На странных волнах

– В прошлую среду? – перебил его Шэнди, едва удерживаясь, чтобы не выкрикнуть эти слова. – Три дня назад?

– Да, его тело было обнаружено утром в четверг домоуправительницей. – Клерк пожал плечами. – Крах в делах, похоже. Говорят, ему пришлось продать все и все равно он остался кругом в долгах.

Лицо Шэнди онемело, словно он вдребезги напился.

– Я… слышал, что он… много спекулировал.

– Именно, месье.

– Этот душеприказчик… Где я могу его отыскать?

– В этот час он, вероятно, пьет бренди на террасе кафе в порту. Он небольшого роста, у него кривые зубы. Его зовут Лапин, Жорж Лапин.

Шэнди отыскал Лапина за столиком кафе, откуда открывался вид на переполненную кораблями гавань. Судя по тому, какая стопка блюдец стояла перед ним, он был здесь уже давно.

При виде Шэнди он нервно вздрогнул, потом извинился и принял предложение Шэнди угостить его бренди.

– Как я понимаю, вы – душеприказчик Шанданьяка, – начал Шэнди, беря стул и садясь. – Два бренди, – бросил он официанту, который подозрительно следил за посетителем, подошедшим к столику Лапина.

– Вы наверняка из родственников Себастьяна, – с уверенностью заметил Лапин.

– Гм, да, – признал Шэнди.

– Сходство сильное, на мгновение мне даже показалось, что вы – это он. – Лапин вздохнул. – Душеприказчик, да, это я, хотя так уж случилось, что распоряжаться, собственно, нечем. Вся моя деятельность сводится к тому, что я свожу различных кредиторов друг с другом, так что они могут сколько угодно драться между собой. Совершенно непонятным образом для всех нас, его друзей, Себастьян оказался полностью разорен. – Лапин взял бокал, поставленный перед ним официантом, и тут же выплеснул содержимое себе в рот, словно подытоживая мысль о расточительности Себастьяна.

– Еще один бренди для господина Лапина, пожалуйста, – велел Шэнди официанту и, повернувшись к собеседнику, поинтересовался: – Он действительно мертв? Вы уверены?

– Я видел тело своими глазами, месье Шанданьяк. До чего же непривычно называть этим именем кого-то другого. Как вы знаете, здесь не осталось никого из Шанданьяков. Да, так вот, он засыпал в ружье порох и зарядил его оставшимся золотом и драгоценностями. – Лапин выставил вперед сложенные вместе ладони. – Пустяк, если мерить на деньги, но в качестве дроби поистине королевский жест. Потом он направил дуло себе в лицо и, бросив, как можно предположить, последний взгляд на остатки своего богатства, разрядил всю эту роскошь себе прямо в голову! В этом даже есть нечто поэтическое. Хотя, если подходить с прагматической точки зрения, как вы понимаете, это не самый лучший способ уйти из жизни. Вся комната была забрызгана кровью, а содержимое головы оказалось в саду, у окна спальни. Бедняга Себастьян, я уверен, что местная жандармерия прибрала к рукам большую часть… заряда.

И тут только Шэнди припомнил, где он слышал это имя – Лапин: его упомянул Скэнк, когда говорил о крупнейших торговцах, действовавших заодно с пиратами. «Ты прав, Скэнк, – подумал Шэнди, – он действительно смахивает на кролика».

– Теперь я понимаю, почему это выгодно представить самоубийством, – протянул Шэнди задумчиво.

– Прошу прощения? – произнес Лапин. – Представить? Не было никаких сомнений…

– Нет, нет, – поспешно вставил Шэнди. – Продолжайте по-прежнему думать так же. Я вовсе не собираюсь говорить вам нечто такое, чего вам нет необходимости знать. Вам не угрожает опасность. Я уверен, что вы никогда не имели дел… – он наклонился через стол и закончил вполголоса: -…с пиратами.

Пухлое лицо Лапина мертвенно побледнело в вечернем свете.

– С пиратами?

Шэнди кивнул.

– На остров Нью-Провиденс прибыл губернатор, назначенный королем Англии. Возможно, вы слышали, что это пиратская база, и вот теперь пираты заняты тем, что рыщут по всему Карибскому морю и убивают достойных уважения коммерсантов, которые хоть раз имели с ними дело, чтобы, – Шэнди подмигнул, – чтобы никто и никогда не мог свидетельствовать против них в суде.

