Страница 108 из 111
– Наши шансы избежать кровопролития невелики, – обратился к ним Джерико. – В лесу скрывается около пятидесяти хорошо вооруженных и кипящих ненавистью членов коммуны. Если мы не сможем остановить вооруженного и полного ненависти Фарроу, то можете рыть в Бауман-Ридж братскую могилу.
– А как вы собираетесь их останавливать? – поинтересовался Шеннон.
– Мы не должны допустить, чтобы Фарроу вошел в лес, пока не сможем дать ему ответ.
– Какой ответ?
– Кто убил Баумана и Нельсона.
– А вы знаете, кто из хиппи это сделал?
– Из них – никто.
– Помилуйте, – с отвращением протянул Годдард.
– Мы все хотим, чтобы Таня вернулась, – вмешался Ломекс, – но сказки нам в этом не помогут.
– Позвольте мне рассказать, как я себе все представляю, – снова заговорил Джерико. – Хиппи укрылись в лесу. Этот парень наткнулся на них и начал стрелять. Он ранил Конрада, который возглавляет коммуну, и они избили его. Потом они расставили дозорных вдоль кряжа. Таня возвращалась из города пешком, и они захватили ее. Но у Тани оказался некоторый опыт в уходе за больными, поэтому она попыталась оказать Конраду помощь. Примерно в это же время все, кроме Баумана, на трех машинах уехали в фонд. Хиппи видели это и решили, что дом пуст. Таня подсказала им, что в доме они смогут раздобыть лекарства для Конрада. Часть хиппи вошла в дом и в библиотеке столкнулась с Бауманом. Они оглушили его и привязали к стулу. Пока одни искали наверху лекарства, другие взяли из шкафа оружие и снаряжение, погрузили все в «корвет» Баумана, который стоял перед домом, и уехали в лес. Остальные, взяв лекарства, ушли, оставив Баумана привязанным к стулу и изрыгающим проклятия в их адрес.
– Это они вам рассказали? – поинтересовался Шеннон.
– Это они рассказывали остальным, когда вернулись в лес. Таня слышала их. Она уверена, что это не выдумка.
– И что же?
– Потом могло быть две вещи. Кто-то, кто ненавидел Баумана, по стечению обстоятельств мог в это время прийти сюда и обнаружить Баумана в том виде, в каком его оставили хиппи, то есть привязанным к стулу. Этот человек решил воспользоваться случаем, чтобы расправиться со своим врагом, свалив вину на коммуну. Это – первый вариант.
Шеннон нахмурился.
– Он вас не устраивает?
– Не совсем. Я думаю, что сюда из фонда возвращался кто-то из присутствующих, которому было известно, что Бауман остался один.
– Хорошо, Джонни, – прозвучал голос Боба Уилсона. – Это был я, ты знаешь об этом.
– Я знаю об этом, но тебя видели хиппи. Они сказали, что ты пробыл в доме не больше десяти минут. За такое время ты этого сделать не мог. Они видели, как ты вошел и вышел. Нам нужен кто-то другой.
– Почему вы считаете, что это кто-то из нас? – возмутился Уайли Прентис. В руках он держал пустой старинный бокал.
– Потому что Нельсона тоже убили. – ответил Джерико. – Он знал, кто уезжал из фонда, и потом, когда понял зачем, решил некоторое время держать это при себе. Может быть, решил воспользоваться этой возможностью для шантажа. Убийца добрался до него и заткнул ему рот. Это случилось уже после того, как все вернулись в усадьбу. Может быть, если бы у нас было время, мы смогли бы проверить, кто выходил из дома после возвращения из фонда.
– Никто, кроме тебя, – ответил Уилсон. – Ты выходил за раненым, потом за Таней. Мы же сидели, забаррикадировавшись в доме.
– Я тоже выходил, – вмешался Прентис, – когда ездил за помощью, звонил в полицию и вызывал Шеннона.
– Это могут подтвердить десятки свидетелей, – добавил Шеннон.
– Знаете, Уилсон прав. Вы – единственный, кто шатался по окрестностям и мог зайти в конюшню так, чтобы мы об этом не знали.
– Ясно, что я не мог, – возразил Джерико. – Потому что не был там. В это время я был занят тем, что пытался доставить в лес доктора Годдарда. – Он оглядел окружавшие его напряженные, недоверчивые лица. – Один из вас так и уйдет отсюда безнаказанно. Приедет полиция, и нас отвезут в безопасное место. Ломекс, вы с Трейлом уедете и не появитесь здесь до следующего года. Так и было бы, если не считать того, что хиппи решили не выпускать нас отсюда, если появится полиция.
