Подвойский

Активные, мыслящие люди, способные на неожиданные поступки, а именно таким был Вячеслав Рудольфович, вызывали восхищение Николая Подвойского. Он и сам тяготел к импровизации, к поиску новых форм работы, соответствующих меняющейся обстановке, к нешаблонным действиям с «сюрпризами». Эта особенность его подхода к решению возникавших задач впоследствии приносила ему не только радость побед, но и огорчения. Сколько раз ему приходилось потом слышать о «чудачествах Подвойского», о том, что «Подвойский опять что-то придумал!». Говорили это, как правило, люди, которые любому поиску предпочитали накатанные дороги или, по меньшей мере, хорошо протоптанные тропинки.

...А тогда, осенью 1904 года, Ярославский комитет РСДРП в связи с ростом недовольства масс, вызванного началом русско-японской войны, искал новые возможности для активизации революционных настроений, усиления воздействия на сознание рабочих и учащейся молодежи. Комитет использовал для этого любой повод, ценил творчество и инициативу каждого большевика. Главным полем деятельности Николая Подвойского, возглавлявшего студенческий комитет, оставалась молодежь. Работа эта была далеко не простой. Ведь среди студентов было много сынков промышленников, купцов.

...15—16 октября московские студенты провели митинги и демонстрации протеста по поводу отправки своих товарищей на Маньчжурский фронт. Полиция зверски расправилась со студентами. 19 октября Николай собрал студком и предложил выступить в защиту московских студентов. Тут же была написана и утверждена прокламация «Бойня в Москве». Николай оргапизовал ее размножение и распространение в лицее и гимназиях. Через три дня был принят открытый письменный протест. Студком назначил на 26 октября сходку студентов.

Николай и его товарищи повели агитацию среди лицеистов. Против сходки сразу же выступили «патриоты» — выходцы из зажиточных семей. Часть лицеистов заколебалась, испугавшись возможных репрессий. Сходка была сорвана.

Николай в те дни не знал покоя. Он был возмущен: так много оказалось радикалов на словах и так мало тех, кто готов был сделать решительный шаг от слов к делу. Всю ночь после сорвавшейся сходки Подвойский просидел за столом, исписывая и перечеркивая и вновь исписывая один листок бумаги за другим. К утру он с удовлетворением прочитал написанное, переписал его набело, аккуратно сложил листок и спрятал в карман.

Вечером Николай собрал, в который раз за неделю, студенческий комитет. Студкомовцы были расстроены из-за несостоявшейся сходки. Это было поражение. И они недоумевали, почему это у председателя глаза блестят как после победы.

— Что носы повесили? — энергично обратился Николай к понурым студкомовцам. — Хто бува на кони, бува и пид конэм! Еще не все кончено. Богатеев мы, конечно, не проймем. «Вид богача нэ жды калача», — говорят на Украине. А вот с теми, кто ни нашим, ни вашим, мы, видно, слабо поработали. Тут-то мы еще и повоюем! Я думаю, что нам надо выпустить еще одну прокламацию. Так ее и назовем: «По поводу сходки 26 октября». Проект есть...

Студкомовцы оживились. Они доработали и утвердили текст прокламации.

— Надо сделать так, чтобы каждый лицеист прочитал ее и посмотрел на себя, на свое поведение, — Николай особо нажал на слово «каждый».

Прокламация была размножена и распространена. Такого резкого документа студком еще не выпускал. В прокламации писалось: «Итак, демидовцы остались глухи к опричнической расправе холопов самодержавия над московскими... товарищами и не захотели сказать своего протестующего слова в ответ на кровожадные крики царского самодержавия «бей их»... Печальное, позорное молчание!.. Мерзкая невозмутимость стоячего мертвого болота!» Слова, как плети, хлестали каждого читавшего. Резонанс от прокламации был таков, что она по воздействию на лицеистов имела, может быть, не меньшее значение, чем задуманная студкомом сходка. Так Николаю удалось превратить поражение в победу.

