Страница 184 из 208
Арсеньев К.К. За четверть века (1871—1894). Сборник статей. Пг., 1915. С. 313-315.
1 Автор этого некролога Арсеньев Константин Константинович (1837—1919), журналист, адвокат, общественный деятель, почетный академик (1900). В 1858— 1861 гг. публиковал в «Русском вестнике» статьи на исторические темы. В 1871 г. выступал адвокатом на Нечаевском процессе. Ведущий публицист «Вестника Европы» с момента возникновения журнала. С 1891 г. — один из редакторов «Энциклопедического словаря» Брокгауза и Ефрона. Арсеньев — автор ряда исследований о творчестве М.Е. Салтыкова-Щедрина. С 1911 г. — главный редактор «Нового энциклопедического словаря».
«Не слыхал последние годы почти ничего, кроме обвинений»
В прошлом месяце, 12-го числа, скончался в Ницце граф Михаил Тариелович Лорис-Меликов. Над могилой этого государственного деятеля, окруженного некогда беспримерною у нас популярностью, сумевшего в 16-месячный период своего управления, так сказать, оживить нашу жизнь, а умершего на чужбине, не слыхав последние свои годы почти ничего, кроме обвинений, — над этою могилой уместнее всего произнести христианское — мир человеку благоволения...
Та преобразовательная и общественно-приязненная идея, которой тогда явился представителем Лорис-Меликов, вовсе не была какою-то личною и произвольною его выдуманной, направленной к «упразднению правительства». Это было не что иное, как возвращение к началу царствования Александра II; это была та самая идея, из которой истекли освобождение крестьян, общественное самоуправление в земских учреждениях и самостоятельность судебной власти от бюрократии — в новом судопроизводстве. Это была та же идея, которая при начале царствования Александра I внушила ему учреждение министерств и Государственного совета, отмену тайной канцелярии, надежды на содействие лучших сил общества. И в то время, как в шестидесятые годы, как и в 1880 году, эта идея вносила в общество оживление, ставила перед ним яркую цель и вызывала к дружной работе для ее достижения. Страшное событие 1 марта нанесло удар и этим начинаниям.
Полонский Л.1 Внутреннее обозрение / / Русская мысль. 1889. Кн. 1. С. 170—171.
1 Полонский Леонид Александрович (1833—1906) — журналист, в 1870-х гг. вел внутреннее обозрение в «Вестнике Европы»; в 1880—1883 гг. издавал газету «Страна». Автор сборника «На досуге». Сотрудничал и в других изданиях.
«Нездоровая политическая атмосфера подействовала на него»
...Как и следовало ожидать, в биографических очерках, произведенных нашею «либеральною прессой», военная деятельность покойного, покрывшая его вполне заслуженною славой, отступает на второй план пред обрисовкою его как администратора и «замечательного государственного человека». Административная деятельность графа Михаила Тариеловича началась в трудную эпоху конца семидесятых и начала восьмидесятых годов. <...> Истинно русские люди в то время не сомневались, конечно, в исторической устойчивости и непоколебимости нашего государственного строя... Но политическая нездоровая атмосфера, в какую попал граф Лорис-Меликов в Петербурге, на первых же порах сильно подействовала на него, и он, быть может, вынужденно, отдался ее влиянию. Человек юга, с пылким характером, проведший большую часть своей жизни на поле брани, незнакомый с истинным смыслом красивых западных доктрин, он сразу очутился в новой, почти незнакомой ему обстановке и обаяние ее оказалось неотразимым. Он дал себя убедить той сентиментальной статистике, которая руководилась не сознанием действительных нужд минуты, а призрачными фантазиями о переустройстве всей России, сбившим в то время с толку не одного графа Лорис-Меликова.
Московские ведомости. 1888. 27 декабря. Подпись А.Ф.
«Способность привлекать к себе людей»
В Ницце [скончался] один из замечательнейших военных и государственных деятелей в России — граф МИХАИЛ ТАРИЕЛОВИЧ ЛОРИС-МЕЛИКОВ. Он родился в 1825 г., получил воспитание в школе гвардейских подпрапорщиков и в 1843 г. поступил на службу в Гродненский полк. Прослужив здесь четыре года, он, в 1847 г., в чине поручика переселился на Кавказ, по особым поручениям при князе Воронцове. С ноября 1847 г. по февраль 1848 г. Михаил Тариелович участвовал, почти ежедневно, в многочисленных действиях против горцев в Малой Чечне. Затем, в 1848 г. он принимал участие в целом ряде дел и особенно отличился в дагестанском отряде князя Аргутин-ского-Долгорукова. В этом же году получил за отличие чин ротмистра. Переходя от одного славного дела к другому, он успел приобрести громкое имя доблестного офицера кавказской армии, имя, наводившее страх на горцев. В мае 1855 г., уже в чине полковника, он вступил в Турцию, где разбил неприятеля близ Карса и Александ-рополя. В 1856 г., после окончания турецкой войны, произведен в генерал-майоры, в 1863 г. — в генерал-лейтенанты, в 1865 г. назначен генерал-адъютантом, ав 1875 г. — чин полного генерала. В последнюю турецкую кампанию, назначенный командующим отдельным самостоятельным корпусом, он оказался таким же выдающимся генералом, каким в свое время был офицером. Прославйли его битва при Аладжинских высотах и взятие Карса: в 1877 г. он получил ордена Георгия 2-й степени и Владимира 1-й степени с мечами, а в 1878 г. — графское достоинство. Благодаря доверию к графу местного населения и подрядчиков, он вел войну даже на неприятельской территории на кредитные деньги, чем доставил правительству несколько десятков миллионов сбережений. Отдыхая после кампании, граф в январе 1879 г. неожиданно получил назначение временно