Страница 114 из 208
«Я не могу согласиться с мнением, что имя графа Лорис-Мелико-ва само по себе есть уже целая программа — как выразилась одна из наших газет; но что оно много обещает и дает право ждать чего-то нового, не похожего на все бывшее — с этим я не только согласен, но готов даже сам доказывать это. Я живо помню свои впечатления, когда мне приходилось читать короткие, случайные, но очень многозначительные известия о графе Лорис-Меликове вскоре после назначения его харьковским генерал-губернатором»...
«Программа — не программа, но что-то совсем новое чувствуется уже теперь, хотя граф Аорис-Меликов только и успел сделать, что выпустить свою прокламацию к обществу, и даже «Новое время» заметило, что «чем-то новым, успокоительным, бодрящим повеяло в воздухе», а газетные статьи и фельетоны приняли даже «несколько праздничный тон». Действительно, печать с замечательным единодушием и редкой в ней искренностью высказалась по поводу нового назначения графа Лорис-Меликова: «Слава Богу! На душе стало легче», — воскликнул «Голос».
«Едва ли, — замечает «Молва», — можно было сделать лучший выбор для исполнения той тяжкой задачи, которая возложена теперь на графа Лорис-Меликова». «Новости» назвали «первое слово» графа «столь же симпатичным, как и вся его деятельность, доставившая ему общую любовь и доверие». «Петербургские ведомости» заявили, что «общее высокое доверие и живейшее сочувствие и любовь», которые снискал себе бывший харьковский генерал-губернатор, «должны внушить нам наилучшие надежды». Словом, все газеты отнеслись к назначению графа Лорис-Меликова не только сочувственно, но даже (если не считать «Московских ведомостей») с некоторым ликованием... Да и как нам не ликовать, когда мы все вдруг почувствовали, что мы нужны, что мы можем быть полезны, можем нечто значить!
Гайдебуров П.А. Аитературно-житейские заметки // Неделя. 1880. 24 февраля.
«Возвратить отечество на путь мирного преуспеяния...»
Россия остается все еще по-прежнему неумиротворенною и неуспокоенною и под действием тех же исключительных мер, которые были установлены в апреле прошедшего года. Те же временные генерал-губернаторства, те же военные суды и пр. Положение для всех тяжелое, ^
хотя теперь в обществе стала пробиваться надежда, что желаемое всеми умиротворение не за горами, что существующему ненормальному положению скоро наступит конец. Надежда эта — странно сказать! — появилась именно тогда, когда вследствие покушения 5-го февраля учреждена была нарочно для искоренения крамолы особая Верховная Распорядительная Комиссия, начальнику которой предоставлялся выбор всех членов этой комиссии, и когда, следовательно, можно было опасаться еще гораздо больших отягчений, чем те, которые уже пережиты. Как всегда, в случае чрезвычайных полномочий, предоставляемых одному лицу, имя этого лица делает более или менее ясною для всех программу действий, так и в данном случае, раз стало известным, что начальником Верховной Распорядительной Комиссии назначен граф Лорис-Меликов, все успокоились, ибо были убеждены, что в руках этого человека дарованные ему Верховною властию громадные полномочия послужат никак не к отягчению общества, а к его облегчению и умиротворению, а может быть, даже к указанию тех препятствий, которые стоят теперь на пути его правильного развития, что, во всяком случае, эти полномочия будут приложены к делу умно и с несомненною пользою. Такую репутацию в общественном мнении России граф Лорис-Меликов создал себе своею деятельностью на посту временного харьковского генерал-губернатора, где в течение девятимесячного управления краем он сумел так вести дело, что чрезвычайные полномочия его ни для кого не были приметны, а между тем край оставался вполне спокойным, сам же граф пользовался общим всех уважением и любовью. В чем состоит и как приобретается это искусство управлять, если можно так выразиться, не управляя, или, говоря другими словами, не давая никому чувствовать тяжести, уметь даже в смутное время устранять источник смуты и тем сохранять общий мир и довольство, этот секрет известен немногим. Граф Лорис-Меликов, как можно судить по его управлению в Харькове, не относится к любителям сокрушения. В обращении своем к петербургскому обществу, в своем новом звании, в качестве начальника Верховной Распорядительной Комиссии, граф Лорис-Меликов точно так же объявляет, что «на поддержку общества он смотрит как на главную силу, которая может содействовать ему в возобновлении правильного течения государственной жизни». Для этой цели, в указе 12-го февраля ему предоставлено право «призывать в комиссию всех лиц, присутствие коих будет признано им полезным».
