602 (Курсив наш. — Ред.)
Указанные воспоминания не касались времени, когда Лорис-Ме-ликов, находясь во власти, выступал с реформаторской программой. Об этом этапе его жизни Белоголовый решил оповестить современников дополнительно — как бы продолжить свою просветительскую миссию.
В 1893 г. в Лондоне появилась анонимная брошюра, изданная Фондом русской вольной прессы: «Конституция графа Лорис-Мели-кова». В современной исторической литературе ее авторство прочно приписывается М.М. Ковалевскому, который в свое время якобы сообщил об этом историку Б.Э. Нольде. Последний пришел к выводу, что «манера изложения» публикации «не оставляет в этом никакого сомнения»603. Можно ли верить такой версии?
Перед нами очень важный, принципиального значения документ (выпавший из поля зрения историков), дающий возможность установить подлинного автора рассматриваемого издания.
25 февраля 1893 г. Н.А. Белоголовый из Ниццы писал в Лондон Ф.В. Волховскому: «Дорогой Феликс Вадимович! Нашим разногласиям я не придаю никакого значения: они неизбежны при бесконечном множестве оттенков русских стремлений к свободе, и покуда на вашем знамени крупнее всего вырисовывается конституционализм, я постараюсь помогать вам всеми остатками моих старческих сил. Вот и теперь я обращаюсь к вам с весьма серьезным предложением: мне вчера прочли очень интересную статью, скорее исторического значения, потому что она излагает конституционные вожделения во время управления Лорис-Меликова. Статья написана литературно, притом умеренна и объективна и составляет скромную оправу к весьма драгоценным документам, не бывшим доселе в печати, а потому представляющим громадный интерес; достаточно сказать, что в ней текстуально приведен весь доклад Лориса царю, известный, по слухам, под именем Лорисовской пресловутой циа$1-конституции. Я предложил автору свое посредничество для напечатания ее в Лондоне в вашей типографии... И он не только согласился на это, но жертвует от себя для этой цели 500 фр.»604.
С такой просьбой обратился либерал к социалисту, стороннику революционных преобразований. У них были давние доброжелательные отношения. При этом Николай Андреевич выдавал себя за посредника, он, дескать, действует от имени какого-то неизвестного автора и обладателя этих ценнейших материалов. В действительности же автором вышедшего в Лондоне издания был сам Белоголовый, стремившийся, как всегда, оставаться за кулисами (вспомним его многочисленные анонимные статьи в «Общем деле») своего публицистического творчества. В этом нас ‘полностью убеждает текст рассматриваемой брошюры. Открываем первый раздел. В нем почти целиком процитировано и откомментировано уже упомянутое письмо-исповедь Лорис-Меликова Н.А. Белоголовому от 20 октября 1886 г., посвященное закулисной стороне Русско-турецкой войны 1877—1878 гг. на Азиатском театре военных действий (см. док. № 16).
Это свидетельство, по мысли его автора, в дальнейшем должно было быть опубликовано и стать достоянием общественности. Пока же только Белоголовому доверялось распоряжаться этим наследием605. Возникла возможность, и Николай Андреевич, выполняя волю друга, подготовил текст указанного издания, сопроводив его заключением: «Приведенное почти целиком письмо интересно не только потому, что бросает яркий свет на многие далеко еще не выясненные события прошлой войны, но и потому, что указывает нам на причины, заставившие графа Аорис-Меликова, задолго до занятия им высшего государственного поста, прийти к убеждению, что насущнейшие интересы нации постоянно будут приносимы в жертву, пока к их обсуждению не будут допущены члены общества, пока не будет дарована большая свобода печати, пока фаворитизм и интрига не найдут удержа в публичности и гласности, в сознании неминуемой и ближайшей ответственности перед общественным мнением»606.