Страница 52 из 141
Г. Н.Жиленков откровенно предложил бросить рядовых участников движения и офицерские кадры, а руководящим работникам КОНР эвакуироваться в нейтральные страны, в частности в Испанию. Предложение Жиленкова было отвергнуто членами Президиума с еще большим возмущением и категоричностью. В результате принятое решение свелось к утверждению так называемого «южного варианта»: объединению
частей КОНР с четниками генерала Д, Михайловича и чинами Сербского Добровольческого Корпуса (СДК) бригадного генерала К. Мушицкого, состоявшего преимущественно из членов Омладииского покрета (югославской молодежной организации) «ЗБОР» Д. В. Лётича2. Для такого решения существовали определенные предпосылки. В декабре 1944 г. неизвестный нам полковник в форме СДК явился на прием к генералу Власову отрекомендовавшись личным представителем генерала М. Не-дича, бывшего премьера коллаборационистского правительства в оккупированной Сербии в 1941-1945 гг. Полковник сообщил, что Недич располагает силами в 30 тыс. бойцов3 и не возражает против присоединения к власовской армии.
Трудно сказать, верил ли сам Власов в осуществление этого крайне сомнительного плана, тем более что лишь 27 марта большинство членов Президиума были наконец поставлены в известность об отправке подразделений 1-й пехотной дивизии иа Одерский участок Восточного фронта. Это означало, что немцы решили использовать власовскую армию по частям, исключительно в качестве «пушечного мяса», и каким образом с этим увязывался план концентрации власовских частей в одном месте, оставалось непонятным. Наверняка не верили в реалистичность задуманного и отдельные члены Комитета. Так, например, Б. В. Прянишников еще в феврале не сомневался в поражении Михайловича и неизбежном предательстве четников военно-политическими элитами Великобритании и США.
Но самое главное, с нашей точки зрения, заключалось в несомненной призрачности конечной цели. В конце марта Михайлович обратился к Власову с трогательным письмом, в котором, в частности, были следующие слова: «Дорогой генерал, давно не получал от Вас вестей. Я отправил к западным союзникам три группы по 10 человек, но до сих пор ншсго не явился. Я сейчас имею 60 тыс. человек, но у нас нет никакого тяжелого вооружения, за исключением тяжелых минометов. У Тито же 100 самолетов, легкая и тяжелая артиллерия, которые ему дали англичане. Мы отступаем на сектора “А” и (укрепления на границе Италии). С продовольствием плохо, но ждем вас и будем братски делиться, чем Бог послал». И Михайлове
вич и Лётич горячо сочувствовали власовцам, но весной 1945 г. никто из сотрудников Комитета не знал достоверных регионов базирования четников и лётичевцев. Указания от Власова любой ценой установить связь с Лётичем получили в феврале Жилен ко в, а в апреле - майор А. Р. Трушнович, лично хорошо знавший Лётича. Жиленков не сделал в этом направлении ничего, а Трушнович не успел по объективным обстоятельствам. В апреле ] 945 г. Д. В. Лётич погиб в горной части Югославии, сорвавшись в автомобиле в пропасть. Вплоть до капитуляции в мае 1945 г. лётичевиы сохраняли боевой дух и дисциплину, тяготы, выпавшие на долю солдат и офицеров, стойко переносили и православные духовники подразделений. К апрелю 1945 г. в подчинении у Мушицкого в Словении в составе СДК находились 5 полков, численность каждого из них колебалась в пределах от 800 до 1,2 тыс. чинов; кроме того, до 500 лётичевцев служили в артиллерийском батальоне.
Наибольшие надежды руководители КОНР продолжали возлагать на начальника отдела внешних сношений Комитета Ю. С. Жеребкова, тщетно пытавшегося связаться с союзниками через Международный Красный Крест (МКК), а также по частным каналам. К концу марта заинтересованность в контактах Жеребкова проявило уже и Главное управление СС, рассчитывая использовать связи власовцев на Западе в собственных интересах. 4 апреля в отеле «Ричмонд» Крёгер «доверчиво» обратился к Жеребкову: «Теперь я могу вам сказать, что мы не только не против, но и будем приветствовать, если вам удастся связаться с англо-американцами».
Визит Жеребкова в Швейцарию, казалось, теперь был предрешен. 12 апреля германский МИД выдал ему разрешение на выезд. Но поверенный Швейцарской Конфедерации в Берлине доктор Цендер отказал Жеребкову во въездной визе, сославшись на возможные дипломатические осложнения с Москвой в случае даже частного визита в Берн представителя КОНР. На личном уровне Цендер посоветовал Жеребкову пересечь швейцарскую границу без визы и даже снабдил его письмом к пограничному комиссару. Упорный Жеребков, получив отказ и на границе, пересек ее с третьего раза нелегально в начале
мая 1945 г., но был интернирован и репатриирован в Германию в американскую зону оккупации. Здесь эмиссар КОНР был арестован американской военной полицией в Имсте (Тироль)
Отчаянные попытки Жеребкова все же вызвали определенную реакцию со стороны международных кругов. Председатель Международного Красного Креста (МКК) профессор К. Я. Бур-гхард и представитель МКК в Берлине доктор О. Лехнер высказали заинтересованность в обращении Власова к Гиммлеру с целью предупредить возможное массовое уничтожение СС заключенных в концентрационных лагерях. Власов, проинформированный о просьбе МКК Жеребковым, немедленно связался с Крёгером и настойчиво попросил его передать Гиммлеру соответствующую просьбу. Мы не знаем, в какой степени обращение Власова повлияло на Гиммлера и вообще, связывался ли Крёгер с Гиммлером по этому поводу. Для нас этот эпизод интересен лишь постольку, поскольку показывает, что МКК признавал за Власовым, по одному из замечаний, «вес, достаточный для того, чтобы с его мнением посчитались ответственные германские круги».
Из высших креатур НСДАП Власовым и его армией на предмет косметического ремонта собственной политической несостоятельности интересовался не только Гиммлер. Во время
и
встречи с рейхсминистром И. Геббельсом, состоявшейся 1 марта, Власов произвел иа последнего «сильное впечатление». Рейсхминистр в своем дневнике охарактеризовал Власова как «в высшей степени интеллигентного и энергичного русского военначальника», высоко отозвавшись о его «замечательной голове». Геббельс обсудил с Власовым и сопровождавшим его Жиленковым целый ряд вопросов - от особенностей советской пропаганды до характера Сталина и использования заключенных при обороне Москвы в 1941 г. Интересное свидетельство о встрече Власова и Геббельса оставил сотрудник Министерства пропаганды М. В. фон Овен. Одна из самых любопытных сентенций О вена звучит так: «Министр нашел Власова весьма умным собеседником и самой яркой личностью всех союзных с нами пародов». Геббельс и Овен сравнивали Власова с генералом В. А. Зейдлицом-Курцбахом. Не чуждый сантиментов Геб-
белье после ухода Власова сказал Овену: «Как ужасна его суць-ба! Видеть и переживать возрождение своей родины, находясь на вражеской стороне!». Визит «унтерменша» Власова хоть и за два месяца до крушения рейха, но все-таки заставил Геббельса, по свидетельству Овена, согласиться с негативным характером национал-социалистической «восточной политики», а еще через несколько дней Геббельс сделал запись о «великолепном» боевом использовании власовцев Сахарова на Одере в противовес поведению на фронте «усталых» и «измотанных» германских войск, «не желавших сражаться с врагом».
За две недели до начала Берлинской наступательной операции, 2 апреля, Власов добился освобождения из тюрем на Алек-сандрплац и Плетцензее ряда ответственных руководителей и членов Совета НТС (В. М. Байдалакова, М. Л. Ольгского, Е. Р. Островского, В. Д. Поремского и др.), арестованных Гестапо летом 1944 г. К тому моменту генерал Меандров вместе с избежавшим ареста руководителем третьего запасного центра Союза Е. И. Мамуковым даже разработал план вооруженного нападения на тюрьму Александрплатц. Непосредственным организатором и руководителем акции был готов стать майор
A. А. Тенсон.
Прямо из тюрьмы группу членов НТС привезли к Власову в Далем, где за столом произошел комический эпизод. С С оберфюрера Крегера, тщетно пытавшегося провозгласить тост «за здоровье фюрера», Власов изрядно напоил и тихо шепнул