Кендермор (ЛП)

На краю поляны Гизелла застыла на месте; ноздри защекотал самый приятный запах, какой ей доводилось встречать.

— Рецепт Тассельхоффа, — пояснил Вудроу, заметив на ее лице удовлетворенное выражение. Он снял перекладину с рогатин и как раз стаскивал курицу с вертела.

Гизелла бросилась к огню и тут же приспособила для сидения перевернутый ковш из-под воды. Осмотрительно измерив температуру окружающих камней ледяными пальцами, она нашла удобное местечко. Гномиха довольно вздохнула и посмотрела в сторону кендера, который уже проснулся и сжимал в руках широкое оловянное блюдо, куда предполагалось выложить ужин.

— Однако твой дружок, миловидный полуэльф, кое в чем оказался прав: возможно, ты стоишь куда больше, чем сверток сукна. — Она протянула маленькую тарелку, дожидаясь, пока в нее положат причитающуюся ей долю. — Я проголодалась!

— Спасибо, — ответил Тассельхофф, хотя вовсе не был уверен, являлись ли ее слова комплиментом или нет. Он наклонил блюдо, и мягкие, рассыпчатые кусочки куриного мяса перекатились на тарелку Гизеллы, а затем добавил еще бобовой начинки. Тас отсел в сторонку и с наслаждением накинулся на свою порцию.

Вудроу ел свою долю тихо, внимательно наблюдая за хозяйкой. Руки Гизеллы напоминали вихрь, а рот ни на секунду не прекращал жевать. Вудроу сделал всего два укуса, а тарелка Гизеллы уже была пустой. Она сидела, плотно обхватив руками талию и завернувшись в теплую шаль, и стоило взглянуть в щелочки наполовину прикрытых глаз, сама собой напрашивалась аналогия с дремлющей кошкой.

Нельзя сказать, что Вудроу был знатоком женщин (ему приходилось знавать всего нескольких), но его не покидало чувство, что Гизелла Хорнслагер — совсем не типичная представительница слабого пола. На все у нее были свои правила и, казалось, ей совершенно безразлично, что о ней думают окружающие. Гномиху отличала непомерная жадность к еде, и не только. Юноша покраснел, когда вспомнил звуки, сопровождавшие ее "торговлю" с мужчинами последние несколько недель. Он пытался не слушать стоны и завывания, доносившиеся из окон повозки, но с тех пор, как хозяйка приставила его сторожить во избежание всяких недоразумений, это, увы, не представлялось возможным. Кроме того, она вроде бы не слишком смущалась, снова оказываясь с подручным лицом к лицу, и даже восторгалась красными пятнами и отметинами, оставленными на щеках.

Она не боялась ничегошеньки за исключением возможности, что какое-нибудь ее желание окажется невозможно удовлетворить. Несмотря на фривольный образ жизни, крайне неприятный для Вудроу, он, тем не менее, заключал, что уважает ее только за смелость в отстаивании собственных убеждений.

— На что это ты уставился? — вдруг спросила гномиха, широко распахнув глаза. Она оглядела его тощее, но сильное тело и непристойно ухмыльнулась. — Не переменил ли ты часом мнения о способе вознаграждения за твои услуги?

Взгляд юноши метнулся обратно к тарелке, и он принялся с рвением за еду.

— Н-нет, — всхлипнул он, как обычно, покраснев. — Мне пока нужны стальные монетки, мэм.

Она невинно пожала плечами.

— Как хочешь. Ты ведь знаешь, что я предпочитаю бартерную оплату, если только позволяет сделка. — Гизелла подняла с земли веточку и бросила ее в костер. — Дай мне взглянуть на карту, Непоседа, — попросила она.

Оторвавшись от еды, Тас громко обсмоктал сальные пальцы и полез за пазуху. Он протянул гномихе свернутый лист бумаги.

— Мы в пути меньше чем полдня. Думаю, к завтрашнему вечеру мы сможем добраться до Кзак Царота, — подсчитал кендер.

Проигнорировав его замечание, Гизелла поднесла карту к свету и пристально вгляделась в нацарапанные на ней значки.

— Мы где-то здесь, — пришел на помощь Тас, проведя пальцем по обратной стороне листа и остановившись около места, обозначенного на карте как Кзак Царот.

Гизелла видела тень от его пальца сквозь тонкую бумагу.

