Грязные танцы

– Давай выкладывай – он сюда приходил, этот Ричард?

– С чего такие выводы…

Наташа в это время заметила мужские часы на кофейном столике.

– Тогда чьи это?

– Ну да, он приходил. Но мы просто разговаривали.

– И для этого ему понадобилось снять часы?

– Ой, заткнись, ты, шлюшка!

– Сама заткнись, потаскушка!

Несмотря на то что времени было в обрез, Наташа позволила себе плюхнуться на диван рядом с подругой, чтобы разделить состояние радости и покоя, снизошедшие на дом. Такие моменты были нынче так редки!

Наташа не спросила как обычно: «Ты будешь встречаться с ним еще?» Вместо этого она поинтересовалась:

– Когда вы встречаетесь снова?

– Сегодня вечером, – ответила Анна. – Думаю, что пятнадцать фунтов за вход в «Бартокс» оказались самой мудрой тратой денег. Не считая тех трех фунтов, что я потратила пять лет назад на черные колготки которые до сих пор ношу.

– Иногда в жизни совершенно случайно вдруг все идет хорошо, правда? – сказала Наташа.

Несколько мгновений спустя она испортит себе настроение: пора готовиться к посещению родителей.

Глава двенадцатая

Если Наташу привлекли не «ягуар» и особняк, тогда оставались только его внешность, обаяние и личностные качества. Идея казалась настолько абсурдной, что у Джоффри все внутри сжималось при одной мысли об этом. Он знал, что должен порвать клочок бумаги, хранящий Наташин телефон. Если бы много лет назад он поступил таким образом, сделав так, чтобы он наверняка не смог связаться с Джанетт, своей бывшей девушкой, до того как их отношения действительно начались, он, конечно, избежал бы впоследствии многих несчастий. Еще несколько недель он сможет благополучно прогуливаться по этому шикарному дому, наслаждаясь роскошью, попробует написать что-нибудь в спокойной обстановке, будет в свое удовольствие спать, есть, смотреть кабельное телевидение. В полном одиночестве.

Джоффри был полон решимости не повторять прежних ошибок и не связываться с женщиной, которая на самом деле не хочет быть с ним. Джоффри твердил себе это, доверив телефонный номер своей памяти.

Наташа не делала предположений, в какой очередной проект из серии «Сделай сам» вовлечен сейчас ее отец, не пыталась угадать, из-за чего начнется очередная ссора между Брендой и Китом; меньше всего ее интересовали скандалы и интриги, переживаемые героями очередного телесериала. Она мирилась с этими людьми, их едой, их выбором телепередач каждое воскресенье только потому, что это была ее семья. И эта лояльность была большим подвигом, чем преданность родине или каким бы то ни было идеалам. Ни один здравомыслящий человек не подписал бы контракт, связывающий его такими условиями – одни лишь обязанности и никаких прав.

Когда Наташа зашла в дом, больше всего девушку беспокоило то, что ей, вероятно, придется терпеть еженедельный перекрестный допрос на тему личной жизни, рассказывать о которой у нее не было ни малейшего желания. Наташа давно уже усвоила, как это было в случае с Дереком и остальными, что заявления о том, что ее личная жизнь улучшается, действовали, словно сглаз. Девушке не хотелось, чтобы проклятие распространилось и на Джоффри.

Бренда и Кит еще не приехали. Наташа обнаружила своего отца на кухне в одиночестве за приготовлением картофельного пюре.

– Здравствуй, милая, – поприветствовал он ее.

– Я что, слишком рано? Где мама?

– Кит повез их с Брендой в «Традко», они должны скоро вернуться.

«Традко» – универмаг, где постоянно действовали скидки, Бренда с матерью посещали регулярно, но всегда возвращались с пустыми руками. Они ходили туда, чтобы им было на что пожаловаться.

– Тебе нужна помощь, папа?

– Выключи духовку, ладно? И можешь слить воду, в которой варилась морковь?

Некоторое время отец и дочь молча занимались рутинной работой. Наташа слила воду, а отец стучал пестиком о края кастрюли, чтобы избавиться от упрямых комков в пюре.

– Ты ходила куда-нибудь вчера вечером? – спросил он в конце концов.

– Да, мы с Анной ходили… но не туда, куда обычно.

– Вам понравилось?

– Очень.

– То есть, я так понимаю, что в «Аполлоне» вы всяко не были? – пошутил он.

