Страница 182 из 208
6 Склифосовский Николай Васильевич (1836—1904) — хирург.
7 Пирогов Николай Иванович (1810—1881) — анатом, хирург, общественный деятель и педагог, основоположник военно-полевой хирургии. Участник Севастопольской обороны (1854—1855), Франко-прусской (1870—1871) и Русско-турецкой войн.
8 Сутугин Василий Васильевич (1839—1900) — доктор медицины.
9 Ведомство учреждений Марии Федоровны (1759—1828) — императрицы, жены Павла I, — возникло из воспитательных и благотворительных организаций, бывших с 1796 г. под ее управлением. В 1828 г. все эти учреждения и школы были переданы в управление IV отделения собственной Его Императорского Величества канцелярии.
10Арцимович Виктор Антонович (1820—1893). Окончил курс в училище правоведения в 1841 г. Участвовал в сенаторских ревизиях. В 1854 г. назначен тобольским губернатором, в 1858 г. — губернатором в Калуге. Активно участвовал в подготовке реформ 1860-х гг.
№ 84
«КАРАЮЩИЙ МЕЧ, ОБВИТЫЙ МИРНОЙ ОЛИВОЙ»
Обуздать крамолу, положить конец революционному террору и установить точки сближения между правительством и легальной либеральной оппозицией в среде общества, — такова была руководящая мысль, которую Лорис-Меликов полагал в основу своей программы, становясь во главе «Верховной распорядительной комиссии». Карающий меч, обвитый мирной оливой, — вот что избрал он своим орркием: меч для подпольных террористов, олива для либеральной оппозиции. Разумеется, и революционеры, и реакционеры встретили эту программу с одинаковой враждебностью. Революционеры тотчас сложили про Лорис-Меликова язвительную песенку, которая пошла по устам:
Мягко стелет, жестко спать, —
Лорис-Меликовым звать...
Изменение правительственной политики в либеральном направлении представлялось Лорис-Меликову лишь в виде возвращения к принципам первой поры царствования Александра II, к периоду освободительных реформ, к широким правительственным мероприятиям, направленным на материальное благоустроение освобожденной деревни, к развитию всесословного местного самоуправления, — земского и городского, — к расширению свободы печати, к преобразованию податной системы на более демократических началах. Стоял он и за привлечение местных общественных деятелей к участию в подготовке законодательных мероприятий... в формах 60-х годов.
Но существенное различие между Лорис-Меликовской программой и стремлениями либеральной части общества состояло в том, что Ло-рис-Меликов смотрел на положения своей программы как на конечный предел государственной обновительной работы, тогда как в глазах либеральной части общества это был лишь первый шаг к полному водворению в России правового порядка, основанного на конституционных гарантиях свободы и права. Лорис-Меликов стремился только вернуться к системе, которая была выдвинута в начале царствования Александра II, и этим исчерпывалась задача, которую он себе ставил.
Кизеветтер А. А. На рубеже двух столетий (Воспоминания 1881—1914). Прага, 1929. С. 94, 96-97.
Кизеветтер Александр Александрович (1866—1933) — историк, публицист, общественный деятель. Окончил Московский университет, ученик В.О. Ключевского. Видный деятель «Союза освобождения» и конституционно-демократической партии, один из главных сотрудников «Русских ведомостей». Во II Государственной думе состоял депутатом от г. Москвы. С 1922 г. — за границей, профессор Пражского университета.
№ 85
«РУССКИЕ ВЕДОМОСТИ» О ПОСЛЕДНИХ ДНЯХ ЛОРИС-МЕЛИКОВА
Между высокопоставленными лицами, посещавшими графа, следует прежде всего отметить Великого князя Михаила Николаевича, приезжавшего очень часто из Канн навещать больного. Беседы с Великим князем о Кавказе, о недавних битвах, в которых они участвовали, всегда оживляли графа и доставляли ему большое удовольствие, но Михаил Тариелович не предавался [иллюзиям] и знал, что в случае новой войны России нельзя будет более рассчитывать на него. За несколько дней до своей смерти граф велел телеграфировать в Неаполь дочери Софье Михайловне Новиковой и сыновьям в Россию, чтобы они поскорее приехали в Ниццу. 24 декабря утром Михаил Тариелович заявил графине, что сегодня будет последний визит доктора. Когда испугавшаяся этих роковых слов графиня стала успокаивать больного, он опять повторил, что чувствует, что умрет в тот же день, и ркасно сожалел, что не может еще раз обнять свою старушку мать, проживающую так далеко в Тифлисе.
