Страница 31 из 71
Однажды, не помню уж когда — то ли в конце февраля, то ли в начале марта, а может, и позже, — я был дневальным по роте. Выполняя приказания дежурного старшины, бегал из кубрика в кубрик, доводя до юнг то одно, то другое распоряжение. Стоило выбежать на улицу, как морозный воздух тут же забирался под шинель, щипал нос, щеки, пальцы рук. Но вот все эти ощущения моментально исчезли, перешли в какое-то новое состояние. Лишь несколько минут спустя я понял, что это было чувство робости, возникшее в связи с появлением на территории части какого-то большого начальства.
Увидев его, дежурный по роте старшина Воронов вздохнул всей грудью, до предела напрягшись, и раскатисто скомандовал:
— Сми-и-ирно!
Возле землянок из-за холода почти никого не было, потому стойку «Смирно!» принял, скорее всего, я один.
Устремив взгляд на подходивших командиров, понял, что робость была вызвана необычностью формы шедшего между замполитом Шаховым и комбатом Пчелиным пожилого офицера. На плечах его я увидел... погоны. Растеряться было отчего — человека с погонами на плечах до сих пор я видел только в кинофильмах, а живого в первый раз. Им оказался новый начальник школы, прибывший вместо уехавшего на действующий флот Иванова, Николай Юрьевич Авраамов.
А Воронов уже бежал ему навстречу. Вот он переходит на строевой шаг и, остановившись в трех шагах, приложив руку к фуражке, докладывает:
— Товарищ капитан первого ранга, дежурный по роте старшина первой статьи Воронов. — Делает шаг в сторону, поворачивается во фронт, дает начальнику школы дорогу.
— Вольно, — негромким спокойным голосом говорит Авраамов.
— Во-о-льно! — все так же зычно повторяет команду старшего Воронов. Казалось, своим громовым голосом он хотел предупредить юнг в землянках о приближении начальства.
Капитан первого ранга подает старшине руку и не спеша начинает обход территории роты.
Я не свожу с него глаз. Острое лицо с прямым нависшим носом, седые, лохматые брови и бакенбарды делают начальника школы очень строгим.
До меня доносится разговор командиров.
— Им бы кораблики по лужам пускать, под крылышком матерей уроки учить, а не на постах стоять да парашютистов ловить, — спокойным, пожалуй, даже чересчур спокойным голосом говорил Авраамов сопровождавшим его офицерам.
— Пускать кораблики не просятся, а на фронт —- все как один, — высказывал наши чаяния и желания Александр Григорьевич.
— Фронт... фронт... Кому туда не хочется? Я и сам готов выбрать якорь и отправиться на боевой корабль, да грехи, как говорится, не пускают.
Авраамов все время морщился, то и дело совал руку за пазуху, прижимал ее к сердцу. Похоже, ему нездоровилось.
— Юнга! — позвал меня Пчелин. — Подойдите сюда.
Я сделал несколько торопливых шагов, перешел на
строевой и по всей уставной форме доложил о прибытии.
— Вот спросите хотя бы его, о чем он думает, — посоветовал комбат Авраамову.
— Ну и о чем же? — с добродушной улыбкой спросил меня новый начальник школы.
— Говори, не стесняйся — заметив мое смущение, ободрил капитан-лейтенант.
— О чем все. Полгода на флоте, а врага в глаза не видели. Какой он, живой фашист — не представляем...
— На фронт рвешься?
— Так точно, товарищ капитан первого ранга! — выпалил я.
— Успеешь, навоюешься, — с грустью в голосе заметил Авраамов.
— И вот так все, — сказал Пчелин.
— Не агитируйте. Поймите, юнгам спешить на войну рано, — заключил капитан первого ранга. — Прежде чем встать на боевые посты, они должны в совершенстве овладеть морским делом и своими специальностями. Недоуч-
161
11 А. Леонтьев
ки — лишнее пушечное мясо, а жертв на войне и так много... Отличная учеба — вот их наиглавнейшая задача.
Авраамов о чем-то подумал и, видимо, не желая больше продолжать разговор на эту тему, приказал:
— Постройте роту!
—- Есть построить! Второй роте строиться!
