Страница 60 из 146
«Самое приобретение Эривани, по знаменитости ее, по сосредоточению в ней торговли персидской и турецкой, по местоположению на границе трех государств доставляют нам выгоды неизъяснимые».
ВХОЖДЕНИЕ ВОСТОЧНОЙ АРМЕНИИ В СОСТАВ РОССИИ
Присоединение к России Эриванского ханства для жестоко угнетавшегося армянского населения означало одно — раз и навсегда было покончено с деспотической системой персидского правления в Восточной Армении. Уходила безвозвратно в прошлое система ничем не прикрытого грабительства со стороны местных беков и ханов, самого сардара и полнейшего беззакония.
Для управления Эриванским ханством по настоянию кавказского наместника создается временное правление под председательством распорядительного генерал-лейтенанта А. И. Красовского. Ему давалась власть областного начальника и командующего войсками Эриванской области. Для «пособия» в состав правления вводились архиепископ Нерсес и комендант крепости Эривань подполковник А. Бородин.
Кандидатура Красовского удивила многих — в Кавказском корпусе знали о неприязненных отношениях между ним и главнокомандующим, выражавшихся не только в словесных колкостях. Но не зря Иван Федорович слыл за человека государственного ума. Он, хоть и не всегда, умел перешагнуть через личное.
В Эривани, расположенной в опасной близости от персидской и турецкой границ, поставили русский гарнизон, подчинявшийся непосредственно А. И. Красовскому. В него вошли четыре полка 20-й пехотной дивизии со всей ее артиллерией, пионерская рота, два казачьих полка, дивизион улан и добровольческие формирования — армянское и грузинское пехотные ополчения, отряд азерт байджанской милиции...
Русско-персидская война 1826—1828 годов поставила Импет ратора Николая I перед необходимостью усиления контроля над событиями, происходящими в Закавказье. Первоочередной зад$и-чей виделось определение контура южных границ империи, обеспечение их безопасности и выработка политики в отношении кавказских владений.
Государь Высочайшим указом прикомандировал в сентябре 1827 года к собственной канцелярии шефа корпуса жандармов А.Х. Бенкендорфа, в качестве чиновника для особых поручений служащего Министерства иностранных дел Х.Е. Лазарева. Выходец из известной армянской фамилии, он на свои средства основал Московский институт восточных языков. Лазарев организовал через собственных корреспондентов сбор информации о положении дел в Персии, Османской империи и Закавказье. Донесения докладывались лично Николаю I.
Вопросами Закавказья стал заниматься так называемый комитет 1827 года, возглавляемый управляющим штабом Его Императорского Величества графом Толстым. В состав комитета входили малороссийский военный губернатор князь Репнин-Волконский, командир поселенного резервного корпуса граф Витт и начальник штаба военных поселений генерал Клейнмихнель.
Они обсудили вопрос о переселении к иранской границе 80 тысяч малороссийских казаков, что позволило бы создать защитный пояс из христиан среди иноверцев. По своим масштабам план выглядел весьма впечатляющим и встретил в Санкт-Петербурге неофициальное одобрение. Более того, это способствовало бы дальнейшему сближению с народом армян «по вере и усердию к России, не вовсе нам чуждыми».
Однако Император не торопился с принятием решения. В кавказских делах он во многом доверялся лично Паскевичу. Проект плана был направлен на рассмотрение Ивану Федоровичу, который, однако, больше всего был озабочен тем, чтобы как можно скорее победно закончить русско-персидскую войну.
Паскевич, как опытный царедворец, не стал с ходу отвергать план переселения в Закавказье украинского казачества, хотя даже по тем временам это мероприятие не выдерживало серьезной критики. Потому главнокомандующий, исходя прежде всего из реальной военной обстановки в Закавказье, делает встречное предложение монарху. Задумка его виделась весьма дипломатичной, простой в исполнении и, самое главное, с реальной скорой отдачей на благо государства Российского.
Предлагалось следующее. При присоединении Эриванского и Нахичеванского ханств к России отдать их в качестве «царской награды» местным ханам, оказавшим услуги России. Обосновывалось это тем, что недостаточная «цивилизованность» местного населения и пограничное положение земель не позволяли в обозримом будущем ввести здесь российскую административную систему.