В ноябре 1904 года стало известно, что ярославский юридический лицей и другие учебные заведения города соблаговолит посетить сам министр просвещения генерал Глазов. Губернские и городские власти засуетились. Николай тоже собрал студенческий комитет. Он был необычно серьезен и сосредоточен.

— Генерал Глазов — самый ярый монархист и мракобес, душитель просвещения и всякой свободной мысли, — сказал он студкомовцам. — Мы получаем редкую возможность напрямую выразить свой протест правительству против его политики в области просвещения. Мы должны использовать эту возможность, потому что другой может не быть. Ясно, что наш протест на политику не повлияет. Но мы хорошенько встряхнем студентов, да и город. А нашему болоту покажем, что не так страшен черт, как его малюют. Как это сделать, нам надо посоветоваться.

Студкомовцы понимали, что предстоит самое серьезное дело из всех, которые им довелось делать. Было решено: организовать Глазову бойкот; выпустить прокламацию, в которой разоблачить политику удушения царским правительством народного образования и просвещения; генералу Глазову отправить письмо, в котором охарактеризовать его деятельность на посту министра просвещения; при составлении письма, а тем более прокламации не дипломатничать, в выражениях не стесняться; призвать студентов, когда Глазов приедет в лицей, не являться на его встречу и на занятия не ходить; постараться организовать акции протеста в других учебных заведениях.

Несколько дней ушло на написание прокламации и письма. Соответствующих знаний и умения студкомовцам явно не хватало. И Николай обратился за помощью к секретарю редакции газеты «Северный край» В. Р. Менжинскому и корреспонденту газеты большевику Л. Фе-дорченко. Наконец все было готово. Студкомовцы и кружковцы распространили прокламацию, начали агитацию среди лицеистов и гимназистов старших классов. На ноги были поставлены все гимназические социал-демократические кружки. По почте генералу Глазову было послано письмо. «С солдатским простодушием и капральской прямолинейностью, — говорилось в нем, — вы объявили себя подчиненным министерству внутренних дел... вы изгоняли честных профессоров, ставили во главе высших учебных заведений жандармов, вы создали целый ряд проектов, имевших в виду задушить высшее образование, фальсифицировать среднее и отравить народное... Знайте же вы, все «жадною толпою стоящие у трона», что вам не удастся заглушить требований жизни; ваша оргия самовластия и произвола подготовила вам катастрофу, и близок день, когда ваше разбойничье властвование рухнет и история... поставит вам позорный памятник».

Прокламация и письмо, считал Николай Подвойский, дело, безусловно, большое, по не главное. Самое важное п трудное — бойкот. Удастся ли его осуществить? Студ-ком провел студенческую сходку с представителями гимназических кружков. Сходка постановила: с приездом

Глазова лицея не посещать совсем. Решение было поддержано п гимназистами, хотя в гимназиях это осуществить практически было невозможно, разве только в некоторых старших классах.

О намерениях учащейся молодежи стало известно городским властям, и они предприняли контрмеры. Во избежание крупных неприятностей было отменено посещение Глазовым юридического лицея. А когда во время торжественных встреч в гимназиях старшеклассники отказались приветствовать генерала, сконфуженные городские власти постарались лишить инцидент политической окраски, да и вообще замять его.

Николай Подвойский и его друзья торжествовали победу. Однако именно в эти дни охранка окончательно «расшифровала» Николая Подвойского, раскрыла, кто действует под кличками «Гулак» и «Мироныч». На Подвойского было заведено дело. Агенты получили его приметы и краткую характеристику его деятельности. Николай этого, конечно, не знал. А если бы и знал, то это вряд ли остановило его, ибо революционные события нарастали, захватывая все новые слои населения, подымая от спячки самые инертные, глубинные слои, ставя все более сложные задачи перед большевиками.

9 января 1905 года в Петербурге 140 тысяч рабочих, их жен и детей пришли к Зимнему дворцу, чтобы подать царю петицию с просьбой облегчить положение народа. Но на пути их встала серая стена солдат, ощетинившаяся штыками. Более четырех с половиной тысяч человек было убито и ранено. «Кровавое воскресенье» всколыхнуло Россию. Началась первая русская революция.