Страница 47 из 208
«Кричали об упразднении III отделения, будут кричать об отмене соляного налога», — саркастически заметил по поводу указа об отмене налога на соль недоброжелатель Михаила Тариеловича П.А. Валуев447. Но, думается, его язвительные насмешки над неловкими формулировками указа были следствием элементарной зависти. За несколько лет своего пребывания на посту министра внутренних дел (с 1861-го по 1864 г.) Валуев, зная отношение царя к соляному акцизу, и не пытался даже поставить на очередь дня его отмену, осуществленную Лорис-Меликовым спустя лишь несколько месяцев пребывания у власти.
Печать с редким единодушием приветствовала отмену соляного налога. В общем хоре одобрения непривычно звучал голос и «Московских ведомостей». Симптоматично, что в демократической журналистике эта мера воспринималась как обнадеживающий поворот в экономической политике, первый шаг к «податной справедливости». «Этот первый шаг нового министра финансов дает нам право надеяться, что и последующая его деятельность будет идти в том же направлении, то есть на первом плане будут стоять всегда народные нужды»448. Действительно, как будет видно из доклада Лорис-Мелико-ва царю в январе 1881 г., отмена соляного налога была лишь одним звеном в цепи задуманных преобразований для подъема крестьянского хозяйства. Аорис-Меликов, воодушевленный ее осуществлением, готовился к отмене подушной подати, уменьшению выкупных платежей и другим мерам, облегчающим тяжелое положение пореформенной деревни.
В таких заботах и хлопотах завершал диктатор трудный для него 1880 г., который мог бы быть зачтен ему за несколько лет жизни по насыщенности пережитым и всему свершенному. Он не мог предвидеть, что этот год пребывания его на вершине власти станет последним в его государственной и политической деятельности. В новогодней передовице М.Н. Катков помянет 1880 г. как год взрыва в Зимнем дворце, «год кризиса и перелома», который «не досказал своего слова и передает теперь своему преемнику неизвестное наследие»449.
* * *
28 января 1881 г. Лорис-Меликов представил императору всеподданнейший доклад. Это был не обычный, дежурный, рядовой доклад, что делался им раз в месяц или, случалось, и чаще, а программный, подводивший итоги и намечавший план дальнейших необходимых преобразований, в том числе и в сфере управления. Можно с уверенностью предположить, что к восприятию доклада Михаил Тариелович последовательно готовил Александра II и своими рядовыми докладами, и ежедневными устными отчетами, и неофициальными беседами. Используя самые разные формы общения с царем — устные и письменные, очные и заочные, официальные и формальные, — он ненавязчиво, без нажима, как бы между делом проводил мысль о неизбежности и необходимости реформ. Мысль эта преподносилась как исходящая от самого Александра И, ему принадлежащая и лишь подхваченная Лорис-Меликовым, готовым проводить ее в жизнь.
От этого приема граф не отступил и в январском докладе 1881 г. Подводя итоги своей деятельности, он не преминул подчеркнуть, что именно царь указал ему на необходимость мер, направленных не только к преследованию крамольников, но «главным образом, и к возможному удовлетворению законных потребностей и нужд населения». Михаил Тариелович на протяжении доклада не раз упомянет, что действовал «в предуказанном» ему царем направлении, идя «по пути, предначертанному Высочайшей волей», неуклонным исполнителем которой себя выставлял. Он убеждает государя Александра Николаевича, что многие предпринятые меры (облегчение участи административных ссыльных, внимание к земским нуждам, выразившееся в удовлетворении некоторых их ходатайств, назначение сенаторских ревизий для изучения этих нужд, отмена соляного налога, предпринятый пересмотр законов о печати) оказали благотворное действие. Они, по словам доклада, успокоили общество и возбудили верноподданническую готовность служить государю «для завершения великого дела государственных реформ»450. О том, что для Михаила Тариеловича было формой защиты его убеждений, явно расходившимися с традиционными для самодержца установками, П.А. Валуев, прочитав его доклад, отзовется как о «грубом каждении Государю» «ближнего боярина»451.
