Страница 3 из 67
Пит Джеджер. Тогда он сидел перед нами на жесткой скамье отделения, вцепившись трясущимися руками в барьер, весь перекошенный, с идиотским смехом исходил слюной и соплями. Его подобрала патрульная машина в районе Чарбаха у дверей какого-то притона. Немного придя в себя, он назвал свое имя, а когда дежурный, составил акт и заполнил форму на принудительное лечение, то компьютер, в который ввели данные и отпечатки пальцев, неожиданно включил магнитный замок и блокировал выход.
Дежурный запросил информацию и вызвал следователя. Следователь и распечатка на Пита пришли одновременно. Судя по бумаге, он сейчас должен был находиться в спецшколе, за триста миль отсюда и под надежной охраной.
В тот день, а вернее, уже вечер, я засиделся в своей конторе и заехал с патрульными в отделение выпить кофе и перекусить — третий час ночи, а утром, в субботу, я собирался вылететь на Побережье, разобраться наконец с женой, в каких отношениях мы с ней находимся и долго ли эта неопределенность будет тянуться. В буфете я взял несколько бутербродов, кофе не было, пришлось запить минералкой. Когда я пошел к выходу, меня чуть не сшиб дюжий сержант, выскочивший в коридор с криком: «Где док?»
За ним из комнаты несся дикий вой, сопровождаемый глухими ударами.
Дежурный выкручивал руки долговязому подростку, а тот вырывался и бился головой о барьер.
— Позвольте, — сказали за моей спиной.
Полицейский доктор отпихнул меня от барьера, выхватил шприц и ловко вкатил в руку буйствующего несколько кубиков чего-то желтого. Подросток обмяк и привалился к стене. Дежурный вытер пот со лба, кинул фуражку на стол и уставился на меня. Я показал ему свою карточку.
— Что с ним?
— Взбесился, молокосос, — обиженно сказал дежурный. — Его притащили сюда в сиську пьяного, привели в чувство, а тут выяснилось, что ему в спецшколе полагается быть. Только спросил про школу, а с ним истерика. Следователя укусил, сейчас ему руку перевязывают. Этот, как его, Пит Джеджер, беглец, по всей видимости.
Юнец, услышав свое имя, вздрогнул и открыл глаза.
— Послушай, парень, — мягко сказал я, — тебя никто не тронет и плохого не сделает. Тебя что, обижали в школе?
Он вдруг вскочил и уставился совершенно круглыми глазами мне за спину, словно увидел там привидение, и не одно к тому же. Когда я невольно оглянулся, он с криком «сволочи!» боднул меня в живот и перескочил через барьер. В дверях его остановил кулак сержанта.
— Зря ты его так, — сказал я, приведя дыхание в норму.
— Виноват, — равнодушно ответил сержант и пошевелил носком ботинка голову лежащего на полу Джеджера. — Минут через пять очнется, а если водой окатить, то сразу в себя придет.
И вот Пит Джеджер косо сидел перед нами, трясся и лепетал что-то, закатывая мутные глаза, а пока дежурный выяснял, в какую клетку его сунуть до утра, я прикидывал, успею ли поменять утренний десятичасовой билет на ночной рейс, чтобы не тратить время днем.
После того как раскисшего подростка отволокли в камеру, я с попутным патрулем уехал в аэропорт.
Жену я не застал. Придавленная тяжелой китайской вазой записка гласила, что у нее репетиция, она извиняется, но всю волокиту придется отложить на месяц, до премьеры, и что мне надо поговорить с сыном, из школы пришла жалоба — плохо посещает занятия.
Сына тоже не было дома. В его комнате все как обычно — стены оклеены фотоблоками, в углу неизменный хаос. Травкой не пахло, упаковок из-под таблеток тоже не было видно, значит, «колесами» не балуется. Уже славно, а что не посещает занятий, так еще неизвестно, поможет ли ему образование выбиться на местечко потеплее. Мне лично оно только мешало. Ну, об этом ему говорить не надо. Напротив, несколько слов об упорстве, настойчивости, несколько общеизвестных примеров… потом незаметно сунуть ему в карман десятку и проследить, чтобы он незаметно не сунул ее обратно.
Зачем этой суке понадобился бракоразводный процесс перед премьерой, думал я, возвращаясь с Побережья. Уже на посадке сообразил, что все просто до тошноты — она даже из этого хотела извлечь выгоду: бесплатная реклама, покинутая жена, словом, фильму успех обеспечен!
