Берг

* * * * *

Дни шли за днями. Наступил май, зацвели фруктовые деревья в саду. Душа наполнялась радостью, непреодолимым желанием жить, радоваться жизни и предстоящему лету.

Барон Дарл всё ещё гостил в Берге, а вот советник маркграфа барон Гердис отпросился в свои земли, проведать жену и сыновей, и Ниард отпустил его, всё больше и больше сближаясь с дядей своей жены. Вместе с бароном Дарлом они занимались делами по строительству крепостей, следили за работой мастеров. Посетили замки баронов и мелких рыцарей в землях Берга, проверяя, готовы ли вассалы маркграфа к предстоящей войне, если, конечно, опасения подтвердятся. Играли в шахматы, устраивали выезды на охоту.

Чем больше времени проводили они вместе, тем более доверительными становились их отношения. Барон Дарл не торопился уезжать, получая удовольствие от времени, проведённом в коллективе с этим молодым, но не глупым парнем. А маркграф видел в лице барона старшего наставника, родственника, и относился к нему, как к старшему брату.

Но внимательный и наблюдательный барон видел не только то, что ему показывали, годы общения с другими людьми и жизненный опыт научили его видеть значительно больше, замечать детали в поведении, в словах, в поступках.

Он и сам не мог точно сказать, с какого момента, он вдруг заподозрил, что в отношениях между молодыми людьми не всё гладко, как кажется на первый взгляд. Может быть, после того, когда, уезжая на несколько дней по землям вассалов, молодой маркграф растерялся на предложение барона поцеловать супругу на прощание. Может быть, опытный взгляд советника заметил холодность и робость в глазах племянницы, когда она смотрела в лицо своего мужа за столом. Как избегает она прикосновений его рук, как уклоняется от случайных прикосновений его плеча, колена у камина, как настороженно следит за движениями супруга.

Нет, что-то здесь было нечисто.

Барон Дарл пытался вызвать племянницу на откровенный разговор. Он боялся, что терпеливый и спокойный на вид молодой маркграф бывает груб с женой, поднимает на неё руку или творит насилие. Но крестница не подтвердила его опасений, напротив, она смотрела на дядю такими глазами и защищала супруга, что барон начал сомневаться в себе самом и своём жизненном опыте.

— Что вы, дядя Дарл, он ни разу не поднял на меня руку! Я даже представить себе не могу, что он может это когда-нибудь сделать…

— А как мужчина он не бывает груб с тобой?

Она растерялась, сглотнула и шепнула:

— Как это?..

— В моменты близости он не делает тебе больно? Он думает о тебе?

Она отрицательно мотала головой, а сама быстро моргала в растерянности, чем только настораживала барона ещё больше.

— Нет, что вы?..

— Ты не лжёшь мне?

Она опустила глаза, пряча взгляд, — первый признак, что не говорила всей правды, но больше не сказала ни слова, несмотря на все старания барона.

Дальше ему предстояло добиваться правды уже от самого маркграфа. Тот тоже на все вопросы удивлённо вскидывал брови и отвечал отрицательно. Нет, он не бил её, не унижал, не творил насилия, одним словом, образцовый супруг.

— Нет, я, конечно, принимаю во внимание обстоятельства вашей свадьбы, ты теперь прекрасно знаешь, что у неё до тебя был мужчина. И что, это никак не повлияло на твоё отношение к ней?

— Не понимаю я вас… — Конечно, молодой человек был застигнут врасплох содержанием такого разговора. Чего это вдруг всегда понятный, внимательный барон начал интересоваться интимными подробностями семейной жизни своего подопечного? Этот разговор давался ему с трудом, он хотел прекратить его.

— Обычно в таких случаях мужья мстят своим жёнам, вымещают на них свою злость и обиду, что не они первые… — Но договорить барон Дарл не успел. Молодой маркграф перебил нетерпеливо:

— Ну, я же сказал вам, что я не бью её! Что я не трогаю её!

— Почему?!

Маркграф растерялся, выдохнул, опуская плечи.

— Что, почему? Почему я не бью её? А я должен, да? Мне надо обязательно бить её, да?

Барон внимательно следил за его лицом, глазами, замечал, как дрожат его губы и подбородок, словно он вот-вот и расплачется. Это этот-то парень, с его выдержкой и терпением?

