Страница 120 из 180
Если же они имели место с немецкими женщинами, то, согласно указу Гиммлера от 1942 года, это преступление каралось смертью[183].
Иностранным сельскохозяйственным рабочим запрещалось пользоваться «железными дорогами, автобусами и другими видами общественного транспорта». По-видимому, последнее было введено для того, чтобы не позволить им бежать с ферм, к которым они были прикреплены. Директива гласила:
«Произвольное изменение условий найма строго воспрещается. Сельскохозяйственные рабочие должны трудиться столько, сколько потребует предприниматель. Продолжительность рабочего дня не ограничивается. Каждый работодатель имеет право применять телесные наказания по отношению к своим рабочим… Если возможно, они должны быть выселены из жилых домов и размещены в конюшнях и т. п. Никакие угрызения совести не должны лимитировать такие действия».
Даже с женщинами из славянских стран, захваченными силой и доставленными в Германию для работы в качестве домашней прислуги, обращались как с рабами. Еще в 1942 году Гитлер отдал приказ Заукелю «набрать полмиллиона, чтобы облегчить труд немецких домашних хозяек». Условия труда прислуги в немецких семьях были определены комиссаром по подневольной рабочей силе.
«Никакие требования свободного времени недопустимы. Прислуга женского пола из восточных стран может выходить из дома только по хозяйственным нуждам. Ей запрещается посещать рестораны, кино, театры и подобные заведения. Запрещается также посещать церкви…»
Женщины, очевидно, были так же необходимы в нацистской системе использования подневольного труда, как и мужчины. Из примерно трех миллионов граждан России, угнанных на каторгу в Германию, более половины составляли женщины. Большинство из них были направлены на тяжелые сельскохозяйственные работы и на фабрики.
Порабощение миллионов мужчин и женщин из завоеванных стран и превращение их в подневольную рабочую силу для третьего рейха не было просто мерой военного времени. Из процитированных ранее заявлений Гитлера, Геринга, Гиммлера и других правителей рейха становится совершенно ясно, что, если бы нацистская Германия победила, «новый порядок» свелся бы к правлению немецкой расы господ в обширной империи рабов, простирающейся от Атлантики до Уральских гор. И участь восточных славян была бы, несомненно, наихудшей.
Как подчеркивал Гитлер в июле 1941 года, примерно через месяц после нападения на Советский Союз, планы его оккупации означали «окончательное решение». Год спустя, в разгар успешных военных действий в России, он наставлял своих соратников:
«Что касается смехотворной сотни миллионов славян, мы превратим большинство из них в таких, какие нужны нам, а остальных изолируем в их собственных свинарниках, и всякого, кто говорит о снисхождении к местным жителям и их приобщении к цивилизации, следует отправлять прямо в концлагерь!»
Хотя использование военнопленных в военной промышленности или любой сфере, связанной с обеспечением нужд фронта, является грубейшим нарушением Гаагской и Женевской конвенций, все же такое использование, каким бы массовым оно ни было, представлялось не самым худшим уделом для солдат, захваченных в плен третьим рейхом.
Их важнейшей целью было выжить в этой войне. У русских военнопленных шансов выжить было гораздо меньше. Русские военнопленные превышали по численности всех остальных военнопленных, вместе взятых, и составляли около 5,75 миллиона человек.
Когда в 1945 году войска союзников освободили узников в лагерях для военнопленных, их оказалось там всего около миллиона человек. Во время войны не менее миллиона русских военнопленных было выпущено из лагерей или завербовано на службу в частях, сформированных немцами из лиц, сотрудничавших с ними. Два миллиона русских военнопленных погибли в немецкой неволе — от голода, холода и болезней. О судьбе остальных, а это более миллиона человек, данных нет, и в Нюрнберге были приведены убедительные факты, свидетельствующие о том, что они либо погибли от упомянутых выше причин, либо были истреблены фашистской службой СД. Согласно немецким данным, было казнено 67 тысяч человек, но это, вероятно, далеко не полные подсчеты.
