Страница 230 из 249
• духи и туалетную воду;
• шкатулки, портреты, открытки и бюсты...
Есть, что надеть, что и из чего выпить, чем и на чем закусить, чем заполнить досуг и что использовать для дела! В конце концов, композитор любил вкусно поесть, имел вкус к хорошей одежде, не чурался земных удовольствий. Так почему же не увековечить его память еще и таким способом? Портреты Моцарта красуются на копилке в виде свиньи; на фрагмент автографа Фантазии б-то11 КУ 397/385§ можно ставить пивную кружку, а по «Пражской» симфонии водить мышкой перед экраном монитора. Бюстгальтер при расстегивании играет «Маленькую ночную серенаду», а на ползунках написано «А 81аг шаз Бот». «Маленькая ночная серенада» — абсолютный лидер среди опусов, растиражированных на сувенирах. Фрагменты ее партитуры красуются на сумках и полотенцах, канцелярских товарах и футболках. Дизайнеры сувенирного платка пошли дальше. Они украсили его отрывками из разных опер — «Похищения из сераля», «Дон Жуана», «Свадьбы Фигаро», «Волшебной флейты», «Так поступают все женщины». Правда, разными оказались лишь подписи, сами нотные фрагменты во всех случаях воспроизводят одно и то же — начальные такты арии Феррандо из Сот /ап 1иПе. Какая, в сущности, разница! Декоративный эффект достигнут, а ноты вряд ли кому понятны.
Магазины сувениров и сладостей поджидают на самых торных туристских тропах. У их входа стоит вырезанный из фанеры манекен — человек в костюме XVIII века — в красном камзоле с кружевным жабо и в напудренном парике. Это — как бы Моцарт.
Впрочем, о чем это мы? Что плохого в развитии туристического бизнеса? Критиковать его — признак снобизма. Не хочешь покупать — не покупай, не смотри, не слушай, уйди прочь. Извлекать коммерческую выгоду из туризма в Зальцбурге начали уже давно. В 1842 году, когда умерла Констанца Ниссен, вдова Моцарта (и по случайному совпадению именно тогда же был установлен ему памятник), состоялся и первый городской праздник — что-то типа фестиваля. Бернхард Хельмингер, автор занимательной брошюры о моцартовских местах Зальцбурга, привел цитату из газетной статьи того времени: «Праздничные программы, концерты, посвященные Моцарту, биографии Моцарта, портреты Моцарта и т. д. Во всех магазинах были выставлены для продажи бюсты Моцарта. В ресторанах даже комнаты, хлеб и вина носили его имя. Имя Моцарта в эти дни звучало всюду множество раз каждый день, оно являлось лозунгом тех дней»3. Конфеты, правда, изобрели позже, в 1890-м, однако в середине XIX века уже продавали торты с соответствующим названием и даже «моцартовский» крем для чистки обуви.
Сетовать на неразборчивость торговцев и производителей в этой ситуации бесполезно. Гораздо более важно, как нам кажется, задуматься: почему
а 1ЬЫ. 8. 62.
именно Моцарт стал столь популярным брендом? В Германии нет никакого ажиотажа, например, вокруг имени И. С. Баха — ни в Эйзенахе, где он родился, ни в Лейпциге, где он умер. Представить, что баховские портреты красуются на чашках или зажигалках, а его имя украшает вход в ресторан, — абсолютно невозможно. Другой пример — Вагнер. При жизни он сделал немало для того, чтобы поставить себя в совершенно исключительное, «богоподобное» положение. В Байройте выстроили специальный театр-храм вагнеровской оперы, разработали особый ритуал: зрители некоторое время сидят в абсолютной темноте, и только после этого начинает звучать музыка, воспринимаемая с особым, обостренным темнотой вниманием. Установилась и традиция паломничества к храму — ежегодные фестивали. Чтобы попасть на них, зрители записываются в очередь и стоят в ней десяток лет. Однако великий оперный визионер все же остается явлением прежде всего и почти исключительно музыкальнокультурным. Путь к массовому сознанию для него закрыт — туда «прорвался» только «Полет валькирий». Если же в театральном буфете в антрактах вагнеровской оперы подают жаркое «Вотан», суп «Зигфрид» или мусс «Зиглинда» (реальный факт!), то воспринять это можно только как шутку — слегка шокирующую, но вполне в духе немецкого юмора. Найти сувениры с вагнеровской символикой даже в Байройте невероятно сложно. Хотя, казалось, почему бы и нет? Эдакие салфетки или сумки со сценами из «Кольца» или кружки с мелодиями из «Мейстерзингеров».
