Страница 215 из 249
Две другие арии Тита — более энергичны и торжественны. Но суть образа задана все же первым сольным высказыванием. В нем ощущается особое отношение к власти, сформированное поздним Просвещением. Эта власть мыслится не как награда или повод для демонстрации силы, не как основа для военных триумфов и прижизненного обожествления, но как бремя и ответственность. И достоин ее только тот, кто видит в ней одно лишь это бремя.
«Волшебная флейта». До сих пор не утихают споры о том, какую из моцартовских опер считать последней. Композитор взялся за сочинение коронационной оперы для Праги, когда почти вся «Волшебная флейта» уже была записана, но на сцену она попала через 24 дня после премьеры «Милосердия Тита», так что в этом вопросе едва ли можно опираться лишь на хронологию. Раздумывая над тем, какая из опер более органично замыкает творческий путь Моцарта, мы склоняемся к выводу, что это «Волшебная флейта».
Самые острые дискуссии, впрочем, разворачиваются не о месте этого зингшпиля в моцартовском наследии, а о его основном смысле. В толковании сюжета оперы обозначились два принципиальных подхода. Первый состоит в том, чтобы видеть в нем прямое и последовательное выражение некоего круга масонских идей, облеченных в сказочно-символическую оболочку. Другой вариант — считать, что масонские мотивы, сколь бы они ни были важны, — всего лишь часть компонентов, ее составляющих. Бесспорных доказательств ни в том, ни в другом случае нет, так как мы не располагаем недвусмысленными высказываниями Моцарта или Шиканедера по этому поводу. А значит, речь может идти только об интерпретации, и читатель, равно как и исследователь, волен придерживаться той позиции, которая, на его взгляд, заключает в себе меньше противоречий, более соответствует интуитивно постигаемому смыслу этой оперы.
Среди приверженцев первой «масоно-центристской» позиции, несомненно, нужно назвать Жака Шайе, озаглавившего свою книгу «“Волшебная флейта” без покрова тайны: эзотерический символизм в масонской опере Моцарта»3. Сам автор честно признается, что чувствует себя аутсайдером: «Среди бесчисленного количества работ на разных языках, что мне довелось читать, я натолкнулся только на две, где есть стремление объяснить “Волшебную флейту” тем же способом, что и у меня, — это “Моцарт” Пауля Неттла и книга под тем же именем Жана и Брижит Массен»ь. Именно поэтому его взгляд заслуживает специального внимания.
Тщательно взвесив все составляющие сюжета «Волшебной флейты», Шайе приходит к выводу, что в его основе лежит коллизия мужского
а В нашем распоряжении находился английский перевод книги: СНаШеу ТЬе Ма$рс РНне
штуеПед: Е$о1епс ЗутЬоИзт т Могап’з Мазошс Орега. Ыеу Уогк, 1971.
Ь 1Ы<1. Р. 83. Шайе имеет в виду книги: №& Р. Могап ипс! Ше кбпщНсНе Кипя. ВегНп, 1932;
Маззт ]. & В. У А. Могаг1. Раш, 1959.
и женского масонства, ставшая, на его взгляд, особенно актуальной в 1780-е годы. В ключевой главе «Масонство и феминизм» он углубляется в происхождение и историю женских масонских лож или так называемого Мадоппепе й'АйорИоп (масонство адопции8). По-видимому, уже в 1760-е существовали единичные женские масонские ложи, а в 1770-е и позднее они были довольно широко распространены (прежде всего, конечно, во Франции). Много шума наделал учрежденный в Париже около 1784 года «египетский ритуал» графа Калиостро, где существовали ложи обоих полов и где главой-настоятельницей женского масонства под титулом Царицы Савской он объявил свою любовницу и компаньонку в бесчисленных авантюрах Лоренцу Феличиани. Конечно, это противоречило первоначальным принципам, ведь еще в 1729 году при открытии Великой ложи Англии в ее уставе ясно указывалось, что членами могли состоять только мужчины.
Вокруг этого противоречия и вращается, по мнению Шайе, основная идея «Волшебной флейты»:
> Яростные антифеминистские декларации в ее тексте отмечались мно
гими [...] однако гораздо реже речь заходит о другом — о возвеличивании Памины, обряженной в жреческие одежды, о ее финальном триумфе рядом с Тамино, так что итогом становится возвышение женщин до равенства с мужчинами в таинстве брачной четыь.
Позиция, таким образом, оказывается двойственной. С одной стороны, претензии женщин на господство (Царица ночи хочет вернуть себе золотой солнечный диск, символ мудрости и власти, завещанный ее мужем сообществу посвященных во главе с Зарастро)с безоговорочно осуждаются. Но женщине, готовой разделить с мужчиной жизненные опасности и невзгоды, той, что не страшится ночи и смерти, дозволено войти в круг избранных. Именно таков, по Шайе, главный эзотерический смысл моцартовской оперы.
Роль, отведенная Шайе проблеме женского масонства, все же кажется преувеличенной. Конечно, галантные французы, расстроенные отсутствием в ложах «самой совершенной части рода человеческого» и уверенные, что ее нельзя постоянно изгонять из тех мест, которые она призвана украсить11, усердно насаждали в Париже адопционные ложи. В 1775 году в ложе «Прямодушие» (Ьа Сапёеиг) герцогиня Бурбонская (дочь великого магистра масонских лож Франции) в присутствии герцогинь Шартрской и Ламбальской была объявлена Гроссмейстером всех женских лож Франции. Но одно дело — берега Сены, другое — берега Дуная. Вызывает сомнение, что вопрос организации женских масонских обществ и их взаимодействия с мужскими был так уж остр в Вене начала 1790-х, чтобы рассматривать «Волшебную флейту» как некий актуальный, едва ли не публицистический спектакль на эту тему. Тем более что австрийское масонство, как уже говорилось, переживало тогда не лучшие времена. К тому
а Точный смысл понятия «адопция» (усыновление-удочерение), закрепившегося за женским
масонством, неизвестен. Возможно, этим все же подчеркивался его подчиненный статус.
Ь СНаШеу /. ТЬе Мадо Р1и1е ипуеНеЛ. Р. 74.
с Об этом идет речь в диалоге Царицы ночи и Памины в восьмом явлении II акта.
с1 Положение из «Перечня вступительных правил» для адопционных лож, принятых ложей
«Великий Восток» около 1774 г. в Париже. См.: Бретон Г. Истории любви в истории Франции. Книга 3 [т. 5—6), Распутный век. М., 1993.
1Г)
ш
П
О
со
ш
Я
о
с
X
я
X
*
о
1=1
>.
X
>х
2
X
=1
О
из
О
со
и
х
е?
X
и
х
ш
Н
сл
О
й.
2
О
X
йС
ш
2
2
<
=Х
3
X
о.
О
со
|=Г
X
си
С
О
X
н
о
рц
О
X
н
же нет никаких документов, подтверждающих существование в Вене женских лож. Но даже если допустить, что в масонской среде эта проблема могла вызывать оживленный интерес, трудно понять, для чего столь тонкие и каверзные вопросы надо было выносить на суд разношерстной третьесословной публики венского предместья.
Основная ошибка в таком подходе к «Волшебной флейте» — стремление видеть в ней последовательное и систематическое выражение единого и стройного мировоззрения, некую аллегорию, за которой скрыта ясная, однозначно понимаемая идеологема. Следуя по такому пути, неизбежно приходишь к необходимости на каждом шагу идеологически объяснять и обосновывать любую деталь и делать далеко идущие выводы. Но все ли поддается такому объяснению и непременно требует его? Взять, к примеру, один из шести известнейших эстампов 1793 года, воспроизводящих мизансцены шиканедеровского спектакля, а именно — тот, где изображены Тамино, Папагено и три дамы у поверженного змея. Видно, что змей рассечен на три части. Но если каждая из дам нанесла удар, то этих частей должно быть четыре! К тому же в ремарке при их первом появлении сказано, что они вооружены не мечами, а серебряными дротиками, которыми, как справедливо замечает сам Шайе, «не слишком удобно разрубить змея»а. Заключают ли все эти странности какой-либо тайный смысл и непременно ли нужно его искать? Серебро символизирует лунную, женскую природу, которой служат три дамы — с этим легко согласиться. Три куска рассеченного змея, по Шайе, впервые представляют «мужское» число «3»ь — не натяжка ли это? Тогда три дамы в качестве свиты Царицы ночи, если трактовать их число столь же символически глубокомысленно, способны поставить в тупик. Это признает и ученый, предположив (без всяких на то оснований), что «первоначально их планировалось пять, и, без сомнения, только ограничения в актерском составе оправдывают эту досадную небрежность»0.