Грязные танцы

Наташа пожаловалась на Бренду Анне.

– Скажи ей… Скажи этой стерве, что единственная причина, по которой у нее в школе с учебой было хорошо, заключается в том, что ее ничего не отвлекало, в том числе и личная жизнь. Скажешь?

– Не хочу портить себе нервы. Она того не стоит.

В следующее воскресенье Бренда попыталась уговорить Наташу куда-нибудь с ней пойти, а Наташа – как всегда – нашла какие-то отговорки. На сей раз настолько неубедительные, что Бренда поняла – ее избегают. В этот день колких замечаний не последовало.

Но больше всего Бренда язвила по поводу Наташиного намерения начать свое собственное дело. Кстати, один из курсов лекций, который она хотела прослушать в колледже, был посвящен бизнесу. Опережая события, Наташа стала изучать возможность открытия собственного обувного магазина. Она исследовала рынок, просмотрела заявки покупателей и составила смету необходимого стартового капитала. Она даже посетила библиотеку, чтобы распечатать заявку.

– Какой твой следующий шаг? – спросила Анна.

– Пойти на работу в понедельник, – ответила Наташа, и проект был заброшен.

– Как там наша бизнес-империя? – дразнилась Бренда за очередным воскресным обедом.

Наташа хорошо помнила все это и уговаривала себя не заводиться и не отвечать на подначки Бренды. Но та опять начала:

– Ну давай, признавайся, ты же не ходила в «Бартокс», правда?

Наташа упорно хранила молчание, медленно покачивая головой.

– Я так и знала! – восторжествовала Бренда.

Семейство продолжило обедать, иногда отпуская комментарии, которым не суждено было вылиться в диалог, а также банальные и тупые замечания, чтобы хоть как-то нарушать тишину. Наташа молчала, сгорая от злости, которая, как она знала, была опасна, стоит только поддаться этому чувству.

– Попробуй как-нибудь уговорить меня пойти с тобой куда-нибудь, – подначила Наташа Бренду.

Она желала этого только для того, чтобы затем отказать сестре. «Ты такая лицемерная, – хотелось сказать Наташе. – Ты издеваешься над тем, что я хожу в «Аполлон» и иногда строю планы, которые затем не осуществляю, но сама-то пукнуть боишься без одобрения Кита». Она боролась с искушением рассказать Бренде о Джоффри, похвастать его машиной, домом и тем, что у парня столько денег, что ему даже не надо работать. Ко всему прочему у Джоффри имелось не-мало других качеств, которым Бренда могла бы позавидовать. Кит с ним и рядом не стоял.

– Ну и как там было в «Аполлоне»? Весело?

– Я была в «Бартоксе!» – парировала Наташа, для большего впечатления держа вилку, словно пистолет. – И я там встретила кое-кого! У него есть «ягуар» и большой красивый дом! И еще он так богат, что ему даже работать не надо! И на этой неделе я с ним снова встречаюсь.

Наташа была разочарована отсутствием у себя выдержки, переживая, словно нестрогий родитель, который отшлепал своего малыша.

– Раз у него есть деньги, он наверняка тупой или слишком самовлюбленный, – мстительно заявила Бренда в ответ на выпад Наташи. – А если он и не тупой, то ты точно что-то не так поняла и потом окажется, что у него нет денег. Вот увидишь, так оно и окажется.

– Если бы у него не было ни гроша, я бы с ним не связывалась. Я на прошлой неделе это вам уже объясняла. А у Джоффри есть деньги. И он очень славный.

Смущенная, что она стала центром внимания, Наташа поспешила спросить у Кита, есть ли у него какие-нибудь новые идеи насчет покупки дома. Эта тема все время провоцировала споры.

– Конечно, нам следует переехать, – ответил Кит Наташе, но глядел при этом на будущую жену.

– Для чего? Из соображений экономии?

– Ипотечный кредит на этот дом нам вполне по карману. А цены на недвижимость растут, даже в Брэдфорде, так что мы не прогадаем, если приобретем недвижимость. У меня есть капитал, который я все равно не использую. Даже если бы процент по кредиту был выше, все равно это самое надежное вложение денег.

– Но кому охота переезжать просто ради того, чтобы переехать?