Лорис-Меликов объясняет, что для завершения реформ, которые «представляются до сих пор отчасти не законченными, а отчасти не вполне согласованными между собой», накоплен большой материал, который еще пополнится исследованиями сенатских ревизий. Однако все эти данные при окончательной разработке окажутся недостаточными «без практических указаний людей, близко знакомых с местными условиями и потребностями». По заключению министра внутренних дел «призвание общества к участию в разработке необходимых для настоящего времени мероприятий есть именно то средство, какое и полезно и необходимо для дальнейшей борьбы с крамолой»452.
Высказав эту свою главную мысль, для обоснования которой и был написан весь январский доклад, Лорис-Меликов тут же пытается успокоить царя, отрицая политический смысл своего предложения, подчеркивая практическое значение его в хозяйственной жизни страны. Михаил Тариелович хорошо знал о болезненно враждебном неприятии царем представительного начала как антагонистического самодержавию. Он снова повторяет заявления, сделанные в апрельском докладе 1880 г., что является убежденным противником «народного представительства в формах, заимствованных с запада», признавая, что, чуждые русскому народу, они «могли бы поколебать его политические воззрения и внести в них полную смуту, последствия которой трудно предвидеть». Снова заверяет, что признает несвоевременными предложения о созыве земской думы или земского собора, считая их осуществление «опасным опытом возвращения к прошедшему»453. Ссылаясь на прецедент в истории Российской империи, Лорис-Меликов предлагает остановиться на учреждении временных подготовительных комиссий, подобных редакционным комиссиям в период подготовки крестьянской реформы.
Состав комиссий для разработки необходимых мероприятий должен был определяться царем из представителей центральных правительственных ведомств, а также из приглашенных им сведущих и благонадежных лиц, «известных своими специальными трудами в науке или опытностью в той или иной отрасли государственного управления или народной жизни». В состав этих подготовительных комиссий (административно-хозяйственной и финансовой) предлагалось включить и ревизующих сенаторов. Для рассмотрения разработанных законопроектов Лорис-Меликов предлагал создание общей комиссии. Помимо членов подготовительной комиссии в нее включались выборные от земств и городов (по два от каждой губернии и города). После одобрения и исправления общей комиссией законопроектов они поступали в Государственный совет, куда министр внутренних дел предлагал призвать с правом голоса выборных представителей от земского и городского самоуправления, «обнаруживших особенные познания, опытность и выдающиеся способности».
Труднопроходимость этого последнего предложения Лорис-Меликов сознавал. По-видимому, продвижению его должны были способствовать выступления в «Голосе» А.Д. Градовского о реорганизации высших государственных учреждений. Без санкции министра внутренних дел они были бы невозможны на эту запретную для российской печати тему. Стоит напомнить, что на встрече с редакторами столичных изданий 6 сентября 1880 г. граф потребовал не затрагивать вопросов, связанных с государственным устройством. Но за статьей Гра-довского на эту тему, опубликованной 4 сентября, последовали другие: 9 и 16 сентября454. Говоря о задаче найти «средства к мирному и законному развитию России», автор считал, что искать их следует «в лучших комбинациях существующего», а не в западных образцах. Градовский предлагал упразднить Комитет министров как учреждение, находящееся «вне системы государственных органов», уподобляя его уже упраздненному Третьему отделению. Комитет министров дает возможность проводить законы помимо Государственного совета и Сената. Между тем, по мнению автора, роль Государственного совета столь же важна, сколь мало ощутима. Поднять ее можно, расширив связи этого учреждения с провинцией. С этой целью предлагалось расширить состав Государственного совета введением временных членов, «призываемых Государем особо на известный срок». Профессор-правовед доказывал, что мера эта новшеством не будет, поскольку полностью соответствует российскому законодательству.