Берг

Кинжал! Это же его собственный кинжал! Он всё время был у него на поясе! Нет! Нет! Нет! Только не это…

— Вы… Что вы наделали? — прошептал Алдор чуть слышно, и от отчаяния на глазах навернулись слёзы. Всё! Для него всё кончено, он останется здесь в этой комнате навсегда…

— Я просто наказал предателя. — Граф положил кинжал на стол, и Алдор зажмурился, не желая верить в то, что случилось. Так не должно быть! Слёзы из глаз сорвались вниз. Граф вернулся и опустился рядом на корточки, внимательно рассматривал лицо своего рыцаря. — Поплачь, мой мальчик. Время подумать у тебя есть. Ты же знаешь, как долго умирают раненые в живот. У тебя будет время всё обдумать, помолиться… Скоро ты увидишь своих, передай там привет своему отцу лично от меня…

— Милорд! Милорд! — Залетел запыхавшийся слуга, и граф поднялся на ноги, отворачиваясь.

— Что случилось?

— Войска графа Вольдейна! Они пришли в движение и идут сюда. Наверное, будет штурм. Барон Ард просит вас спуститься и посмотреть самому.

— Ночью? Штурм? Что за нелепость?

— Барон Ард сильно настаивал.

Граф повернулся на каблуках, словно искал что-то, глаза его уже не замечали Алдора под ногами.

— Хорошо. Пошли. Посмотрим, что там они затевают.

Через миг Алдор остался один, он попытался сесть, но сильная боль прошила тело, и он, в мгновение вспотев до слабости, опустился на пол, прижавшись щекой к холодному полу. Закрыл глаза.

Всё. Для него всё кончено теперь. "Берг… Мой милый Берг, ты никогда не будешь моим… Я никогда уже не смогу вернуть тебя… Всё… Моя жизнь… Моя любовь… Он убил меня из-за тебя… Он убил меня…"

Сознание медленно-медленно ускользало от него. Он ещё силился удержать его, не дать растаять в той боли, что гнездилась где-то там, но не мог. Белый туман заволок всё, и Алдор потерял сознание.

* * * * *

— Я так и думал, что он бросит нас здесь. Слишком всё казалось гладким… — Ниард вздохнул и прикрыл глаза. — Разве можно доверять предателю?

Вэллия промолчала. Она уже много раз пыталась спорить, защищать пропавшего Алдора, но затянувшееся отсутствие его уже страшило и её саму. Что могло случиться? Что произошло? Не мог же он сделать всё это специально?

— Если бы он хотел нас предать графу, уже бы кто-нибудь явился за нами, — прошептала единственное, что нашлась ответить.

Да, времени прошло много, факел выгорел, и уже долго они сидели в темноте. С наступлением ночи стало прохладно, и молодые люди тесно прижимались друг к другу под одним плащом, стараясь сохранить остатки тепла. Молодого маркграфа бил лихорадочный озноб, и Вэллия, укрыв их двоих своим плащом, держала мужа за руку и тихо молилась.

Какой-то внутренней частью сознания она ещё продолжала верить, что всё будет хорошо, что потомок бергских князей не мог предать их, не мог их бросить. Ведь он любил её, он хотел сделать её своей женой, значит, он не может сделать ей больно, предать её.

А с другой стороны, ведь где-то он пропал, и время уходит. Он обещал придти с наступлением ночи, неужели здесь так медленно идёт время? Кажется, что уже давно наступила ночь, а Алдора нет, как будто ход времени замедлился, и ночь всё никак не наступит. А они здесь, в этом замкнутом пространстве, и самим не выбраться никак.

— Лет через сто или больше нас найдут здесь совсем случайно, — негромко произнёс Ниард, — и все будут гадать, кто же это встретил здесь свои последние дни? — Он усмехнулся, и Вэллия сильнее стиснула его руку, шепнула:

— Господи, Ниард, о чём ты?

— Он не придёт. Он специально сделал это всё. Ты же сама говорила, он хочет стать правителем Берга. Зачем ему нужны мы? Мы сейчас потеряемся для всех, а он займёт Берг для себя…

Вэллия нахмурилась и медленно покачала головой отрицательно, нет, она всё же не верила. Просто Ниард не знает его, как знает она. Ну, не может он быть таким подлым, таким коварным. Не хотела она верить в такое предательство. Он же до последнего отказывал ей в помощи. Не хотел он этого предательства своему сеньору. Она же своими глазами видела, как сомневался он, как мучился. Может быть, то, что произошло — только порыв, он, может быть, и сам этого не хотел. Но где же он? Где?