Наташа слегка удивилась тому, что ее отец упомянул «Аполлон», она и не знала, что он слушает и запоминает детали из разговоров, которые ведутся вокруг.

– Я там кое с кем познакомилась, – поведала она и испытала облегчение оттого, что отец на это ничего не ответил. – А вы с мамой куда-нибудь ходите, хоть иногда?

Наташа задала этот вопрос и сама себе удивилась.

– Частенько. Но не вместе. – Он стоял у духовки спиной к дочери. – О, черт! Я обжег себе руку!

Аптечка была в ванной комнате, и отец вышел из кухни. Наташа дотронулась до дверцы духовки. Та была теплая, но не горячая.

Отец вернулся пару минут спустя с ненужным пластырем на руке. Наташа не решилась сказать отцу, что она на его стороне, ибо считает мать неблагодарной и грубой. Точно так же она никогда не осмеливалась спросить отца, счастлив ли он.

– Ты хорошо готовишь, папа, – произнесла она вместо этого.

– Великое дело – практика, – подмигнул он ей.

Наташа в ответ ухмыльнулась, будто бы отец поделился с ней какой-то шуткой. Со двора донеслись звуки – это остальная часть семейства вернулась. Мать вошла в кухню первой.

– Это просто возмутительно! Я разве не просила, чтобы ты открыл окно? Здесь душно, как в сауне!

Наташа следила за отцом, который ничего не ответил жене. Пока она распахивала дверь кухни, отец скосил глаза к Наташе, и тогда дочь поняла его шутку.

После того как Бренда переехала к Киту, Наташа оставалась с родителями еще несколько месяцев. Приятный разговор с отцом, только что состоявшийся, был гораздо длиннее, чем те, которые случались раньше. Во время бесед с матерью Наташа вообще только слушала, вставляя изредка слово, чтобы показать, что она следит за нитью разговора. Возможность диалога между родителями была так же сомнительна, как и левитация.

За обедом Наташа, отец и Кит ели молча. Наташина мать и Бренда разговаривали между собой, правда, строя беседу таким образом, будто она касалась всех. Речь шла о том, как ужасно было в «Традко» и что они каждый раз тратят время зря, посещая этот магазин.

– Вы говорите это постоянно. Если магазин так плох, так чего же вы меня туда таскаете каждый месяц, а то и чаще? – пробормотал Кит, обращаясь к своей невесте.

Наташа предположила, что это начало ссоры и позволила себе отвлечься на более приятные мысли о Джоффри, о прошлой ночи и о том, чем он, возможно, сейчас занят. Может быть, думает о ней?

– Чего это ты так загадочно улыбаешься? – спросила Бренда молчаливую Наташу.

На сей раз Бренда, видимо, решила избежать ссоры, которую пытался начать Кит.

– Ты улыбаешься, потому что вспомнила что-то из прошлой ночи? Слушай, ты ведь не ходила в «Аполлон», да? Была ты в «Бартоксе» или нет?

Допрос начался. Кит, Бренда и мать замерли в ожидании с вилками и ножами, занесенными над едой. Даже Наташин отец бросил на дочь вопросительный взгляд.

– Отчего вы все так горите желанием знать, что происходит в моей жизни? Уж не оттого же, что ваши собственные – полное дерьмо?

Никто не возразил.

Бренда лишь презрительно усмехнулась:

– Ты всегда только говоришь и ничего не делаешь. Заявление о том, что ты собираешься подцепить богатого мужика, наверное, давно уже забыто?

Бренда намекала на то, что однажды Наташа начала копить деньги, чтобы уехать в Америку. Она собрала семьдесят фунтов, а затем потратила их на часы. Или был еще случай, когда Наташа опрометчиво заявила своей семье, что намеревается поступить в колледж, чтобы в один прекрасный день сделать карьеру, не связанную с чужими вонючими ногами. Она даже позвонила в Брэдфордский колледж, чтобы уточнить детали: сколько стоят интересующие ее курсы, где и когда читают по ним лекции. Наташа все тщательно зафиксировала, а затем погрузилась в рутинную работу, пропустив очередной набор, полагая, что сможет начать учебу в следующем году. Несколько месяцев после этого Бренда дразнила ее, отпуская дурацкие шуточки типа: «Ну, скоро ли ты получишь ученую степень, Наташа?»