Утром меня вызвал Шеф и подозрительно негромким голосом велел ознакомиться с новым делом. Судя по его вежливому тону, он опять поссорился с секретаршей и искал, на ком выместить досаду. Ну, от меня повода не дождется.
Я взял папку и тихо вышел. Минут через пять он вызвал меня по селектору.
— Ты забыл отчитаться по делу Ванмеепа, — сказал он.
— Дело закрыто и передано в суд.
— Вот и славно! Тогда приступай. Ознакомься и приступай.
— Слушаюсь! — рявкнул я и, кажется, щелкнул каблуками.
Выходя, я услышал его довольное хмыканье. Такая вот жизнь: венцу творения приходится маневрировать, ловчить и при этом блюсти остатки собственного достоинства, а когда это невозможно, то не терять хотя бы чувства юмора.
В кабинете я взялся за папку. По делу проходил недавний знакомец, Пит Джеджер. В памяти была еще свежа его истерика в отделении. Вначале я не понял, почему на него завели дело, и чем больше вчитывался, тем меньше понимал. К делу прилагались показания Пита, из кармашка торчала кассета допроса. Протокол в основном состоял из отдельных слов, многоточий и ремарок типа «допрашиваемый молчит», «допрашиваемый истерично хохочет» и т. п. На все вопросы о причинах побега он отмалчивался или плакал, а когда ему сказали, что позвонят в школу, — потерял сознание.
Прослушав кассету, я ничего нового не выяснил. Между всхлипыванием, плачем и надсадным кашлем он как заведенный повторял, что в школе ему будет крышка, что там нечисто и что Колин, Хенк и Етрос все расскажут, если вырвутся, а если не вырвутся, то им тоже крышка с вениками. Заключение медэксперта — типичный случай весьма запущенного параноидального невроза, возможно, имело место употребление психотомиметиков.
Не помню, что меня тогда насторожило, но перед тем как трясти Пита, я запросил материалы по школе, провел выборочную проверку родителей, копнул глубже… и пошло- поехало!
И вот я за столом директора перебираю большие коленкоровые папки с личными делами. Блага цивилизации в виде электронной картотеки сюда еще не дошли. Или просто денег на них не хватает. Ладно. Так, досье Джеджера: родился в Остоне, Норт-Энд, семья среднеблагополучная, учился в бесплатной районной, связался с компанией «пиратов». Интеллект — 94. Агрессивность — 115. Родился, учился. Школьный рапорт. Не окончил, направлен в распределитель за избиение учителя. Плюс к этому мелкие кражи, поджог мусоропровода в офисе табачной компании. Акт о направлении в спецшколу, акт о приемке, запись врача — медкарта прилагается, ежемесячный контроль… Вот оно!
Жирная отметка за этот месяц обозначает, что он сейчас мирно занимается в библиотеке или там в мастерских, а не сидит в следственном карантине. И вообще он не в бегах, а тихо дерется на палках или плавно сублимирует агрессивность в нечто дальнобойное. Судя по документу, так оно и есть, и чья-то подпись рядом. Ладно, допустим, любой проходимец на допросе мог себя выдать за Джеджера. Только вот с пальчиками плохо, отпечатки все-таки его, Пита, и находиться ему здесь никак не положено. Так что отметка о контроле липовая и настало время брать злодеев за гузно.
С медкарты и начнем, аккуратно, без нажима. И не сейчас, а после обеда.
Я снова взялся за список: вот и Хенк Боргес, а вот Колин Кригльштайнер, еще Колин, только Ливере. Зато Етрос у них один.
Листая инвентарную книгу, я обнаружил в спортивном снаряжении два надувных спасательных плота. Странно. Насколько мне известно, самый крупный водоем поблизости — это пруд с лебедями в муниципальном парке Долины.
Не дождавшись директора, я ушел к себе в комнату. Войдя, остановился на пороге — вещи лежали не так. Портфель ближе к краю стола, а стул вдвинут до упора. Что же искали гости дорогие? Все свое ношу с собой, особенно в чужих владениях.
Я проверил еще раз комнату. Чисто. Сел на кровать, достал зажигалку и прошелся по всем «кнопкам», которые распихал на втором этаже под директорские речи о сублимации. Чувствительность на пределе, но везде пусто! Только один микрофон брал странные звуки, похожие на мелодичное похрюкивание.