Вэллия вздохнула. Ниард после некоторого молчания заговорил первым:

— Даже если мы здесь останемся, даже если умрём здесь, я всё равно рад, что мы вместе, что ты со мной… — Голос его сорвался на шёпот, Вэллия прикусила нижнюю губу, чувствуя, как в груди вспыхнуло с болью ярким вдруг порывом неожиданно нахлынувшей любви.

Ну и пусть, пусть! Главное, что они вместе, что они рядом! Она ведь так сильно хотела быть рядом с ним, увидеть его!

Пальцы впились в его ладонь, может быть, даже ногтями прорывая кожу, но Ниард не чувствовал боли.

— Я люблю тебя… — прошептала она и склонила голову на его плечо. Ну и пусть, пусть всё будет так, как будет.

* * * * *

Сознание возвращалось медленно, словно из долгого сна никак не мог проснуться. Только боль не давала нырнуть в омут бессознания окончательно, держала на плаву.

Алдор резко открыл глаза, как проснулся, но боль не пропала, наоборот, она усилилась, свернулась тугим клубом в животе, горячо пульсировала. Он тут же вспомнил всё и выругался через зубы. Конечно, умирать ему ещё рано. Как сказал граф? "У тебя будет время…" Конечно, он усмехнулся, от таких ран умирают долго и мучительно. Проклятье! Это ж сколько ещё? Уже бы быстрее…

И тут его осенило, он аж вскинулся, не взирая на боль. Как же? Ему нельзя торопиться умирать, он ещё не всё сделал! Ведь там, под лестницей, маркграфиня и её муж, и никто не знает, что они там, и никто не освободит их. Они тоже умрут там, а перед смертью предадут проклятью его имя…

О, Боже… Он не может бросить их там, он не может позволить ей умереть. Только не так… Он сам запер их там, он отвечает за них, и он не может стать их невольным убийцей. Он должен помочь им! Найти силы помочь им!

Алдор сделал над собой усилие, кусая губы, сумел приподняться на локтях, чуть-чуть сумел подтянуть колено. Но сапог скользнул в луже крови, и Алдор не смог опереться на эту ногу. Попытка за попыткой, и вот, наконец, он опёрся на колено, а потом только на ногу. Он даже сам восхитился своей маленькой победе. Ещё чуть-чуть, ещё маленько, пальцы рук проскользнули по влажному полу, и он поднялся на ноги. Его вырвало. Чтобы не упасть, пришлось опереться на стену. От слабости кружилась голова, перед глазами прыгали яркие круги. Мутило от потери крови.

Закрыв глаза, он стоял у стены, собираясь с силами. Какая долгая дорога предстояла ему, а ведь он шёл по ней сюда чуть ли не бегом, летел, как на крыльях, а теперь…

Он осторожно расстегнул пуговицы камзола. "Проклятая мода! Кому понадобилось делать их так много!" Кровь пропитала полу котарди и рубашку спереди, и даже пояс брюк, пока он лежал на животе без сознания. Надо чем-то остановить её, что-то придумать. Алдор огляделся; в свете горящей свечи заметил что-то белое на спинке кресла. Придётся сделать несколько шагов, а для этого надо отделиться от спасительной стены. Он несколько раз выдохнул, превозмогая боль, и сделал первый шаг, кусая губы.

"Проклятый граф! Я доверял тебе, я любил тебя, как отца, я на всё для тебя был согласен, а ты… ты меня предал с самого начала, ты и не думал обо мне никогда. Я нужен был тебе только для того, чтобы ты стал хозяином Берга, чтобы ты подпортил жизнь своему врагу…"

Это оказался чистый жипон, рубашка, и Алдор не удивился, он знал тягу графа Доранна к тому, чтобы всегда выглядеть безупречно. Он следил за модой и требовал этого от своих рыцарей. Видно, граф не успел переодеться в чистое. Ну и ладно, сойдёт. Алдор скомкал её и придавил к ране. Больно, чёрт возьми.

Он вернулся к стене и медленно пошёл, опираясь на левую руку, скользил пальцами по холодным камням. Каждый шаг, как победа над собой, над обстоятельствами.