астраханского, саратовского и самарского генерал-губернатора, учрежденного ввиду возникших слухов о появлении в Ветлянке чумы. Слух о чуме напугал всю Европу, карантины могли убить торговлю Закавказья, нижней Волги, рыбопромышленность, Нижегородскую ярмарку. Другой человек стал бы эксплуатировать свою роль спасителя целого края. Граф, прибыв на место и убедившись, что все слухи об эпидемии преувеличены, немедленно представил о снятии исключительного положения и об уничтожении своего генерал-губернаторства. Эта быстрота и откровенность создали графу, известному до того времени только на Кавказе, огромную популярность в торговом и промышленном сословии всей России. Не успел он вернуться в Петербург с отчетом, как учреждение, после гнусного покушения Соловьева, временных генерал-губернаторов с политической целью искоренения нигилизма, вынудило его отправиться в Харьков в качестве временного генерал-губернатора шести губерний. Харьков радушно встретил графа Лорис-Меликова, и в течение целого года, хотя преследование нигилизма одинаково шло деятельно во всех южных губерниях, общественное мнение негодовало на покойного Тотлебена и восхваляло Лорис-Ме-ликова. Доступность, простота в обращении, ласковость графа располагали к нему массу. Он действительно имел способность привлекать к себе людей, его мягкие, вкрадчивые манеры, веселость очаровывали многих; женщины особенно легко подчинялись его влиянию, и надобно признаться, что женщины способствовали не мало его быстрому возвышению. В конце марта 1880 г., вместе с другими генерал-губернаторами граф Лорис-Меликов прибыл в Петербург с отчетом. Здесь, совершенно неожиданно и негаданно, в несколько дней получил он власть и значение, которым пользовались в России только герцог Бирон1 и граф Аракчеев2. Взрыв в Зимнем дворце, произведенный Халтуриным, в момент, когда вся Россия готовилась праздновать 25-летний юбилей императора Александра II, произвел положительную панику. Явилась мысль учредить диктатуру, способную дать нашему расшатанному административному организму единство и силу. Была образована Верховная распорядительная комиссия, во главе которой покойный государь поставил графа Лорис-Меликова. Верховенство графа представляет факт удивительный в истории: не было примера, чтобы диктатура с такими чрезвычайно широкими полномочиями была встречена с таким удовольствием публикою. Это было время какого-то юношеского, страстного, непонятного теперь увлечения. Покушение Млодецкого на жизнь графа Лорис-Меликова еще увеличило эту популярность. Как она была сильна, видно из того, что дело дошло до того, что беглые каторжники являлись с улицы и отдавали себя в руки графу: печать также никогда не чувствовала себя так свободно, как в это время. Эта пора диктатуры длилась с апреля до августа, пока граф, управлявший и III отделением, исходатайствовал уничтожение последнего и принял министерство внутренних дел. На этом посту, и продолжая играть роль первого министра, так как большинство прочих министров докладывало в его присутствии, он старался перейти к делу и осуществить некоторые задуманные им мероприятия: сенаторская ревизия (повлекшая к раскрытию расхищений башкирских земель), отмена соляного налога, прекращение выпуска кредитных билетов, комиссия о пересмотре закона о печати, более свободы в учебном деле — таковы были первые результаты управления графа. Более занимало его развитие самоуправления на широких началах. Весь этот план мог осуществиться лишь при полном единодушии в министерствах, но достигнуть этого было не легко. И в момент, когда идея о цельном кабинете готова была почти осуществиться, все рухнуло в катастрофе 1-го марта. Оказалось, что примирительная политика графа, и призыв общественных сил, и облегчение участи сотен молодых людей, сосланных в отдаленные края, и обещание крупных реформ — нигилизма не искоренили. Крамола шла своим чередом. Он сам, уже в отставке, заметил как-то: «Вот граф Толстой, хоть штатский, справился с нигилистами, а я и военный, да не мог». Но если мероприятия графа нигилизма не уничтожили, то только по незнанию и с злым умыслом повторяют, что небрежность графа была одною из причин 1-го марта. На деле никогда не шло так деятельно раскрытие нигилистической организации, никогда число захваченных и осужденных анархистов не было так велико, как именно при «диктатуре сердца». Известно, что и Желябов был арестован ранее 1-го марта. Затем, если в организации сыскной части оказались разные промахи, то они, конечно, к графу не относятся, так как ни в какой стране министр не может входить во все мелочи и заменять собою полицейских агентов. После 1 марта граф Лорис-Меликов не хотел или не мог понять, что той политике, которой он следовал, не было более места. Он пытался, однако, поддержать свою программу и даже влиял еще на некоторые назначения, но песня его была спета. Появление манифеста 27-го апреля, помимо участия графа, дало понять, что роль его сыграна, что доверие к его политике утрачено. Немедленно граф подал в отставку, которая и была принята; он готовился к такому исходу и в тот же день переехал с казенной квартиры, а затем отправился за границу. Последние годы он проводил почти постоянно в Ницце; отчасти вследствие расстроенного своего здоровья, отчасти вследствие того, что после того, как он занимал такое положение, ему неловко было разыгрывать перед публикою роль падшего величия. Он наезжал, впрочем, изредка в Петербург и, между прочим, принимал участие в обсуждении весьма важного вопроса о военной повинности на Кавказе.