Таким образом, программа устанавливаемой указом 12-го февраля в лице графа Лорис-Меликова новой власти для борьбы с крамолою значительно расширяется противу прежних программ подобного рода не только в объеме полномочий, но и в теоретической основе.
Прежде власть для борьбы с крамолою вооружалась только карательными мерами, которые приводились в действие на основании полицейских подозрений и дознаний, или полицейских и военно-судебных следствий. Фикция существовала такая, что крамола коренится в злой воле небольшого кружка лиц, закоренелых в ненависти к современному государству и общественному строю, который через агитацию уловляет в сети незрелые умы, делая их своими орудиями для разных злодеяний. Потому предполагалось, что стоит только уловить крамолу в ее корнях и нитях — и тогда крамоле будет положен конец. Долговременный опыт доказал, однако, что одними караниями ничего достигнуть нельзя, что карания не только не устрашают и не уменьшают числа крамольников, но точно увеличивают их. Вообще под влиянием карательных мер революционное движение приняло характер массового, стихийного, подражательного, в котором не усматривалось ни корней, ни нитей и которое хотя совершалось иногда при посредстве агитации, но где агитация прежде своего появления видимо ожидалась уже. Последнее обстоятельство, естественно, вело к предположению: нет ли в самой жизни, в многоразличных ее сферах, состоящих под разными влияниями, и таких влияний, которые не только облегчали бы агитации действие на незрелые умы, но и самые эти умы предрасполагали к уклонению с законного пути, одним словом, в самом положении вещей нет ли чего-нибудь такого, что подготовляет революционный материал? Мысль о том, что одних карательных мер недостаточно для борьбы со злом, сознана уже давно правительством и оно призывало рке общество к содействию. Но не было сделано указаний, как и в чем должно выразиться это содействие общества, и воззвание к обществу осталось без последствий. Теперь графу Аорис-Меликову предоставлено широкое право пользоваться содействием общества во всех тех случаях, когда он признает это нужны^, и вместе с этим ему дано право распоряжаться не только всеми существующими в России правительственными учреждениями и лицами, насколько то признано будет им нужно для Высочайше возложенной на него задачи, но и непосредственно испрашивать новые Высочайшие повеления и указания в тех, конечно, случаях, когда окажется нужным сделать какие-нибудь перемены в тех или других частях существующего порядка, чтобы поставить его в соответствие с его задачею. Своею же задачею граф Лорис-Меликов ставит, как он объясняет это в своем обращении к петербургскому обществу: не только «восстановить потрясенный порядок», но и «возвратить отечество на путь дальнейшего мирного преуспеяния, указанного благими предначертаниями Августейшего его вождя».
Казалось бы, надобно было только радоваться, что такое большое дело, как распознание наших общественных недугов и уврачевание их, принял на себя такой человек, как граф Лорис-Меликов, который в Харькове доказал свое умение и бороться успешно с крамолой, и понимать данное настроение, и данные нужды и желания общества. Чего же лучше? Между тем, странное дело! некоторым из наших патриотов не нравится именно то, что граф Лорис-Меликов не хочет ограничиться исключительно одними карательными мерами, а хочет вступить в какие-то сношения с обществом и выслушивать его мнение, принимая его к сведению и даже к руководству.