Страница 25 из 141
В биографии каждого из них внимание привлекает специфическая деталь: служба в марковских частях Русской армии и Восточных войсках Вермахта полковника А. Д. Архипова2", пребывание профессионального кавалериста подполковника В. П. Артемьева на должности начальника штаба ВОХР Кар-лага НКВД СССР31, служба подполковника Г. П. Александрова старшим унтер-офицером 1 -го полка Русского экспедиционного корпуса во Франции в 1917 г., участие полковника И. К. Сахарова в Гражданской воине в Испании на стороне франкистов.
Одни из резких критиков поступков генерал-лейтенанта А. А. Власова майор Вермахта И. К. Соломоновский возмущался изъятием старых офицеров, служивших в 1942-1944 гг. в Восточных войсках Вермахта и попадавших в Мюнзинген вместе с остатками русских батальонов из группы армий «Запад». По утверждению Соломоновского, их вызывали в штаб дивизии и направляли в офицерский резерв или Дабеидорф-скую школу РОА «для перековки», а заменявшие их власовцы «в Вермахте не служили». Действительно, при заполнении вакансий Бунячеико вполне последовательно отдавал предпочтение выпускникам Дабендорфа.
Проблема, однако, заключалась в другом - многие прибывавшие с батальонами русские офицеры по своим служебным характеристикам не могли занимать прежние должности без соответствующей переподготовки. Сказать, что все офицеры безоговорочно отчислялись в резерв, тоже нельзя - в дивизии остались служить и майор Синишсий (бывший сослуживец Соломоновского по Русскому Восточному запасному полку «Центр» в 1942-1943 гг„ командир 604-го восточного батальона), и капитан П. Н. Кучинский (командир роты в полку «Центр» в 1943 г.), а также еще «ряд офицеров из распущенных полевых батальонов». В феврале в дивизию была направлена часть командиров 1-го выпуска Власове кой офицерской школы, в которой, по некоторым данным, прошли переподготовку до 70% офицерского состава 1-й дивизии. Это в достаточной степени укрепило кадры дивизии, тем более что преподавание в школе осуществлялось на должном уровне.
Остро стоял вопрос о заполнении в дивизии вакантных унтер-офицерских должностей. Столь жизненно важное для любого армейского организма связующее солдат и офицеров звено на практике отсутствовало. Катастрофически не хватало и времени для того, чтобы воспитать и подготовить унтер-офицерский состав естественным образом. Прибывавшие русские 96
батальоны лишились всех немецких унтер-офицеров, убывших в Вермахт, поэтому с декабря 1944 г. ускоренная подготовка унтер-офицеров началась в учебном и запасном батальонах, давшая к февралю некоторые результаты. Для дивизии так и не удалось подготовить полноценные кадры профессиональных унтер-офицеров. Унтер-офицерский состав 1-й дивизии, по отзыву одного из офицеров, в силу собственной скороспелости, «оставлял желать очень и очень многого... только около 10% можно было считать на высоте положения». Вообще, вся кратковременная история власовской армии убедительно свидетельствует о том, какую неоценимую роль в создании и развертывании настоящей русской антисталинской армии из граждан СССР могли бы сыграть высококвалифицированные кадры белой военной эмиграции, сосредоточенные в Русском Корпусе нли в полку «Варяг». Но и зимой 1945 г. их невозможно было использовать должным образом. О солдатской массе, прибывавшей на комплектование дивизии в ноябре - декабре 1944 г., стоит поговорить отдельно.
В конце августа 1944 г. Главное управление СС отказалось от планов создания на базе СС штурмбригады «РОНА»-’2 29-й пехотной дивизии СС (русской № 1), командование которой вместо расстрелянного в Лодзи СС ваффен-бригадефюрера Б. В. Каминского должен был принять СС бригадефюрер К. Днем. Около 6 тыс, бывших чинов бригады «РОНА» в октябре 1944 г. перевезли из под Варшавы на учебный полигон в Нойхаммер. Командовал ими СС ваффен-оберштурмбанфюрер Г. Д. Белай, в прошлом - младший политрук Красной армии.