Паскевич вообще негативно относился к отмене своим предшественником Ермоловым ханского правления в мусульманских закавказских провинциях. Он предпочитал далее военные вопросы решать дипломатическими волеизъявлениями. Иван Федорович опасался, что лишенные былой власти ханы и беки во время войны перейдут на сторону персов и увлекут за собой часть своих приближенных. Главнокомандующий кавказскими войсками предложил вернуть Мехти-Кули-хана Карабахского, находившегося в бегах, а в Эривани оставить местного правителя, сардара Гуссейн-хана.
Конечно же здесь Паскевич хитрил. Он просто знал о письме Императора Николая I Павловича к наместнику А.П. Ермолову еще в октябре 1826 года. В нем говорилось:
«Не долхено, однако ж, упускать случая, если бы таковый представился, к овладению Ереваном силою ли оружия, посредством денег или тайных сношений с Ереванским сардаром».
ПРОДОЛЖЕНИЕ ВТОРОЙ ПЕРСИДСКОЙ ВОЙНЫ
...Эриванская победа не дала кавказским войскам большой передышки. Паскевич вновь пошел «искать» неприятеля. Во главе основных сил он начал 6 октября движение через Нахичевань к Тавризу. Но перед этим вперед ушел авангард под начальством генерал-лейтенанта Эристова. Его отряд, переправившись через Араке, беспрепятственно прошел Дорадинское ущелье и занял город Маранд. Местные жители-азербайдхсанцы встретили русские войска самым дружелюбным образом.
Аббас-мирза стоял в верстах в 20, в городе Хое. Шахская армия таяла у него на глазах. В ней оставалось всего три тысячи человек с 12 орудиями. Сарбазы разбегались толпами, и никакие кары и увещевания не могли их остановить. Весть о падении Эривани привела в трепет все персидское войско.
Засевший в Тавризе «первый министр» шаха Аллаяр-хан готовился к обороне. При этом употреблялись все средства для принуждения жителей: угрозы и просьбы, уговоры и насилия.
Нарушителям ханских приказов отрезали уши и носы, выкалывали глаза. Но все было тщетно. Из 60 тысяч горожан лишь очень немногие изъявили желание воевать е русскими.
Тем временем кавказцы подходили к Тавризу. Когда 13 октября перед городом еще только появился русский авангард, то Аллаяр-хан приказал палить из пушек. И повел за ворота свое войско. Однако боя в поле не получилось. После третьего орудийного выстрела из рядов отряда князя Эристова персидская пехота разбежалась в разные стороны. А конница, состоящая из местных всадников, и «ожесточенная чернь» бросились грабить дворец наследного принца Аббас-мирзы.
В Тавризе начались беспорядки. Неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы в события не вмешался глава азербайджанского духовенства тавризский муштеид (муджтахид) Ага-Мир-Феттах, тайный враг правящей шахской династии Каджаров. В сопровождении мулл он явился к Аллаяр-хану и потребовал от него отказаться от любых попыток защиты города.
Хан, лишившийся войска, бежал в пригороды и укрылся там в одном из домов. Ключи от городских ворот были по его приказу спрятаны. Муштеид обратился к верующим с призывом разломать ворота, что те и сделали. Процессия духовных лиц и почетных горожан вышла навстречу русским войскам.
Часть их под командованием генерал-майора Никиты Петровича Панкратьева с полковой музыкой и барабанным боем вступила в Тавриз и заняла цитадель. Походный же лагерь русские "расположили между крепостью и пригородами. К дому английского посольства на всякий случай выставили караул.
В Тавризе в качестве военных трофеев нашли: два знамени, «повелительный» жезл Аббас-мирзы, 31 пушку, 9 мортир, два фальконета, до трех тысяч ружей, много артиллерийского боезапаса и продовольствия, литейный завод. В число пленников попал и Аллаяр-хан вместе с талышским ханом Кельб-Гуссейном. Это было все, что осталось от разбежавшегося шеститысячного гарнизона.