Весь этот день граф провел очень тихо, без особенных страданий, так что окружавшая его семья утешала себя, что смерть еще не так близка, как предполагал граф. Около 9 часов вечера Михаил Тариелович обнял каждого из окружавших его членов семьи и закрыл глаза, заснул вечным сном. Графиня тотчас телеграфировала о постигшем ее несчастий Государю Императору и получила от Его Императорского Величества и от Великого князя Михаила Николаевича ответные телеграммы с выражением соболезнования и живейшего сочувствия.
На другой день, на первой панихиде, отслркенной в комнате покойного графа, присутствовала Великая княгиня Ольга Федоровна1. Как только французский военный министр г. Фрейсине2 узнал о смерти графа, он телеграфировал генералу Гарнье де Таре, командующему войсками, расположенными в Ницце и Виллафранке, чтобы русскому генералу на похоронах отдана была такая же честь, как французскому дивизионному генералу. Нечего и говорить, что эта мера была принята только потому, что граф Лорис-Меликов был русский генерал; никогда ничего подобного не делалось ни для немецких, ни даже для итальянских офицеров.
О похоронах гр. М.Т. Лорис-Меликова корреспондент «Нов. времени» передает:
В 91/2 часов, в четверг, 15 декабря, половина всего гарнизона Ниццы и Виллафранки стянулись к вилле Коринальди, занимая улицы Макарони и Галеви, Английское гуляние и весь сквер, образованный из сада виллы. Участвовали: 159-й пехотный полк, 7-й батальон пехотных стрелков и 23-й батальон пехотных егерей. Горная батарея 38-го артиллерийского полка стояла перед фасадом виллы. Несколько тысяч любопытных окружали ее, располагаясь вдоль всего прибрежья. В 10 часов приехали Его Высочество герцог Георгий Максимилианович Лейхтенбергский3, губернатор Ниццы, седовласый и статный генерал де Коатпон, мэр города граф де Малосена, префект г. Арсен Анри (Агзепе Непгу), прокурор республики виконт дю Муарон, генеральный секретарь префектуры Брю д’Ескиль, австрийский генеральный консул граф Туровский де Везель, русский консул Батурин и полный состав офицеров здешнего гарнизона вошли в комнату, где лежало тело. После литии гроб закрыли и понесли на колесницу, запряженную четверкою лошадей.
Началось шествие при залпах из пушек (по 11 выстрелов за раз) со старого СЬа1еаи, на горе, возвышающейся над городом. Впереди шла музыка егерского полка, потом командующий всеми войсками ген. Гар-нье де Таре; батальон 7-го егерского полка, за которым шли трубачи, бригада конных жандармов, сабли наголо, траурная колесница, исчезавшая под громадными венками; кисти держали генералы Гакман и Коатпон, префект и мэр в парадных костюмах. За колесницею вели походного коня ген. Коаптона, покрытого крепом; на чепраке вышит был французский герб; когда проходила колесница, знамя 159-го полка, завешанное крепом, медленно опустилось до земли, и все строевые офицеры отдали салют саблями. За гробом шли гр. Тариель Михайлович, графиня Мария Михайловна, ген. Новиков и Забалов, русский консул и огромная толпа русских и иностранцев; убитая горем графиня Нина Ивановна следовала в карете с С.М. Новиковой; часть войск шла по бокам, остальная — за кортежем, и длинный ряд карет замыкал шествие. Когда процессия завернула на Английское гуляние, раздались вдруг звуки русского гимна. Русские сняли шляпы с недоумением; оказалось, что французы, не знакомые с нашими обычаями, сами устроили этот вид чествования, как самую высшую почесть покойному и вместе с тем как знак дружбы, соединяющей их с русскими. Несмотря на огромное расстояние от кладбища, на страшную грязь и горячие лучи солнца, почти все дошли пешком до красивой местности, где возвышается часовня. Туда внесен был гроб при громе пушечных выстрелов; на темном деревянном гробе положили ножны от сабли, белую шапку, а кругом лежали венки и букеты. Кончилась панихида, снова раздался гром пушек, и все медленно разошлись. Когда вдова покойного показалась у ворот кладбища, музыка снова заиграла русский гимн, потом заменившийся французским национальным гимном при проходе генералитета. Через несколько недель, когда здоровье дочерей покойного графа несколько поправится, а вдова его наберется сил, вся семья отправится в Тифлис, где совершится предание тела земле.