– Что они к нам привязались? – сказал Трейл. – Мы им ничего плохого не сделали.
– Если снова начнется кровопролитие, любой человек превратится в мишень, – ответил Джерико. – Все, что вы можете сделать для своего спасения и для спасения Тани, которая может надеяться только на вас, – это вспомнить что-нибудь, что может оказаться для нас важным. Кто уезжал из фонда до того, как стало известно о бомбе? Кто покидал этот дом после того, как все вернулись сюда, и кто мог зайти в конюшню? Кто говорил или делал что-то такое, что при сложившихся обстоятельствах могло показаться странным? – Джерико вздохнул. – Судьба Тани волнует меня, она волнует нас всех, потому что она – одна из нас. Но если мы не найдем ответов, десятки людей будут обречены на бессмысленную гибель.
Воцарилось молчание.
– Где револьвер, который вы взяли у моего помощника? – спросил Шеннон.
– Его отобрали хиппи, – кивнул Джерико в сторону леса.
– Так что теперь у нас только дробовик, – заключил Шеннон.
– И винтовка Томми. Немного, чтобы отбиваться от пятидесяти хорошо вооруженных людей, если это то, о чем вы подумали. – Джерико обернулся к дверям. – Могу я поговорить с вами, Лиз?
Женщина повернула к нему лицо с отсутствующим, неопределенным выражением.
– Я не смогу ответить на ваши вопросы, Джерико.
– У меня есть и другие, – ответил Джерико. – Может быть, если мы оставим мужчин одних, им будет легче решить, как они должны поступить. Потому что если мы не предпримем чего-нибудь как можно скорее, то с нами что-то случится. И с Таней тоже. – Он взял Лиз за руку и повел в опустевшую столовую. Она шла неохотно, почти упираясь. Но стоило им закрыть за собой дверь столовой, как она тут же направилась к буфету, открыла дверцу и достала бутылку скотча.
– Выпьете? – спросила она как будто издалека. – Или кофе?
Он подошел к ней и перехватил ее руку, чтобы она не могла налить себе виски.
– Лиз, мне неизвестно, что вы чувствуете. Потрясение и отчаяние, конечно. Мы все это чувствуем. Вы потеряли мужа, переживаете за сына. Но что вы чувствуете в самой глубине души?
– Я так рада, Джерико! Так чертовски бессовестно рада! – прошептала она, как будто опасаясь, что кто-нибудь ее услышит. – Это достаточно прямой ответ на ваш вопрос?
– Вы ненавидели его?
– Я свободна, – ответила она, – свободна от его тирании. Много лет я любила его всем сердцем, пока не потеряла, но теперь я от этого свободна. Свободна от постыдной необходимости бросаться к вам только для того, чтобы отомстить ему. Вы спрашивали, кто кричал тогда, ночью. Это была Джуди, подружка Дэвида, которая открыла, что в боли есть наслаждение. А я, я пошла к вам, надеясь, что Алекс, узнав об этом, будет оскорблен. Что его гордыня наконец будет уязвлена.
– Так и оказалось?
– Вы подумали, что я приходила к вам за помощью. Мне действительно нужна была помощь. Ведь после завтрака вы Джуди не видели? Алекс отправил ее в Нью-Йорк, пока вы ездили в город. Она ждет его там в его личной квартире. Я знала, что он украл ее у Дэвида, и знала, в каком аду мне предстоит жить. Мне хотелось хоть как-то протестовать против этого. Он не хотел меня, Джерико, но не мог вынести, чтобы я досталась кому-нибудь другому. Для него была невыносима мысль, что кто-то может обладать тем, что принадлежит ему.
– Постарайтесь собраться с мыслями, Лиз. Понимаете, я знаю, что вы не убивали его. Сын подтвердит ваше алиби. Он наблюдал за вами, чтобы выяснить, какие именно посторонние мужчины вас интересуют.
– О Господи!
– Забудьте сейчас о хиппи. Я положительно ручаюсь за них. Если бы они вообще не существовали, а вы вернулись домой и обнаружили вашего мужа зверски убитым, на кого бы вы подумали?
Она в упор посмотрела на него:
– Знаете, он всю жизнь только и делал, что наживал себе врагов. Никто из тех, кто был связан с ним деловыми или любовными отношениями, или просто знакомые из общества не упустили бы шанса расквитаться с ним. Ненависть к нему была так сильна, что многие не остановились бы и перед убийством. Но вы имеете в виду присутствующих?