Джокер для Паука

На то, чтобы среагировать на его удар, моей реакции хватило. А вот сообразить, что Угги будет бить насмерть — нет. Поэтому через мгновение я стоял, сместившись в сторону от возможного продолжения атаки и зажимая рот… трупу… При этом чувствуя себя идиотом: убивать лишних мне не хотелось, а этот офицер де юре был не при делах…

— Насмерть-то зачем? — выйдя из джуше, поинтересовался я. — Нет, чтобы оглушить?

— Извини… — сконфуженно пробормотал Угги. — Он появился неожиданно. А систему «свой-чужой» я не включал — слишком много меток на радаре.

— Ясно… Ладно, пока я этого прячу, вытащи изнутри кого-нибудь еще. Только, желательно, живым…

На обработку «почтальона» ушло минут пятнадцать, причем основной проблемой оказалось привести в себя оглушенное кулаком Угги тело. «Голос», вбивание в подсознание текста и программы поведения, потом погружение в сон на четыре часа — проделывая эти рутинные операции, я вдруг почувствовал себя опустошенным. Как ни странно, ни ночная резня, ни выполненное обещание не принесли мне облегчения — мысли о сыне и жене, загнанные куда-то в глубину сознания, жгли так, что хотелось выть. И с каждым мгновением все сильнее и сильнее. Поэтому, удостоверившись, что «язык» спит, я зашел в воду по грудь, быстренько смыл с комбеза кровь, и, с трудом дождавшись, пока помоется Угги, быстрым шагом направился к «нашему» дереву. Стараясь прыгать по камням, чтобы не оставлять мокрых следов…

— Все будет хорошо, вот увидишь… — неизвестно как почувствовав мое состояние, буркнул Угги, усаживаясь на облюбованную ветку. — Часов в девять прилетит Эол, где-то в десять мы будем в Аниоре, а часа в два от силы — в Логове. Кстати, может, ты немного поспишь? Знаешь, это снотворное действует довольно быстро — я пробовал! Дай команду автомеду… А я подежурю…

Такая длинная тирада в его исполнении отвлекла меня от своих мыслей, но ненадолго — откровенно говоря, мне было наплевать на то, как пройдет подъем в лагере тысячи Кварта, разбегутся или нет солдаты, обнаружив трупы своих товарищей, и будут ли нас искать. Мне хотелось домой. Или… нет! Крови Мааса и его подданных! И, желательно, побольше…

Глава 35. Маша

Всю дорогу до дворца Шарль пытался меня успокоить. Причем первые минут двадцать — анализом техники передвижения моего сына в недавней схватке. По мнению француза, волноваться за бойца, который ни разу не дал себя не то, что поцарапать, но и увидеть, было глупо, однако успокаивало это слабо. Так же слабо успокаивали и его рассказы о его собственных приключениях — механически кивая в ответ, я и так и эдак вертела в голове последнее пророчество Эола, пытаясь понять, что мне следует делать. С одной стороны, материнские чувства истерично требовали как можно быстрее найти ребенка и вернуть его во дворец, и пусть его «Путь» горит синим пламенем, но еле слышимый на их фоне внутренний голос советовал не торопиться. И задуматься над тем, что в этом чертовом мире гнусные предсказания Эола имеют дурацкое свойство сбываться. Вне зависимости от желаний, стремлений и чувств их участников.

Но он еще слишком мал!!! — орала во мне его мать.

И что? — на грани слышимости интересовалась часть меня, полностью принявшая законы жизни на Элионе. Разве это мешает ему быть мужчиной? Со своим собственным Путем? А вдруг, отловив его и спрятав от беды в собственной спальне, мы вывернем будущее так, что нашествие Тварей покажется нам праздником? Вспомни слова «и эта Малая Война вдруг Паука разрушит Клятву»! Тебе они ни о чем не говорят? Самиру суждено изменить что-то настолько важное, что для упоминания об этом выделили место в Пророчестве! Что будет, если эту клятву не разрушить?