Не позднее середины октября генерал Трухин был поставлен в известность о планах по использованию бригады. Штур-мбригаду СС «РОНА» немцы планировали целиком включить в вооруженные формирования КОНР. Реакция Трухина, наслышанного о «подвигах» каминцев в августе 1944 г.33 при подавлении Варшавского восстания, была резко отрицательной, но категорический отказ вообще принимать бригаду мог привести к нежелательным последствиям и отразиться на судьбе развертывания власовских частей. В юнце октября 1944 г. Трухин откомандировал в Верхнюю Силезию для инспекции
и приема списочного состава группу офицеров во главе с бывшим начальником штаба 229-й стрелковой дивизии подполковником М. К. Мелешкевичсм. Один из участников инспекции с изумлением вспоминал: «Мы были поражены полным хаосом, царившим там. Это был настоящий цыганский лагерь, вокруг которого бегали запущенные лошади. Обмундирование людей находилось в крайне неопрятном состоянии, оружие и снаряжение представляли фантастическую смесь немецкого и советского». Невероятным образом каминцы в обстановке полного распада военного организма ухитрялись поддерживать боеспособность 12 танков «Т-34» и 2 «КВ». На рубеже октября - ноября 2944 г. около 6 тыс. каминцев были перевезены немцами в Фельдштеттен.
Не отличавшийся особой сентиментальностью командир дивизии был потрясен. На станцию прибыла разношерстная орда, многие каминцы носили до 5 пар часов на руках, даже рядовые имели золото и украшения крайне сомнительного происхождения. Архипов позднее вспоминал: «Не воинская часть, а орда на 70-80% в штатском одеянии. На походе [от станции к лагерю. - Прим. К. А.] строй не признавался, группа в 5-6 человек имела свою подводу с награбленным у населения имуществом, шла со своей подводой34, тщательно ее. оберегая». Резюме Букяченко было еще более кратким: «Бандиты». Офицеров «РОНА» он отказался принимать наотрез, но, правда, потом согласился взять каждого десятого при условии их переподготовки в офицерской школе. Из солдат в дивизию взяли чуть больше половины (в среднем 3,5 тыс. человек), ими укомплектовали 2-й пехотный полк, танковую роту и один эскадрон отдельного разведывательного батальона (дивизиона), должность командира которого в чине майора занял бывший СС ваффен-штурмбаифюрер из «РОНА» Б. А. Костенко. Дивизион формировался с 18 декабря 1944 г.
Многие выпускники Дабендорфской школы РОА протестовали против приема каминцев, полагая следствием неизбежную компрометацию власовской армии. В дивизионном расположении случались ссоры и конфликты между «чистыми» власовцами и бывшими «русскими эсэсовцами», как называли
за глаза служивших в «РОНА». Остро стоял вопрос об общей распущенности каминцев и связанном с этим состоянием воинской дисциплины. Буняченко тогда сделал любопытный шаг -командиром 2-го полка им был назначен не просто хороший строевой командир, прослуживший в начале своей командирской карьеры шесть лет в элитной 1-й отдельной кавалерийской бригаде им. Сталина. Буняченко небезосновательно полагал, что Артемьев имел опыт общения с «прнблатненными» и подобным им кругом.
Так или иначе, но Артемьев сколотил боеспособный и дисциплинированный полк, добившийся наилучших результатов 13 апреля 1945 г. в атаке советского предмостного укрепления на Одере. Это в общем подтверждает и Архипов, оставивший о каминцах такой отзыв: «Немало пришлось поработать над этими ребятами, чтобы из них сделать образцовых и дисциплинированных воинских чинов». Другой очевидец, служивший в дивизии офицер, считал своим долгом обратить внимание на то, что «солдатский состав “РОНА"’ был чрезвычайно молод. В момент формирования дивизии до 30% солдат получал особый юношеский паек, и эта молодежь находилась в строю уже до двух лет».
5 декабря Буняченко издал приказ по дивизии, способный, по мнению автора, положить конец третированию бывших каминцев. В частности, в нем говорилось: «1-я русская дивизия СС в своем прошлом дралась против сталинского режима в России, и ее состав в настоящем готов продолжать эту борьбу. Это Русские воины, на труде и крови которых, как и всех Русских людей, должна быть и будет построена наша родная мать - Россия. Приказываю: 1. В корне пресечь любые оскорбления по адресу солдат и офицеров бывшей 1-й русской дивизии СС [...]». Оставляя за рамками романтический пафос, согласимся с другим абзацем приказа о мародерстве и грабежах как о случаях, «которые могут иметь место в любой части, если командование частей и весь офицерский состав не будет решительно бороться против указанных безобразий и не будет поддерживать воинскую дисциплину на должной высоте».