Костер разгорелся. И пока Кит и Бренда спорили на тему, на которую они уже полемизировали бесконечное количество раз, родители сидели, поглощенные своими собственными мыслями, а Наташа предвкушала, как отправится домой. Анна целый день торчала дома, так что квартира будет наполнена уютом и теплом, даже несмотря на кавардак. Она наверняка растянулась на диване и будет хвастаться, что ничего не делала целый день, и дразнить Наташу за то, что та не вольна поступить так же. Несмотря на то что Анна была такой неряхой и квартиру содержала в полном беспорядке, Наташа радовалась возвращению домой после каждого воскресного визита к родителям. На минуту она задумалась: испытывают ли Бренда с Китом те же чувства, наполнено ли их возвращение домой чувством облегчения или наоборот? Может быть наедине, вдали от свидетелей, их ссоры приобретают более желчный и скандальный характер, который они не хотели бы демонстрировать окружающим. Если это так, то у Бренды ужасная жизнь, лишенная счастья и любви. Эта мысль подбодрила Наташу. Может быть, жизнь с Анной, несмотря на все ее недостатки, самый лучший вариант.

– Слушай, Кит, хватит уже! – вскричала Бренда.

Может, для равновесия хоть секс между ними бывает великолепным?

Глава тринадцатая

Наташа покинула родителей сразу же после обеда, в качестве оправдания придумав, что у нее болит живот. Мать изо всех сил старалась уговорить дочку остаться, желая получить больше информации о Джоффри.

Ну и балда же она: даже не спросила у парня номера его телефона, а как бестолково было с ее стороны поддаться на провокацию и рассказать все своей семье. Слишком много надежд Наташа возлагала на мужчину, которого едва знала.

Вернувшись домой, она перебрала в уме все причины, по которым Джоффри не мог ей позвонить. Сегодня утром она спешила, и возможно, написала некоторые цифры неразборчиво. Ее четверки очень часто напоминали девятки, а пятерки выглядели как шестерки. На работе Наташу даже освобождали от переучета, когда в магазин поставляли обувь с перепутанными размерами.

А что, если Джоффри уже позвонил и Анна взяла трубку? У подруги была привычка отвечать грубо, если звонок ее не касался, особенно если она сама ждала звонка. А сегодня Анна как раз ждала, что позвонит Ричард. Если она взяла трубку, то в досаде могла повесить ее без объяснений, даже не сказав, что это вовсе не Наташа.

Дома Наташа обнаружила Анну висящей на телефоне. Она остановилась перед подругой, пытаясь выглядеть строгой. Анна не поняла намека, она продолжала болтать, показав Наташе большой палец и прошептав одними губами «Ричард». Ее голова клонилась к аппарату, словно это было плечо Ричарда. Анна была босиком, в простой голубой футболке и старых джинсах. Волосы растрепаны, свободного времени – куча. Наташе захотелось громко выругаться.

Она успокоила себя, с трудом отыскав в мозгу крохотную разумную мысль о том, что Анна имеет полное право быть возбужденной и что она может говорить по телефону, сколько и когда ей вздумается. Если Джоффри позвонит, а телефон будет занят, он всегда может позвонить еще раз, если только действительно заинтересован. Удовлетворенная этим сеансом самовнушения, Наташа сняла пиджак, проартикулировала вопрос: «Кофе?» Анне и, получив отрицательный ответ, отправилась на кухню. Там она прикинула, какая песня могла бы ее подбодрить и освободить от груза мыслей.

Наташа прибиралась в кухне, попивая свой кофе, и ждала, когда же трубка наконец вернется на место. Она даже помыла тарелки, которые Анна копила в раковине целый день. Хотя Анна никогда не готовила какой-либо существенной еды, она обладала способностью оставлять после себя огромное количество немытой посуды. Затем Наташа навела порядок в шкафчике, где хранились консервы, нарушив беспорядочную систему, которую предпочитала Анна.

Тридцать минут спустя, когда кофе был выпит и чашка помыта, Наташино раздражение, наконец, вырвалось наружу, и она ворвалась в гостиную, включила телевизор и врубила предельную громкость, так что Анна была вынуждена прикрыть трубку рукой.