Дежурный по роте подхватил команду капитан-лейтенанта :
— Второй роте строиться!
Я изо всех сил засвистел в боцманскую дудку, все дневальство висевшую у меня на шее, и, обходя кубрики, стал во весь голос кричать:
— Вторая рота, выходи строиться!
Через несколько минут выбежавший из командирской землянки Дубовой, бросив короткий взгляд на застывшие по команде «Смирно!» шеренги юнг, подошел к начальнику школы и доложил:
— Товарищ капитан первого ранга, по вашему приказанию вторая рота построена!
Авраамов, держа руку у козырька с золотыми лавровыми листьями, поздоровался с юнгами бодрым, хорошо натренированным на командах голосом:
— Здравствуйте, товарищи юнги!
Мы, не желая показаться протяЕ него слабаками, громко, как только могли, ответили:
— Здраст, товарищ капитан первого ранга!
Но то ли от волнения, а может, от неумения, получилось не совсем хорошо. Четко прозвучало только «Здраст», а остальные слова рассыпались горохом.
— Отставить! — скомандовал Авраамов и поздоровался вторично.
На этот раз ответ юнг прозвучал не только громко, но и четко.
— Молодцы! — похвалил начальник школы. — Стоило захотеть — и получилось.
Авраамов дал высокую оценку выполненных юнгами строительных работ, отметил наше трудолюбие и обратил внимание на необходимость улучшения боевой подготовки.
— ...Недоучки флоту не нужны. Боевые корабли в лишнем балласте не нуждаются. Плохой юнга—кандидат не в моряки, а «летчики» — может вылететь из школы, как пробка. Таковы требования военного времени, — сказал он сурово. — Постоянно помните, что главный экзамен будете держать не перед преподавателями, а в бою. А там плохие знания могут привести к гибели не только совершившего оплошность, но и всего личного состава и корабля в целом. Не забывайте, отличники боевой и политической подготовки получат право досрочного выпуска, выбора любого флота страны и любого класса кораблей.
— Ура-а-а! — закричали юнги.
Вечером в кубриках только и разговору было, что о новом начальнике школы. Одни находили его строгим, от которого пощады не жди, другие — ничего, терпимым.
Осведомленнее всех, как всегда, оказался старшина.
Вошедший с улицы Воронов первым делом направился к «буржуйке», стал усиленно отогревать и растирать посиневшие на морозе руки, потом разделся, привел в порядок свою пышную шевелюру. Юнги к этому времени приготовили для командира смены самое подходящее место, чтобы всем было его не только слышно, но и видно. Стоило старшине сесть на табуретку, как он тут же оказался в тесном кругу юнг.
— Он сердитый? — спросил я старшину, ивтея в виду Авраамова.
— Поспешные заключения часто ведут к ошибкам, — сказал назидательно Воронов. — Нельзя судить о характере человека по его внешнему виду, делать выводы с первого взгляда. Николай Юрьевич — человек-душа, заботится о подчиненных не меньше, чем о своих детях.
— Расскажите о нем подробнее, — загалдели юнги. — Все, что знаете...
В тот день мы узнали, что во главе Школы юнг отныне будет стоять не просто опытный моряк, но и активный участник установления Советской власти в Петрограде, гражданской и Отечественной войн, кавалер многих боевых наград, в том числе ордена Ленина, трех орденов Красного Знамени, ордена Красной Звезды и многих медалей, автор одиннадцати учебников по военно-морскому делу.
Воспоминания... Воспоминания...
— А помните, с каким аппетитом ели смоченные в озерной воде, крепко посоленные черные сухари? — оказавшись на берегу Банного озера, спросил кто-то.
— Сухари? Какие?.. Ах, те самые, что пришли с материка в посылке?
Припоминаем, с чего все началось.
В тот вечер в кубрике царило необычное оживление. Бывшему воспитаннику Березниковского детского дома Израилу Цружан здорово повезло — нашлась мать.
Полученное им письмо читали вместе.
«Дорогой сынок! Нас с тобой разлучило несчастье. После проводов отца на фронт машина, на которой я ехала, попала под бомбежку. Меня без сознания доставили в больницу, а потом направили в дом инвалидов.