Страница 106 из 108
вещах, — молча постоял немного, словно ожидал каких-то возражений, и сел.
Некоторое время в хачеше царила задумчивая тишина. Было слышно, как
во дворе пофыркивают кони.
Тихим взволнованным голосом, будто не желая нарушить торжественность
тишины, заговорил Черкасский: — Слово нашего брата Джабаги имеет широкие
крылья. Оно долетит до северных морей, останется нашим потомкам в наследство.
Хотя я живу далеко от родной земли, но ее душа всегда со мной, ее адыге хабзе
всегда со мной. Эта душа сейчас мне подсказывает:
Кузнец уйдет — то, что сковал,
оставит.
Мудрец уйдет — то, что сказал,
оставит.
* * *
На крутосклонном берегу Псыжа накапливалось татарское полчище, вновь
точившее зубы на Кабарду. Готовилась присоединиться к татарам и ногайская ор-
да, однако планы страшного набега были расстроены: с севера выступило девяти-
тысячное войско Апраксина, рассеявшее конницу союзников Крыма — ногайцев —
и обратившее в бегство значительные силы закубанскнх татар. Более удобный для
кабардинцев случай, чтобы самим напасть на ханское полчище, трудно было при-
думать. Черкасский легко убедил кабардинскую знать, что это лучшая возмож-
ность «явить... его царскому величеству свою дружбу и верность».
Кабардинцы обрушились на татар стремительно и яростно. Множество вра-
гов посыпалось в реку, словно каменная осыпь с подмытого обрыва. Сколько их
было побито, а сколько потонуло в быстрой Кубани, определить было невозмож-
но; ясно одно — захлебнулось в мутной воде крымское нашествие.
Князь Черкасский, осчастливленный столь блестящим завершением своей
миссии, поспешил послать «ведомость» в Россию...
* * *
Указ Правительствующего сената Посольскому
приказу о выдаче жалованья кабардинским
послам Султан-Али Абашеву, Арзамасу Акартову и др.,
присланным Л. Б. Черкасским с известием о победе
над закубанскими татарами.
«В канцелярию Правительствующего сената в письме адмирала генерал-
кавалера Адмиралтейства графа Федора Матвеевича Апраксина, писанном из
Троицкого сентября 15-го, а в Москве полученном сего октября в 3-м числе, напи-
сано, что де сентября 13 числа писал к нему от реки Кубани князь Александр Бек-
мурзин, сын Черкасской, что де августа 30 числа у горских черкас с кубанцами,
которыми командовал мурадын салтан, был бой, на котором оных кубанцов чер-
касы побили 359, да в полон взяли 40 человек, а других потопили в реке Куба-ну;
и сам де салтан ушел ранен с немногими людьми. Также и лошадей взято многое
число; и с тою ведомо-стию кабардинские владельцы прислали узденей своих
Салтан-Алея Абашева, с товарыщи 3-х человек и просили чрез письмо, что тех
присланных узденей отправить до царского величества...»
После боя Черкасский, Казаноков и несколько князей и тлекотлешей ехали
шагом вдоль неширокой береговой полосы, где совсем недавно затихло сражение.
Их обогнал, проскакав галопом, всадник на черном, без единого пятнышка,
коне. Поправляя на ходу сползавшую с плеча черную бурку, он на мгновение
обернулся и кивнул головой Казанокову. А Черкасский вспомнил это молодое, но
мрачное лицо с нахмуренными бровями и резкой складкой между ними.
— Кто это? — спросил он у Джабаги. — Я его видел во время боя. Парень
орудовал похлеще, чем косарь на лугу!
Казаноков задумчиво посмотрел вслед всаднику:
— Кубати его зовут...
— А из какого он рода? Какого звания? Джабаги ответил:
— Из какого рода? Из человеческого он рода. А его звание — адыгский муж-
чина...
