Страница 32 из 141
В составе германских Вооруженных Сил зимой 1944-1945 гг. находились следующие крупные русские соединения: Русский Корпус генерал-лейтенанта Б. А. Штейфона, Отдельный казачий корпус в Северной Италии (Казачий Стан) генерал-майора Т. И. Доманова и 1 -я казачья кавалерийская дивизия генерал-лейтенанта X. фон Паннвица, на основе которой в феврале 1945 г. началось развертывание XV казачьего кавалерийского корпуса. Перечисленные русские корпуса не только отличились на фронте. Генералы Власов и Трухин всячески добивались их включения в состав Вооруженных сил КОПР, что фактически сразу же удваивало огневую и боевую мощь вла-совской армии, а также разрешало многие кадровые вопросы.
1-й казачий генерала Зборовского полк Русского Корпуса под командованием подполковника Вермахта В. И. Морозова (в 1920 - генерал-майор Русской армии) в декабре 1944 г. - январе 1945 г. вел тяжелые бои по защите дорожного узла Брчко -Че-лич (район западнее Белграда), через который шло отступление Вермахта из Греции. Особенно отличился при обороне Челича в период с 21 декабря 1944 г. по 11 января 1945 г. 2-й Донской батальон майора Вермахта М. А. Скворцова (в 1920 г.- генерал-майор Русской армии). При поддержке батальона из состава 7-й добровольческой горнострелковой дивизии СС «Принц Евгений» и двух танков Скворцов отразил серию атак подразделений 17-й Ударной дивизии Пролетарского корпуса Национально-Освободительной армии Югославии (НОАЮ), потеряв в боях 40 человек убитыми и ранеными. Благодаря стойкости корпусников последние германские части беспрепятственно эвакуировались через Челич из Греции. Командир боевой группы полковник Вермахта Дейтш дал высокую оценку профессионализму и личному мужеству чинов Корпуса.
Подлинной трагедией для корпусников стал кровопролитный бой за монастырь Гучья Гора в районе Травника (северо-западнее Сараево). Здесь вечером 19 февраля находившиеся в оперативном подчинении 1 .XIX армейского корпуса Вермахта несколько подразделений 4-го полка (2 взвода 6-й роты, артиллерийский (3 орудия)42 и саперный43 взводы, всего 150 чинов Корпуса) под командованием капитана Вермахта
И. В. Роговского (полковник русской службы) были окружены многократно превосходящими силами бойцов НОЛЮ из состава 4-й Краинской Ударной дивизии. Штурмовали монастырь от 500 до 1 тыс. человек, получавшие постоянные пополнения.
С ночи 20 февраля отчаянные атаки на монастырь сменялись лишь ультиматумами, начинавшимися неизменными словами: «Предатели Матери России, сдавайтесь!». Но они лишь ожесточали сопротивление, штурмующие несли большие потери.
С 21 февраля начался обстрел монастыря из тяжелых минометов, а утром 23 февраля осаждающая сторона применила тяжелые орудия. Каменные стены метровой толщины пробивались насквозь. В 9 часов загорелась церковь, а к 12 часам огонь охватил крышу и верхний третий этаж монастырского здания, в котором защищались корпусники. В 16 часов загорелся и 2-й этаж — чинам Корпуса пришлось спуститься на 1-й этаж, задыхаясь от жара и дыма. Особенно страдали раненые, из которых многие просили их добить. После ранения Роговского, командование принял обер-лейтенант В. В. Егоров, созвавший военный совет. Вода иссякла, боеприпасы подходили к концу. Совет принял решение прорываться из окружения. Своих тяжелораненых, которые не могли двигаться или ехать верхом, с отчаянием пришлось застрелить, чтобы не оставлять их на мучения титовцам. В 19 часов отряд атаковал врага в юго-юго-восточном направлении, форсировал вброд оказавшуюся на пути речушку и прорвал блокаду. Рано утром 24 февраля добрался до Зеницы, где встретил части Русского Корпуса. Из 150 защитников монастыря Гучья Гора в живых остались 50.