Почему из всех композиторов, рожденных столь щедрой и плодородной в этом смысле австрийской почвой, именно Моцарта присвоила себе массовая культура? Даже Иоганн Штраус — казалось бы, вот подходящая фигура! — и тот отошел на второй план. Причина, по-видимому, кроется в том, что моцартовский миф давно перешагнул границы музыкальной культуры. О Моцарте знают те, кто никогда не слышал его музыки — кроме пары-тройки мелодий, использованных для рингтонов в мобильных телефонах. Его имя стало почти нарицательным. Своей популярностью в массах даже в России оно лишь немного уступает имени Пушкина. А в мире оно «раскручено» куда более основательно, чем, скажем, имена Шекспира или Леонардо да Винчи, чьи фигуры тоже окутаны всевозможными легендами и загадками.
Люди склонны видеть в Моцарте некий абсолютный эквивалент той неиссякаемой творческой силы, которая движет жизнью. Поэтому, настрочив ползунков с портретом Моцарта, они тем самым стремятся приобщиться к этой силе, «притянуть» ее к новорожденному младенцу, подсознательно рассчитывая, что «звезда, которая родилась» (ТНе 81аг м>а$ Ьогп — надпись позаботились написать на доступном для всех английском) хотя бы в какой-то степени повторит путь гениального композитора. Эта наивная вера — сродни магическому культу. Туристы, посещающие Зальцбург, меньше всего похожи на паломников типа Мэри и Винсента Новелло, совершивших в 1829 году свой «пилигримаж» для знакомства с родственниками и близкими Моцарта. Их влечет в небольшой альпийский город не осознанное стремление узнать, а подсознательное желание приобщиться к одному из чудес природы — такому же, как египетские пирамиды или афинский Акрополь. Приобщаясь к нему, увозя его частицу в виде сувениров, поедая почти что ритуальные сладости и выпивая ликер, названные его именем, они тем самым приближают Моцарта к своему миру и одновременно — по примеру наших пращуров — перенимают частицу его жизненной силы.
<
Н
X.
>»
О
и
и
со
о
н
си
<
Я
О
%
5
и
*
си
ш
е*
О
РР
н
о
<1Э
V
Он
О
рр
н
Что из того, что осколки мрамора, подобранные наивным туристом в Акрополе, на нескольких грузовиках ежедневно привозят именно для этой цели? Моцартовские сувениры, нелепые, как и всякие другие, — такие же амулеты и фетиши массового сознания.
Как относиться к этому? Где пролегает граница между стремлением популяризировать имя великого художника и превращением его в некое подобие Микки-Мауса? В какой степени возможна «охранительная» селекция уместного и неуместного использования имени Моцарта? Вопросы эти нужно задавать не производителям сувенирной продукции. Они адресованы нашей культуре. Время, в которое мы живем — время абсолютного приоритета количества над качеством. Именно количество определяет ценность в глазах общества всего, чего угодно. Успех музыкального диска измеряется числом проданных экземпляров, успех телевизионной программы — рейтингом, успех концерта — сборами, книги — тиражом. Массовое сознание изобрело даже пошловатую присказку на этот счет: «Если ты такой умный, то почему такой бедный?» Иначе говоря: о том, насколько ты гениален, можно судить по тому, в каких количествах продают твои творения.
Для моцартовского времени количество — «количество» денег и материальных благ — также играло определенную роль. И сам Моцарт уделял этой проблеме большое внимание, пусть и не всегда достигая положительного результата. Но для XVIII века «количество» отнюдь не всегда было прямым следствием «качества». На страницах книги мы неоднократно приводили примеры того, как шедевры Моцарта были чрезмерно «совершенны» и «сложны» для слушателей, готовых с большей охотой платить за что-то менее изысканное и более простое для восприятия. Тогда гений мог оказаться коммерчески менее состоятельным, чем мастер второго плана, то есть Моцарт в глазах «любителей» уступал Мартину-и-Солеру или Кожелуху. Также как и в наше время, двести лет назад мода могла возносить исполнителя на гребень успеха и низвергать его в пучину безвестности — именно такой зигзаг отчасти произошел в исполнительской карьере Моцарта-виртуоза. Однако различия все же существуют.