Шэндк чуть было не расхохотался при мысли о том, что пираты с Нью-Провиденс вообще способны что-то делать методично и последовательно, но заставил себя сохранить мрачное выражение лица.

Лапин нервно сглотнул.

– Убивают коммерсантов?

– Именно. Пираты просто дожидаются, пока торговец вступит в контакт с ними, и как только кто-то из прежних покупателей даст о себе знать или согласится на встречу с ними, – Шэнди пожал плечами, – он погибнет так же, как и Себастьян.

– Боже мой! – Лапин поспешно вскочил, пролив недопитый бренди, и метнул встревоженный взгляд на гавань, словно в любую минуту ожидая, что на берег высадится толпа головорезов. – Сейчас… извините… много позже, чем я предполагал. Я был рад встретиться с вами, месье Шанданьяк, но дела, понимаете…

Шэнди поднял бокал:

– Пью за ваше здоровье, месье Лапин.

Но когда Лапин, слепо натыкаясь на прохожих, скрылся из виду, его веселость исчезла. Его дядя был мертв, не оставив ни гроша, о возмездии приходилось забыть, а приобрести новый корабль было не на что. Он переночевал в гостинице, а утром вернулся на «Дженни».

Последующие две недели он мотался на «Дженни» по всему Карибскому морю, и хотя он проверял все встречные порты, даже английские, где за его поимку была объявлена награда, никто не видел ни «Громогласного Кармайкла» ни даже «Шарлотты Бейли» с того памятного первого августа, когда Бенджамен Харвуд вышвырнул Шэнди за борт и уплыл прочь.

В конце второй недели его экипаж был на грани бунта, до окончания срока амнистии оставалось всего два дня, и Шэнди волей-неволей пришлось вернуться на Нью-Провиденс.

Они прибыли в полдень вторника пятого сентября, и Шэнди покинул «Дженни» не оглядываясь – пусть теперь Веннер ведет ее хоть в ад, хоть в рай, Шэнди на это было глубоко наплевать. На берегу Джек заглянул в форт и официально получил помилование из рук губернатора Роджерса, потом вернулся на берег и приготовил обильный обед. Сам Шэнди почти ничего не ел, но очень много пил – за последующие три месяца это почти стало для него привычкой.

«Да, Скэнк, – подумал опять Шенди, глядя, как кто-то на „Дженни“ еще пытается до отказа развернуть паруса, – в те дни я действительно был более деятельным. Мне многое предстояло сделать, а теперь осталось одно-единственное – забыть».

Он поудобнее растянулся на теплом песке и поболтал остатки согретого солнцем рома в кружке.

Юный мичман неуверенно приблизился к Шэнди:

– Простите, сэр, не вы ли Джек Шэнди?

Шэнди допивал ром и через край кружки недоуменно посмотрел на мичмана.

– Верно, – сказал он наконец, опуская кружку.

– Простите, не вы ли потопили «Уитни»?

– Не уверен. Что это за корабль?

– Военный корвет, который взорвался и затонул. Они взяли в плен Фила Дэвиса, и…

– А. – Шэнди заметил, что в кружке совсем не осталось рома, и лениво поднялся. – Верно. Правда, до этой минуты я не знал названия корабля. По правде говоря, это Дэвис взорвал корабль, я лишь помог. – Он поставил чашу на столик у палатки торговца спиртным и жестом приказал наполнить ее.

– Но ведь это вы застрелили капитана? – не отставал мичман.

Шэнди взял полную кружку и повернулся:

– Это случилось давно, я уже и не помню.

Мичман был разочарован.

– Я прибыл сюда на «Делиции» с губернатором Роджерсом, – пояснил он. – Похоже, у вас тут жизнь била ключом, столько приключений: дуэли на шпагах, перестрелки, сокровища.

Шэнди негромко засмеялся, но решил не лишать юнца его романтических иллюзий.

– О да, все именно так.

Ободренный, мичман увлеченно продолжил:

– И вы были с самим Тэтчем Черной Бородой в этом загадочном путешествии к Флориде. Что там было? Шэнди махнул рукой:

– Дьявольское это было плавание, дьявольское. Предательство, дуэли, людей вышвыривали за борт, морские битвы… непроходимые болота, ужасная лихорадка, карибские индейцы-каннибалы шли по нашим следам… – Он осекся, потому что мичман неожиданно покраснел и нахмурился.