Невиданными по жестокости стали бои за маленький боснийский город Бусовача (северо-западнее Сараево), которые с 23 февраля по 4 марта вели в составе боевой группы «Эберлейн» два батальона 5-го полка полковника А. И. Рогожина (в 1920 - Гв. есаул Русской армии) и соседний 3-й полк (запасной батальон) генерал-майора А. Н. Черепова. Лишь за сутки 24 февраля полк Рогожина потерял убитыми, ранеными и пропавшими без вести 73 чина. С 26 февраля по 3 марта полк фактически дрался в окружении. Позиции полка постоянно атаковались превосходящими силами 6-й, 7-й и 8-й бригад 125
НОЛЮ при поддержке артиллерии и тяжелых пулеметов (около 2,5 тыс. бойцов). 5-й полк удержал город, несмотря на серьезные потери, и заслужил наименование «Железного». Командиром XXI армейского корпуса Вермахта полковник А. И. Рогожин был награжден Железным крестом I класса.
В середине января генерал Штейфон, будучи в командировке в Германии, встречался с Власовым и заявил о своей безоговорочной готовности подчинить ему Корпус. Штейфон исходил из стремления любой ценой спасти кадры Русского Корпуса, таявшие в беспрерывных боях в горной Югославии. Командование группы армий «Е» во главе с генерал-полковником ЬУ А. Лером использовало Корпус в жестоких арьергардных боях буквально на износ, не давая ему передышки и поддержки. За период с 12 сентября 1944 г. по 12 марта 1945 г. общие санитарные потери Корпуса составили 7281 человек, в том числе 734 человека пришлись на категорию безвозвратных потерь. Вывод Корпуса с фронта на короткую передышку в Германию казался Штейфо-ну спасением для русских офицерских кадров от неименуемого истребления на Юго-Восточном фронте. Переживая за судьбу вверенного соединения, бывший суровый комендант Галлиполи выразился кратко: «Нужно спасти Корпус».
Власов сочувственно и уважительно отнесся к своему бывшему противнику по Гражданской войне, тем более его поразило предложение генерала подчинить Корпус без всяких условий. На словах ОКХ не противилось передаче Корпуса во власовскую армию. Уже 29 января 1945 г. штаб Русского Корпуса разослал всем своим частям радиограмму: «Корпус включен в состав армии генерала Власова». Указанное сообщение поступило, например, в 1-й казачий ген. Зборовского полк 31 января, а 16 февраля все чины Русского Корпуса получили распоряжение нашить эмблемы РОА на рукава полевой формы. Но снять Корпус с югославского фронта оказалось невозможно по причине отсутствия полноценной замены. Каждая последующая неделя боевых действий делала подобное намерение все более проблематичным для претворения в жизнь.
По версии бывшего сотрудника Абвера Б. А. Смысловско-го. лтмой 1945 г генерал Власов планировал развернуть три 126
пехотных корпуса в составе пяти-шести дивизий. На формирование I корпуса якобы предполагалось обратить 1-ю восточную группу фронтовой разведки особого назначения Смысловско-го. II корпус составляли на бумаге 1-я и 2-я дивизии. III корпус должен был включить в себя Русский Корпус и 3-ю пехотную дивизию, существовавшую в январе 1945 г. лишь в проекте.
В указанной схеме, по мнению Смысловского, генерал-майору Ф. И. Трухину отводилась должность командира I корпуса, генерал-майору В. И. Боярскому - командира II корпуса, генерал-лейтенанту Б. А. Штейфону - должность инспектора по квартирному довольствию и обеспечению семей чинов Русского Корпуса, а полковнику Б. А. Смысловскому - должность начальника штаба всех войск КОНР.
Амбиции Смысловского выглядят более чем сомнительно, так как равноценной замены Трухину не существовало. Тем более на его должность не мог претендовать Смысловский, да и подчиненная ему группа фронтовой разведки представляла лишь узкоспециальный интерес. В этой связи сообщение С. И. Дробязко о том, что в действительности Смысловскому предлагалась должность начальника военной разведки штаба ВС КОНР, выглядит более достоверным. Зимой 1945 г. Смысловский так и не смог договориться с власовским командованием, формально - из-за политических разногласий по поводу содержания Пражского манифеста. На самом деле, как нам представляется, - из-за неудовлетворенных личных амбиций. Он остался со своим спецподразделением в составе Вермахта. Ниже мы вернемся к истории Смысловского, который стал после 1947 г. выдающимся мистификатором собственной деятельности в годы Второй мировой войны. В связи с этим нам представляется, что и версия Смысловского о предложениях, якобы поступавших ему от Власова, не более чем плод его воображения.