Основная масса русских военнопленных — примерно 3 миллиона 800 тысяч человек — была захвачена немцами на первом этапе русской кампании, особенно при окружениях, — с 21 июня[184] по 6 декабря 1941 года. Следует признать, что в ходе боев и быстрого продвижения армия не может уделять надлежащего внимания такому большому числу взятых в плен. Но немцы и не предпринимали на этот счет никаких усилий. Действительно, немецкие документы свидетельствуют, что советских военнопленных умышленно морили голодом, оставляли умирать на морозе в лютую, на редкость снежную зиму 1941/42 года.
«Чем больше военнопленных умрет, тем лучше для нас» — таково было отношение многих официальных нацистских должностных лиц, как свидетельствует о том Розенберг.
Туповатый министр оккупированных восточных территорий не являл собой примера гуманного нациста, особенно в отношении русских, с которыми, как мы знаем, он вместе воспитывался. Но даже он выразил протест по поводу обращения с русскими военнопленными в длинном письме от 28 февраля 1942 года генералу Кейтелю, начальнику штаба ОКВ. Это был момент, когда советское контрнаступление отбросило немцев от Москвы и Ростова на самые дальние в ту зиму рубежи и когда немцы наконец поняли, что их авантюра, имевшая целью уничтожить Россию в ходе одной короткой кампании, провалилась и что теперь, когда США присоединились к России и Великобритании в качестве противника Германии, они могут не выиграть войны, а в этом случае придется держать ответ за свои военные преступления.
«Судьба русских военнопленных в Германии, — писал Розенберг Кейтелю, — есть трагедия величайшего масштаба. Из 3 миллионов 600 тысяч пленных лишь несколько сот тысяч еще Работоспособны. Большинство из них истощены до предела или погибли из-за ужасной погоды».
Далее Розенберг замечает, что этого можно было избежать. В России достаточно продовольствия, чтобы прокормить их.
«Однако в большинстве случаев лагерное начальство запрещало передачу продовольствия заключенным, оно, скорее, готово было уморить их голодной смертью. Даже во время переходов военнопленных в лагерь местному населению не разрешалось давать им пищу. Во многих случаях, когда военнопленные не могли дальше двигаться от голода и истощения, их пристреливали на глазах потрясенных местных жителей, а трупы оставляли на дороге. Во многих лагерях пленные содержались под открытым небом. Ни в дождь, ни в снег им не предоставляли укрытия…
И наконец, следует упомянуть о расстрелах военнопленных. При этом полностью игнорировались какие-либо политические соображения. Так, во многих лагерях расстреливали, к примеру, всех „азиатов“…»
И не только выходцев из Азии. Вскоре после начала русской кампании между ОКВ и службой безопасности СС было достигнуто соглашение, дававшее право эсэсовцам «прочесывать» русских военнопленных. Цель таких действий раскрылась в показаниях Отто Олендорфа, одного из самых жестоких палачей СД. Подобно многим из окружения Гиммлера, он слыл «интеллектуалом», поскольку окончил юридический и экономический факультеты университета и был профессором института прикладной экономики.
«Все евреи и большевистские комиссары, — свидетельствовал Олендорф, — подлежали удалению из лагерей и расстрелу. Насколько мне известно, такая практика проводилась в течение всей русской кампании».
Однако не все шло гладко. Иногда русские пленные были настолько измучены, что не могли самостоятельно дойти до места казни, и это вызывало протесты Генриха Мюллера, шефа гестапо, франтоватого наглеца и холодного, бесстрастного убийцы[185].
183
Директива Гиммлера от 20 февраля 1942 года была направлена против русских подневольных рабочих. Она обусловливала «специальные меры воздействия» и за «грубые нарушения дисциплины, включая отказ или уклонение от работы». В таких случаях «рекомендовалось избирать в качестве меры наказания повешение и производить его за пределами лагеря. Определенное число рабочих, однако, должны были присутствовать при экзекуции».
Термин «специальная мера воздействия» был обычным в документах, изданных Гиммлером, и нацистском жаргоне времен войны. Я Употребил его в том значении, в каком употреблял в своей директиве Гиммлер. — Прим. авт.
184
Так в тексте. — Прим. пер.
185
Мюллера не удалось обнаружить после войны. В последний раз его видели в бункере Гитлера в Берлине 29 апреля 1945 года. Некоторые из оставшихся в живых коллег считают, что в настоящее время он состоит на службе у советской госбезопасности, большим почитателем которой он всегда был. — Прим. авт.