— Гмм, да, — наконец, согласилась она. — На первый взгляд неплохо. Кажется, отсюда до Балифора рукой подать, — она внимательно рассматривала дороги, ведущие к правой границе карты. — Все дороги ведут в Балифор.

Тас принялся расхваливать свои таланты.

— Я же говорил, что ты вернешься прежде, чем сгниют арбузы. Если Непоседа и знает в чем толк, несомненно, это карты.

Но Гизелла продолжала вглядываться в карту, медленно качая головой.

— Сдается мне… — пробормотала она. Гномиха разглядывала клочок бумаги, видимо, желая понять, чем же отличается он от потерянного ею, пока угли в костре не выгорели дочерна. Тассельхофф и Вудроу уже давно спали, свернувшись клубочками у угасающего очага.

ГЛАВА 4

Спускаясь по ступенькам в расположенный на нижнем этаже кабинет, Финес вытирал закисшие за ночь глаза краем белой блузы. Состроив мину, он громко причмокнул губами. Во рту чувствовался отвратительный металлический привкус, будто ночью он облизывал ржавое лезвие ножа. Финес решил, что это последствия выпитой перед отходом ко сну пинты кендерского эля.

Распахнув ногой дверь в комнату для обследований, он быстренько осветил темное помещение огарком свечи и направился прямиком к рабочему столу, где в одном из ящиков хранились зеленые стеклянные пляшки с эликсиром собственного приготовления. Этими "целебными снадобьями" Финес лечил все болезни, от которых не помогали марлевые повязки, затычки для ушей, очки с промасленной бумагой или удаление: будь то зуб или вросший ноготь. Он приписывал лекарство при болях в голове, животе, ногах, суставах, болячках горла, выпученных глазах, высыпаниях, трудном дыхании, раздутом языке, отклонениях от нормы и многих других недугах, что преследовали, как чума, обитателей Кендермора. Немного странным оказалось его открытие, что жидкость с резким запахом на самом деле эффективно помогает при болях в животе и одышке. За свой эликсир он брал сумасшедшие деньги, объясняя, что мистические ингредиенты для него доставляются "из опасных земель, лежащих далеко отсюда, где странника встречают мечом и пламенем, и редко кому удается вернуться оттуда живым." Кендеры разглядывают зеленый пузырек удивленными глазами размером с медную монету, а когда экзотическое лекарство наконец попадает им в руки, многие восторженно присвистывают.

Финес сделал затяжной глоток и тщательно выполоскал рот, едва сдерживаясь, чтобы не прыснуть. Особые ингредиенты — несколько давленых вишен и листья эвкалипта — он вытащил из мусорника по соседству с аптекарской лавкой. Ничего мистического. И конечно, он никогда не добавлял в эликсир косточек минотавраоборотня, о чем распространялся перед кендером прошедшей ночью.

При воспоминании о посетителе взгляд Финеса метнулся к сложенному листку бумаги на стоящем неподалеку деревянном подносе.

— Этот Транспрингер — мошенник что надо, может, даже лучший, чем я! — признал вслух мужчина, рассеянно разворачивая бумажку. Она оказалась картой. Финес чуть было не порвал ее на клочки, когда его внимание привлекло слово в уголке.

Слово "сокровища".

Нахмурившись, Финес разгладил карту и расстелил ее на столе, чтобы на нее падал свет. Он прищурился и в тусклом мерцании свечи по размытой надписи над рисунком заключил, что перед ним — карта Кендермора. Но большего на потертой, истрепанной карте разобрать не удалось. Побольше бы света!

Окно комнаты для обследований выходило на запад, поэтому Финес даже не порывался его открывать; нечего было и надеяться, что ранним утром сквозь него проникнет хоть сколько-нибудь света. Вместо этого он последовал в приемную и распахнул настежь ставни, обращенные на восток, к восходящему солнцу. Утренние солнечные лучи скользнули под тяжелые шторы. Финес подставил к окну расшатанный табурет, оставив карту на скамье для посетителей, и попытался водрузить на непрочную конструкцию свое массивное тело. Дерево протестующе заскрипело; сие происходило всякий раз, когда Финес присаживался на сиденье, рассчитанное на кендеров.

По меркам собственной расы Финес был далеко не тяжелым. При росте, не превышающем средний, его туловище напоминало бочонок, от которого отходили непропорционально длинные и тощие руки и ноги. Под лилейно-белой кожей, натянутой на кости, напрочь отсутствовали мускулы. Так что среди соплеменников мужчину если не презирали, то во всяком случае считали безобидным "растением".