Страница 76 из 105
Далее Жанен и Нокс сообщили имевшиеся у них сведения о состоянии Красной Армии. По мнению Жанена, дисциплинированная и пополненная армия красных стремится упрочить положение большевиков в Сибири, куда направлен ее главный удар. Ее задача в Европейской России — удержание положения до ликвидации Колчака, с которым красные стремятся покончить к декабрю.
«Я уполномочен своим правительством, — заявил Жанен, — поставить сегодня на обсуждение следующие вопросы: 1) необходимость реальной помощи военной силой; 2) выяснение точных и конкретных к сему условий. Я рад видеть здесь облеченного полномочиями японского посла, который может говорить от имени императора; 3) выяснение условий, принять которые предстоит европейским державам в смысле снабжения как армии Сибири, так и, в случае принятия пункта первого, действующих в Сибири японских войск».
Отвечая Жанену, Като заявил, что японское правительство считает, безусловно, необходимым подачу реальной помощи, но ставит свои условия как для союзников, так и для правительства Сибири. Япония может в кратчайший срок перекинуть полторы дивизии, вполне снабженные, для немедленного вступления их в линию огня. Через месяц Япония в состоянии добавить еще столько же. Но он не понимает, почему об этом не говорят представители самого сибирского правительства, а за них другие. «Окончание речи Като и других получить не удалось»—-этими словами заканчивается донесение тайного колчаковского агента.
Но и без этого документ не теряет своего исторического значения и позволяет сделать некоторые важные выводы. Убедившись, что в Верховном союзническом совете договориться из-за непримиримых противоречий не удается, а положение Колчака становится катастрофическим, французское правительство решается действовать через голову совета. Пользуясь тем, что главнокомандующим союзными войсками в Сибири состоит француз — генерал Жанен, французское правительство поручает ему выступить непосредственно на месте с предложением оказать помощь войсками немедленно. Сделать это может Япония прежде всего, и Жанен в своей речи так и ставит прямо вопрос перед Като.
Положение создалось весьма любопытное. Два видных члена Антанты стоят на одних и тех же позициях и безоговорочно признают, что надо Колчаку помочь безотлагательно. Казалось, наконец-то надежды и расчеты белых на реальную помощь союзников войсками в больших масштабах осуществятся. И если тем не менее предпринятая французским правительством попытка возобновить прямую вооруженную интервенцию войсками
Японии провалилась, то это служит еще одним примером непримиримости противоречий среди империалистических держав Антанты и показывает, как борьба между ними мешала им объединить усилия.
Провал попытки Жанена стал тут же известен Колчаку, и тогда руководители колчакии приняли решение сами: столкнуть находящиеся в Сибири
войска интервентов с быстро наступающей на восток от Ишима Красной Армией. Обстановка казалась для этого благоприятной. Командование интервентов не ожидало, что Красная Армия так стремительно преодолеет все преграды на своем пути и разгромит войска Колчака уже на дальних подступах к Омску 312.
Так история повторилась. Еще раз подобно тому, как то было летом 1918 г., вопрос о самом существовании белой власти и ее армии свелся к вопросу о немедленной помощи штыками интервентов. Чехословаки категорически отказались помочь Колчаку в сражении на Тоболе, несмотря на всевозможные обещания 313. Значит, надо заставить их драться, что неизбежно, если между ними и Красной Армией уже не окажется белогвардейских войск. Это выгодно Колчаку, но не менее выгодно также империалистической верхушке держав Антанты; весь мир не может не одобрить посылки войск союзников для «спасения» застрявших в далекой и суровой Сибири чехословацких, сербских, польских солдат— бывших и без того несчастными военнопленными в России, а теперь снова подвергающихся нападению красных полчищ. А так как путь из Европы в Сибирь далекий и трудный, то гораздо выгоднее (во всех отношениях) помочь войсками Деникину, Юденичу и Польше и тем отвлечь войска Красной Армии из Сибири, что даст Колчаку известную передышку. Оставался еще и японский вариант, т. е. возможность (с согласия США) поручить оккупирующим Советский Дальний Восток японским войскам начать наступление на запад от Байкала.
В силу этих соображений Колчак отказался от первоначального решения оборонять район Омска. Именно отказом этим и решением, оторвавшись от советских войск, укрыться за спиной интервентов только и можно объяснить тот факт, что два слабых, вырвавшихся далеко вперед — 238-й Брянский и 240-й Тверской — полка 27-й дивизии захватили с ходу столицу колчакии, сделав за несколько дней свыше 100 км, не встретив даже со стороны белых серьезной попытки их задержать.
Падение Омска было для интервентов полной неожиданностью и имело крупное политическое значение 314. В самом городе наши войска захватили большие трофеи на военных складах, в том числе 31 тыс. винтовок, 19 млн. патронов, около 1 тыс. пулеметов шоша и митральез, 34 орудия, 199 тыс. ручных гранат и т. д.
Было взято свыше 30 тыс. пленных, но в числе сдавшихся не было ни одного полка с фронта. Войска всех трех полевых армий Колчака ушли315. Последнее обстоятельство говорило о многом: Колчак сдал столицу и бросил колоссальные военные склады, стремясь спасти живую силу армии; основная боевая сила полевых армий противника еще не настолько разгромлена и дезорганизована, чтобы можно было сбросить ее со счетов. Прикрываясь сильными арьергардами, основная масса белых сумела оторваться от наших передовых частей и продолжала отходить. Несомненно, известную роль в этом деле играл животный страх солдат противника, которые еще верили всевозможным провокационным слухам о жестокой расправе красных с колчаковцами. По мере продвижения от Омска 316 все чаще поступали сведения о том, что район городов Новониколаевск, Томск избран колчаковским командованием для перехода к активной обороне. На это указывали оперативные сводки наступающей в полосе железной дороги 27-й стрелковой дивизии, отмечающие упорные бои и переходы противника в контратаки с целью приостановить наше наступление. Об этом же говорится в сводках и приказах 35-й стрелковой дивизии, наступавшей южнее в общем направлении на фронт Барнаул, Новониколаевск.
В Кулундинской степи и восточнее действовали крупные красно-партизанские отряды под командованием Е. Мамонтова. Они могли создать серьезную угрозу открытому левому флангу и глубокому тылу отступавших от Омска вдоль железной дороги главных сил Колчака и этим помешать противнику начать крупные активные действия против 5-й армии до Новонико-
2. На южном операционном ^направлении (Кок-четав, Семипалатинск, Акмолинск)
лаевска. Сам по себе район Новониколаевск, Томск мог дать белым большие преимущества. Непосредственно с юга он прикрывался труднопроходимыми горными массивами Алтая и Саян без удобных дорог для действий наших войск по наиболее выгодным операционным направлениям. С севера силы белых прикрывались здесь сибирской тайгой, что исключало возможность для наших войск предпринимать и на этом направлении какие-либо глубокие и широкие по размаху маневры. Словом, сама конфигурация избранного белыми района была благоприятна для осуществления принятого решения: задержать наши войска у входа в относительно узкое (около 80—100 км шириной) дефиле, начинающееся в районе ст. Тайга. Фронт колчаковской армии сокращался настолько, что можно было отвести большую часть ее сил в тыл и создать глубоко эшелонированную группировку, пробивать которую, по расчетам колчаковцев, войскам 5-й Краснознаменной придется прямым наступлением в лоб. Если при этом учесть, что именно в названном районе—'Дефиле— находилось несколько десятков тысяч войск интервентов и через район пролегала с разветвлениями железная дорога, на которой действовали шесть бронепоездов врага, то следует признать, что план противника был намечен удачно, а перед нашими войсками встала трудная и сложная задача.