Страница 119 из 180
При массовых депортациях подневольной рабочей силы в рейх жен разлучали с мужьями, а детей с родителями, направляя порознь в отдаленные районы Германии. Не щадили и подростков, если возраст позволял им работать. Даже высшие генералы фашистской армии сотрудничали друг с другом, организуя похищение детей, которых направляли в фатерланд в качестве подневольной рабочей силы. Меморандум от 12 июня 1944 года, обнаруженный в бумагах Розенберга, вскрывает эту практику нацистов на оккупированной территории России:
«Группа армий „Центр“ намеревается захватить 40–50 тысяч подростков в возрасте от 10 до 14 лет… и направить их в рейх. Это мероприятие первоначально было предложено 9-й армией… Предполагается использовать этих подростков на немецких предприятиях в качестве подмастерьев и учеников… Эта акция широко приветствуется представителями германских ремесел, поскольку позволит решительно устранить нехватку подмастерьев и учеников.
Эта мера направлена не только на предотвращение прямого пополнения численности армий противника, но и на сокращение его биологического потенциала».
Операция по похищению людей носила кодовое наименование «Сенокос». Она осуществлялась, как отмечается в меморандуме, и группой армий «Северная Украина», которой командовал фельдмаршал Модель.
Для вербовки людей все в более широких масштабах использовался террор. Поначалу применяли сравнительно мягкие методы. Задерживали людей, выходивших из церкви или из кинотеатра. Части СС, особенно в западных странах, попросту блокировали часть города и захватывали всех трудоспособных мужчин и женщин. С этой же целью окружали и прочесывали целые деревни. На Востоке, где насильственная вербовка встречала сопротивление, деревни просто сжигали дотла, а жителей вывозили на грузовиках. Захваченные бумаги Розенберга изобилуют докладами о таких акциях. В Польше — так, по крайней мере, полагал немецкий чиновник — эти действия зашли слишком далеко.
«Дикая и безжалостная охота за людьми, — писал он губернатору Франку, — которая ведется в городах и деревнях, на улицах, площадях, станциях, даже в церквах, ночью в жилищах, резко подорвала ощущение безопасности жителей. Каждый опасается быть схваченным полицией в любом месте днем и ночью, причем совсем неожиданно. Каждый опасается, что может быть отправлен на сборный пункт и никто из близких не узнает о случившемся с ним…»
Однако подобная вербовка подневольной рабочей силы была лишь первым шагом[181].
Условия их перевозки в Германию оставляли желать лучшего. Некий д-р Гуткелч описывает в своем докладе министерству Розенберга от 30 сентября 1942 года случай, когда поезд, набитый измученными восточными рабочими, встретился на разъезде около Брест-Литовска с другим поездом, переполненным «только что набранными» русскими рабочими, направлявшимися в Германию:
«Из-за трупов, скопившихся в поезде с возвращавшимися рабочими, могла произойти железнодорожная катастрофа… В этом поезде женщины рожали детей, которых выбрасывали из окон вагонов. Люди, больные туберкулезом и венерическими заболеваниями, помещались в общих вагонах. Умирающие лежали даже без соломенной подстилки, а одного мертвеца выбросили прямо на перрон. Аналогичная картина могла иметь место и на других поездах».
Это не обещало «восточным рабочим» ничего хорошего в третьем рейхе, однако в какой-то мере готовило к тем тяжким испытаниям, которые их ожидали. А ожидали их голод и побои, болезни и страдания от холода в нетопленых помещениях, лохмотья и в лучшем случае драная обувь. Ожидала изнурительная работа, когда продолжительность рабочего дня определялась лишь их способностью держаться на ногах.
Типичным местом их работы были гигантские предприятия Круппа по производству пушек, танков и боеприпасов. Крупп использовал труд бесчисленных рабов, включая русских военнопленных. Однажды во время войны для работы на заводах Круппа были доставлены 600 евреек из Бухенвальдского концлагеря, причем разместили их в разбомбленном трудовом лагере, откуда предварительно перевели в другое место итальянских военнопленных. Д-р Вильгельм Эйгер, «старший врач», обслуживавший контингент рабов у Круппа, в показаниях, данных на Нюрнбергском процессе, описывает, что он обнаружил там, принимая должность:
«После первого обхода я обнаружил, что эти женщины страдают от гнойных язв и других болезней. Я оказался первым врачом, которого им довелось увидеть по меньшей мере за две недели. Полностью отсутствовали медикаменты. У них не было обуви, и они ходили босиком. Единственной их одеждой были мешки с отверстиями для головы и рук. — Все они были острижены наголо. Лагерь был окружен колючей проволокой и тщательно охранялся часовыми из службы СС.
Запасы продовольствия в лагере были весьма скудными и самого низкого качества. Нельзя было войти в барак без того, чтобы не набраться блох. Из-за них у меня на руках и на всем теле появились нарывы…»
Д-р Эйгер описал ситуацию дирекции предприятий Круппа и даже личному врачу Густава Круппа фон Болена, владельца заводов, но все оказалось тщетно. Его доклады о трудовых лагерях Круппа не принесли никакого облегчения несчастным[182]. Он припомнил в своих свидетельских показаниях несколько таких докладов об условиях жизни в восьми лагерях, где содержались русские и польские рабочие: большая скученность, приводившая к вспышкам эпидемий, скудость питания, не позволявшая человеку выжить, нехватка воды, недостаточное число туалетов.