— Так поступил бы любой другой… Я же был при твоём разговоре с графом, ты помнишь? — Барон даже перешёл на "ты", лишая разговор официальности, желая стать ближе. — Он унизил тебя. Он тебя обидел. И что, ты даже не попытался отомстить ему через его дочь? Ты ни разу не сделал ей больно?

Маркграф устало прикрыл глаза, стискивая пальцы на обеих ладонях в кулаки.

— Ниард, мальчик мой, я же вижу, что что-то не так…

— Это она вам сказала, да? — Он разозлился. Что ж, когда защищаешься, реакция, может быть и такой. — Я не хочу об этом говорить! Это моё, понимаете? Только моё! Я и так сделал для неё всё, что мог! Я дал ей больше, чем должен был! Чем дал любой бы другой на моём месте, а она…

Барон взял его за плечи, больно впился пальцами.

— Она не при чём…

Маркграф вдруг сник, понимая, что сказал больше, чем следовало, и начнутся новые вопросы. Барон прошептал мягко, доверительно:

— Что-то не так ведь, верно? — Мягко встряхнул за плечи, заглядывая в лицо. Но Ниард дёрнулся, пытаясь сбросить с себя руки барона, зло глянул снизу вверх через изогнутую чёрную бровь.

— Отпустите меня! Я не хочу говорить об этом…

Но руки барона сбросить ему не удалось, наоборот, пальцы ещё сильнее впились в плечи, больно.

— Что ты скрываешь? Ниард?

— Спросите у неё…

— Она никогда не скажет, я уже пробовал… Ты же взял с неё слово, верно?

— Я не хочу! — Он дёрнулся всем телом и рывком поднялся на ноги, теперь глядел на барона сверху, он был выше его, но барона Дарла это нисколько не смущало. Маркграф отвернулся и, помолчав немного, добавил:

— Я много лет жил с этим и буду жить дальше. Вы приедете и уедете, а я останусь. Я никому никогда не говорил и не скажу. — Резко обернулся и добавил к уже сказанному:- Это — моё! Только моё!

— А если я смогу помочь?

Ниард вдруг рассмеялся холодно, обидно.

— Не надо, барон… Мне никто не поможет, кроме меня самого, а я не хочу. Меня устраивает моя жизнь… — Барон перебил его:

— Ты болен?

— Нет! Конечно, нет… Не пытайтесь, пожалуйста. Я понимаю, что вы радеете за неё, но, поверьте мне, её устраивает жизнь со мной. Мы живём по обоюдному согласию. — Он усмехнулся. — Как вы думаете, что должна испытывать девушка после того, как пережила насилие? Как она должна относиться к мужчинам? Ко всем мужчинам… Вы пробовали поставить себя на её место? Что она пережила, понесла от насильника, и никто не захотел её понять, даже родной отец…

— Подожди! — Барон Дарл перебил его. — Ты ведь не спишь с ней, правда? — Маркграф промолчал на этот вопрос. — Ты не трогаешь её, а как же ты?.. У тебя есть любовница? Здесь, в Берге? Кто она? — Он нахмурился, вспоминая всех женщин в замке — одни служанки, но со всеми господин был официально сдержан. — Как же ты…

— Не утруждайте себя, пожалуйста! — Теперь настала очередь Ниарда перебить его. — Хватит! Я не хочу больше об этом говорить… Уже поздно…

— Подожди! — Барон понимал, что если сейчас он не услышит всей правды, то не услышит её уже никогда. — Ниард! Это же не всё!

— Что? Что вам ещё от меня надо? Да, я не сплю с вашей племянницей, потому что она сама об этом попросила, потому что она боится мужчин. Да, возможно, у неё никогда не будет детей, можете так и передать своему сеньору, её отцу…

— А ты? Ты же можешь развестись и жениться заново! Тебе нужна полноценная жена и наследники, тебе нужны сыновья.

— А вашу племянницу выставить на улицу?

— Она могла бы уйти в монастырь.

— Граф не допустит этого.

— Ты можешь сам отпустить её…

Стоп! Об этом Ниард не думал, конечно, он ведь мог сам после развода отпустить её в монастырь, но он никогда не думал об этом, и слова барона вызвали раздражение. Барон спросил мягко: