Опрокинутый тыл

За два месяца до вероломного нападения корпуса, а именно 22 марта 1918 г., ЦИК Сибири (Центроси-бирь) рассматривал вопрос о нем и записал: «...были получены сведения о движении через Сибирь на Владивосток вооруженных чехословацких полков. Считая возможным использование их контрреволюционерами и империалистами против Советской власти, президиум распорядился через военно-окружной комиссариат в Омске в интересах Советской власти приостановить это движение, сообщив об этом по прямому проводу Совету Народных Комиссаров»59. Такова была первая реакция высшего органа Советской власти в Сибири на появление первых эшелонов корпуса к востоку от Урала.

Руководствуясь этими указаниями, созданный в Омске 3 апреля 1918 г. Западно-Сибирский штаб Красной Армии рассматривал 4 апреля вопрос о пропуске чехословаков на восток и вынес решение60: «Пропустить чехословацкие эшелоны, предварительно разоружив их». Здесь сейчас мы говорим об этих двух документах лишь для того, чтобы показать читателю, что момент внезапности появления корпуса в Сибири полностью отпадает: оба руководящих сибирских центра заблаговременно знали о приближении иностранных войск и ясно высказали свое отношение к нему.

Какими вооруженными силами располагали Советы Сибири и Дальнего Востока в мае 1918 г.? По данным отдела учета Народного комиссариата по военным делам, на 1 июня 1918 г. к востоку от Урала было около 21 тыс. бойцов, в том числе в Западной Сибири около 10 тыс. Зная условия того времени, нельзя считать указанную цифру исчерпывающей и точной. Из документов видно, что речь идет только о частях Красной Армии, и, следовательно, в учет не попали сотни рабочих дружин, отрядов рабочей милиции городов и рудников, отряды охраны железных дорог, продовольственные отряды и т. д. 61. Без опасения впасть в ошибку можно считать, что накануне мятежа корпуса в Сибири и на Дальнем Востоке было не менее 30—35 тыс. красных бойцов в формирующихся частях Красной Армии и в добровольческих формированиях вспомогательного и местного значения. Боевая ценность и боевая готовность их были весьма различны и обусловливались целым рядом обстоятельств: 1) подчинением их различным ведомствам (военному, путей сообщения, продовольственным органам и т. д.); 2) незавершенностью формирования, проводившегося беспланово и без надлежащего материального обеспечения; 3) малоопытностью организаторов и командиров и слабой боевой подготовкой массы бойцов; 4) нехваткой вооружения и снаряжения; 5) слабостью политико-просветительной работы среди бойцов и даже политической неблагонадежностью некоторых частей 62.

Отрицательное действие отмеченных обстоятельств увеличивалось весьма сильно благодаря тому, что в деле создания регулярных войск местные Советы были фактически предоставлены самим себе 63.

Каково было общее военно-политическое положение к востоку от Урала? Решением Центросибири от 17 апреля 1918 г. Сибирь была объявлена на военном положении. В числе мотивов решения упоминаются высадка десантов интервентов в Приморье, а также необходимость энергичной борьбы с бандами Семенова и усиления бдительности и готовности в связи с раскрытием контрреволюционных заговоров. О корпусе упоминаний нет. Большинство сибирских городов было в апреле на военном положении. Следовательно, до появления в Сибири корпуса положение здесь уже было напряженным, в некоторых местах даже угрожающим. Объясняется это в основном двумя обстоятельствами: а) в ряде районов власть Советов установилась недавно, и борьба не была еще завершена, аппарат власти только еще создавался; б) зажиточное крестьянство высказывало недовольство и даже прямое сопротивление продовольственной политике Советов. Большую роль играла также работа контрреволюционного подполья, приведшая весной 1918 г. к ряду серьезных попыток свержения Советов 64.

Готовились ли сибирские руководители к отпору в случае нападения корпуса? Специальных решений по этому вопросу заблаговременно принято не было. Одновременно с введением военного положения Центроси-бирь распорядилась создать при Советах йоенно-рево-люционные штабы с подчинением им всех находящихся на территории Совета войск и отрядов. Один из пунктов решения требовал организовать обучение военному делу рабочих и принятия мер к такому же обучению крестьян. По существу, решение Центросибири о штабах было для Западной Сибири «вторым изданием» упомянутого выше постановления Западно-Сибирского исполкома Советов от 4 апреля, так как центросибирцы ничего нового и конкретного в дело реального создания вооруженных сил не внесли. Особо ответственная задача выпала на Омск, ставший к этому времени административно-политическим и военным центром Западной Сибири.

Можно было бы привести многие десятки резолюций, постановлений и решений партийных организаций и советских органов Сибири и Дальнего Востока, в которых в самых решительных выражениях говорится о необходимости создания вооруженных сил для защиты революции. Аналогичные решения выносились на всех рабочих собраниях, митингах, конференциях, а также в ряде сельских местностей. Во всех этих документах ничего не говорится о возможной борьбе с чехословаками, и это вполне понятно: было известно, что ими занимаются центральные органы власти в Москве. Да и не имели трудящиеся Сибири и Дальнего Востока оснований питать враждебные чувства к ним.

Только 26 мая 1918 г., когда обозначилась реальная угроза Омску со стороны челябинской группы Корпуса, был срочно создан Военно-оперативный штаб Западной Сибири из видных партийных и советских руководителей. В него вошли В. М. Косарев, А. Я. Нейбут,

А. И. Окулов, Р. П. Эйдеман и А. А. Карлов. 28 мая областной исполком объявил мобилизацию крестьян пяти призывных возрастов.

Могли ли Советы Сибири справиться с задачей разоружения корпуса? Отрицательную роль в этом отношении сыграл ряд объективных обстоятельств. Высшим органом власти формально являлся сибирский ЦИК — 11снтросибирь, но он обосновался далеко от основной nmcTi базы — Западной Сибири. Руководить из далекого Иркутска Западной Сибирью в сложнейших условиях 1918 г. было очень трудно даже в мирной обстановке.

Первый же удар мятежников (захват Мариинска и Новониколаевска) навсегда отсек руководителей от руководимых. Советам всей огромной территории от Мариинска до Урала предстояло на свой собственный страх и риск, своими собственными силами и по своему собственному разумению бороться за свое существование. Центросибирцы оказались бессильными хоть чем-либо помочь не только Советам к западу от Мариинска, но даже тем советским вооруженным силам, которые героически свыше месяца дрались с врагами на путях от Красноярска до Иркутска. Решающую роль в этом вопросе сыграло то обстоятельство, что руководители Центросибири, и прежде всего его председатель Н. Яковлев, стояли на ошибочных позициях в оценке общего военно-политического положения на Востоке.

В телеграммах Омску Н. Яковлев доказывал, что центр событий лежит в районе Иркутска, что именно здесь решается судьба революции на восточной окраине Республики. Н. Яковлев систематически и упорно требовал от Омска и Красноярска мобилизаций и отправки ему все новых и новых отрядов для Забайкальского фронта против Семенова 65. Можно считать установленным, что еще задолго до нападения корпуса не. было согласованности между двумя руководящими центрами — Сибирским ЦИКом в ^Иркутске и Западно-Сибирским исполкомом в Омске. Каждый из названных центров действовал по своему собственному усмотрению, мало считаясь с общим положением. Центросибирь, как высший орган власти, стремился все получить себе. Он ожидал удара с востока от Семенова, а разразился удар фактически с другой стороны — с запада. Семеновская авантюра сыграла роль отвлекающей диверсии, оказавшей большую помощь корпусу тем, что силы и внимание сибирских руководителей были направлены на фронт, имеющий весьма относительное политическое и военное значение для укрепления власти Советов. Положение усугублялось тем, что вооруженная борьба против Семенова велась долгое время из рук вон плохо: не оказывал никакой помощи красным отрядам Дальсовнарком (Хабаровск), хотя в скорейшей ликвидации семеновской авантюры он (по целому ряду причин) должен был быть заинтересован даже больше Сибирского ЦИК; силы и ресурсы самого Забайкалья не были использованы в должной мере, и весь расчет на окончательный разгром Семенова строился на получении готовых войск из Западной Сибири; командование красными отрядами Забайкальского фронта не обладало ни необходимой подготовкой, ни боевым опытом для такого рода операций: можно сказать, оно само только начало учиться, как нужно воевать. Если даже согласиться с тем, что Семенов представлял (до мятежа чехословаков) действительно главную опасность на> Востоке, то тем более жесткими должны быть требования и тем более суровой должна быть критика по адресу всех трех (Центросибирь, Даль-совнарком и командование Забайкальского фронта) руководящих инстанций.