«Одежда восточных рабочих пришла в абсолютную негодность, ведь они работали и спали в том, в чем прибыли с Востока. Фактически никто из них не имел пальто, и в холодную или дождливую погоду они были вынуждены использовать одеяла. Из-за нехватки обуви многим рабочим приходилось работать босиком даже зимой…
Санитарные условия были ужасающими. На Крамерплац имелось всего десять детских туалетов, приходившихся на 1200 человек. Полы уборных сплошь были покрыты нечистотами. Более других страдали татары и киргизы. Они гибли как мухи от плохих условий проживания, низкого качества и недостаточного количества пищи, непосильной работы без отдыха.
Кроме того, эти рабочие страдали от сыпного тифа. Вши, переносчики болезней, наряду с массами мух, клопов и других паразитов превращали существование узников этих лагерей в сплошную пытку. Снабжение этих лагерей водой иногда прекращалось на срок от 8 до 14 дней».
В целом западные рабочие содержались лучше, чем восточные, на которых немцы смотрели как на отбросы. Но разница эта была относительной, как установил д-р Эйгер в одном из лагерей для рабочих в Эссене, на Ногерратштрассе, где проживали французские военнопленные:
«Его заключенные в течение почти полугода размещались в собачьих конурах, уборных и старых пекарнях. Собачьи конуры имели размеры: три фута в высоту, девять в длину и шесть в ширину. В каждой из них размещалось по пять человек. Пленные были вынуждены заползать внутрь конуры скорчившись… Воды в лагере не было».
Примерно 2,5 миллиона узников, в основном славяне и итальянцы, были направлены в сельское хозяйство Германии, и, хотя их жизнь с самого начала проходила в лучших условиях, чем у тех, кто трудился на заводах и фабриках, она была далека от человеческой. Захваченная директива «Об обращении с иностранными сельскохозяйственными рабочими польской национальности» дает отдаленное представление об их участи, и, хотя речь шла в ней о поляках (директива датирована 6 марта 1941 года, то есть еще до того, как появилась рабочая сила из России), она служила ориентиром для обращения с рабочей силой других национальностей.
«Сельскохозяйственные рабочие польской национальности отныне не имеют права предъявлять жалобы, посему никакие жалобы не будут приниматься ни одним официальным органом… Посещение церквей строго запрещается… Посещение театров, кинотеатров и других культурных учреждений строго запрещается… Половые сношения с женщинами и девушками строго воспрещаются…»
181
Осуществление программы обеспечения рейха подневольной рабочей силой было возложено на Фрица Заукеля, который получил титул полномочного генерала по вербовке. Этот нацист, подвизавшийся на вторых ролях, был когда-то гаулейтером и губернатором Тюрингии. Плюгавая личность с поросячьими глазками, грубый и жестокий, он, по описанию Геббельса, слыл «одним из тупейших тупиц». Сидя на скамье подсудимых в Нюрнберге, он поразил автора этих строк своим полнейшим ничтожеством. В другие времена он был бы обыкновенным мясником на рынке заштатного городишка. Одна из его первых директив гласила, что с иностранными рабочими следует «обращаться так, чтобы максимально эксплуатировать их при наименьших затратах». Он признался в Нюрнберге, что из миллионов иностранных рабочих едва ли наберется 200 тысяч добровольно согласившихся работать на Германию. Однако на процессе он снял с себя всякую ответственность за дурное обращение с иностранными рабочими. Его признали виновным, приговорили к смертной казни и повесили в нюрнбергской тюрьме в ночь на 16 октября 1946 года. — Прим. авт.
182
Концерн Круппа не только получил тысячи военнопленных и гражданских рабочих для работы на своих предприятиях, но и построил огромный завод взрывателей в концлагере Освенцим, где евреев заставляли работать до полного изнеможения, а затем умерщвляли в газовых камерах.
Барон Густав Крупп фон Болен, председатель совета директоров, был признан в Нюрнберге главным военным преступником наряду с Герингом и другими, однако ввиду «физического и умственного состояния» (он перенес инсульт и впал в маразм) его не судили. Он умер 16 января 1950 года.
Обвинение предпринимало попытки судить вместо него его сына Альфреда, который вступил в единоличное владение концерном в 1943 году, но трибунал отклонил их. Впоследствии Альфред Крупп фон Болен предстал перед Нюрнбергским трибуналом (чисто американским судом) наряду с девятью директорами концерна на процессе по делу «Соединенные Штаты против Альфреда Круппа и других». 31 июля 1948 года он был приговорен к 12 годам тюремного заключения с конфискацией всей собственности.
Из ландсбергской тюрьмы (той, в которой отбывал в 1924 году заключение Гитлер) он был выпущен 4 февраля 1951 года по общей амнистии, объявленной американским верховным комиссаром Джоном Макклоем. Была аннулирована конфискация его корпоративного имущества и возвращено личное состояние в размере примерно 10 миллионов долларов. Союзные правительства отдали приказ расчленить крупповскую империю, но Альфред Крупп, энергично взявшийся после освобождения из тюрьмы за руководство концерном, сумел обойти приказ и ко времени написания этой книги с одобрения боннского правительства объявил, что концерн не только не будет расчленен, но и приобретет новые предприятия. — Прим. авт.