* * *
В тот же день у Казанокова состоялась важная беседа с Канболетом. Ответив
друг другу на неизменные вопросы о здоровье родных, о делах, о разных новостях
и поделившись впечатлениями о сегодняшнем побоище, они заговорили о Куба-
ти.
— Так ты видел его? Даже не остановился? — Тузаров озабоченно покачал
головой. — Не знаю, как с ним быть. Решил, глупый, что он, видишь ли, не должен
обременять нас своим присутствием.
— Ну нет, он не глупый, а гордый.
— Я понимаю. А вот как объяснить это бедной девушке? Хотя... она тоже,
наверное, понимает, только веселья у нее от этого не прибавляется.
— Но она все еще ждет? Надеется?
— Ждет.
— Попытайся убедить его...
— Да разве я не пробовал! Я хочу тебя попросить, Джабаги, — потолкуй с
ним. У тебя получится. А?
— Ну что ж, потолкуем... Обязательно потолкуем.
— Ты уже что-то придумал!
— Придумал. И я должен тебя предупредить…
* * *
Через несколько недель, поздним вечером, в бывший емузовский двор въе-
хал одинокий всадник.
— Эй, Кубати! Седлай скорее коня! — раздался чей-то решительный голос,
показавшийся парню знакомым.
Поспешно одевшись, Кубати выскочил во двор. Он вплотную приблизился к
нежданному гостю и узнал при свете луны Казанокова.
Подбежал Куанч, схватил повод казаноковской лошади:
— Вот так гость!
— Нет, Куанч! — сурово сказал Джабаги. — Я не гостить приехал. Мне нужен
Кубати.
Кубати, ни слова не говоря, пошел седлать Фицу.
— А я не нужен? — обиделся Куанч.
— Для моего дела достаточно двоих. Через пару дней вернется твой Кубати.
Под утро они уже были далеко за Баксаном, а к закату солнца, передохнув
днем, приблизились к Тереку.
С грустью смотрел Кубати по сторонам, вспоминая события одиннадцати-
летней давности. Где-то здесь один его дядя убил другого, здесь же в кровавой
резне погиб на его глазах старший Тузаров со своими людьми... Вспомнились хо-
лодные волны реки и та жуткая ночь возле тела Исмаила: зябкая дрожь пробежа-
ла по спине Кубати.
Едва лишь стемнело, всадники перебрались вброд через терские протоки.
На том берегу Джабаги сообщил наконец о цели их поездки:
— Будем воровать невесту. Кубати слегка оживился:
— Ну вот и наш Джабаги женится! Я рад, что ты оказал мне честь сопрово-
ждать тебя.
— У тебя конь выносливее моего, — продолжал Казаноков, не отвечая на
слова Кубати. — Поэтому ты и повезешь девушку. Вынесешь ее со двора тоже ты.
— Хорошо.
— Собак там нет, а невеста предупреждена. Будет наготове.
— Ясно.
На самом деле Кубати многое было неясно. Почему такой знаменитый че-
ловек, как Джабаги, решил воровать девушку? Или она уже была обещана друго-
му? В таком случае не повредит ли Казаноков, если увезет чужую невесту, доброму
своему имени? А впрочем, все это Кубати не касалось, а уж задавать нескромные
вопросы — совсем не его дело.
Вдали показалось небольшое селище, и Джабаги остановился:
— Подождем темноты. Похоже, ночь и сегодня будет лунная, но мы успеем
до восхода луны.
Кубати подумал о том, что где-то в этих местах живет Канболет, и... сердце
его мучительно заныло.
...Со стороны маленького садика с чахлыми деревцами Кубати прокрался к
двери лагуны: Джабаги точно объяснил, как ее найти. Дверь открылась сама, чуть
раньше, чем к ней прикоснулся молодой человек. Он увидел неясные очертания
женской фигуры, с головой укутанной в какое-то темное покрывало. Кубати под-
хватил ее на руки и легко, будто малого ребенка, понес к ограде сада.