Мне плевать!!! — мысленно подвывала я инстинкту. — После нас — хоть потоп! Пусть накрывается медным тазом и Элион, и Земля, и весь чертов Веер Миров, но Самир будет рядом со мной! Ну, хотя бы до тех пор, пока не вырастет…

А ты уверена, что будет где быть? — вздыхала моя совесть. — Извини, но я сомневаюсь… Да и даже если такое местечко все-таки найдется, — что станет с остальными? С Ольгердом, Угги, Беатой? Ведь им придется принимать на себя весь тот удар, который каким-то образом сможет нейтрализовать твой ребенок…

Не хочу!!! Не отпущу!!! Ненавижу весь этот мир!!! — безмолвно орала я и судорожно стискивала пальцы на рукояти висящего на поясе кинжала…

Метров за двести до дворца раздрай в моей душе превратился во что-то настолько запредельное, что я напрочь перестала соображать, где я нахожусь.

— Маша! С тобой все в порядке? — рывок за рукав вырвал меня из этого безумного состояния и заставил сфокусироваться на лице стоящего передо мной Шарля. — Давай подождем Евгению? Или пойдем обратно, ей навстречу?

— Евгению? Зачем? — растерялась я. — Она же, вроде, сопровождает тело этой раненой тетки из борделя…

— Ну, да… Кстати, а что, твой автомед сломался? Или ты отключила функцию контроля твоего текущего состояния? Тебя трясет так, что страшно смотреть!

— Я… забыла его в Логове… — вспомнив о своей истерике в медблоке, я слегка покраснела.

— Давай, я отдам тебе свой! Успокоительное тебе не помешает…

— Н-не хочу… Знаешь, я не пойду во дворец — там мне будет только хуже. Ну, всякие там воспоминания, понимаешь? Нет-нет! Я не буду делать глупостей — просто схожу в «Метлу», послушаю Лонора, съем что-нибудь, в конце концов… Если сомневаешься — отправь следом кого-нибудь из твоих бойцов. Только пусть не попадаются мне на глаза, ладно? Ну, что ты хмуришься? Мне там действительно становится легче…

…Немного полегчало еще на улице — услышав звуки музыки, доносящиеся из «Метлы», я перестала трястись и невольно ускорила шаг.

На крыльце постоялого двора было многолюдно — две припозднившиеся компании купцов, среди которых не было ни одного знакомого, старались доказать охранникам таверны, что им просто необходимо посетить выступление «великого Лонора» именно сегодня, и что ради такого счастья они готовы тихонько постоять где-нибудь в углу, без еды и выпивки. Один из охранников, молодой, но при этом жутко серьезный парнишка по кличке Паленый Ус рассудительно объяснял гостям, что в таком серьезном заведении, как «Метла» места за столиками заказываются заранее, что в данный момент свободных мест нет. В том числе и стоячих. Что удивительно, и несостоявшиеся клиенты первого ночного клуба Аниора, и сам вышибала общались предельно культурно — слухи о так называемом «черном списке» неблагонадежных клиентов, который вела охрана всех заведений Семы Ремезова, успели распространиться среди населения столицы, и попадать в него считалось дурным тоном. Даже среди приезжих.

Заметив меня, Паленый Ус втянул живот, извинился перед купцами и с поклоном отворил передо мной дверь:

— Добро пожаловать, госпожа Коррин! Рады Вас видеть в нашем клубе! Надеюсь, что Вы получите несказанное удовольствие от подготовленной на этот вечер программы…

— Добрый вечер, Ус! — заставив себя улыбнуться, поздоровалась я. — Наш столик свободен?

— Естественно, госпожа! Он всегда свободен… Разрешите Вас проводить?

— Спасибо, это совершенно не обязательно… — начала было я, но парнишка, пропустив меня внутрь, мигом оказался впереди, и, аккуратно расталкивая собравшуюся рядом с входом толпу, двинулся в мой любимый уголок.

…Лонор сидел у стены, закрыв глаза, и лениво перебирал струны. Легкие прикосновения его пальцев рождали мелодию, от которой на глаза наворачивались слезы, и хотелось плакать. Зажмурившись, я сделала пару глубоких вдохов, чтобы справиться со своими чувствами, и внезапно почувствовала, что в мелодии что-то изменилось. Смахнув со щеки непрошеную слезинку, я посмотрела на сцену и не сразу сообразила, что тень рядом с бардом — это Дилиона: по своему обыкновению девушка заняла место, на котором на ее лицо падало бы как можно меньше света.

— Он уходит… След в пыли дорожной пропадет до вечера… Смирись: