Страница 35 из 51
То есть за сходное с тем, что совершил в 1240 году святой князь Александр Невский. В житии повествуется: «Князь же, выйдя из церкви, осушил слезы и начал ободрять дружину свою, говоря: «Не в силе Бог, но в правде. Вспомним песнотворца, который сказал: «Одни с оружием, а другие на конях, мы же имя Господа Бога нашего призовем; они, поверженные, пали, мы же устояли и стоим прямо». Сказав это, пошел на врагов с малою дружиной... И была сеча великая. И перебил их князь бесчисленное множество, а на лице самого короля оставил след острого копья своего».
Знак ордена Александра Невского изготовлялся из серебра, пятиконечная звезда с золотыми ободками покрывалась рубиново-красной эмалью. На круглом окованном щите — рельефное изображение Александра Невского. Щит окаймлен лавровым позолоченным венком. Расходящиеся лучи скрещены позади щита позолоченными бердышами. Внизу — меч, копье, лук, колчан со стрелами. По мнению многих, это самый красивый советский военный орден.
Не раз водил гвардии капитан Александр Клубов свои группы на немецкие воздушные армады. «Боевые порядки бомбардировщиков — «клин» 6—8 самолетов в группе, между группами по 2 Me-109. Атаку производили в лоб. Весь строй бомбардировщиков был рассеян».
Как созвучны эпохи в русской истории! Вновь немецкий рыцарский клин, теперь уже в строе пикирующих бомбардировщиков, и советский орден, названный именем благоверного князя.
В январе 1944-го 9-я гвардейская дивизия была отведена в резерв Ставки Верховного главнокомандования — на доформирование и отдых в село Черни-говка Запорожской области.
Глава 7
ДУША ИСТРЕБИТЕЛЯ
Я теперь скупее стал в желаньях, Жизнь моя? иль ты приснилась мне? Словно я весенней гулкой ранью Проскакал на розовом коне.
Сергей Есенин
«Петухи возвещают рассвет.
Детские голоса и следы по снежку заставляют вспомнить детство, школу.
Вчера были вылеты, бои, под крыльями бурное море. Сегодня вокруг тихое степное село, спокойствие обыкновенной, трудовой жизни.
Переночевав, мы рано утром выехали на аэродром, расположенный на западной окраине. В первый день оборудовали комнаты для занятий», — вспоминал А.И. Покрышкин первый день пребывания полка в резерве. 9-я гвардейская дивизия, в которую входили 16-й, 100-й и 104-й гвардейские полки, расположилась в большом селе, которое раскинулось на целых 12 километров в запорожской степи.
В документах сообщается, что, «находясь в селе Чер-ниговка, полк перешел на новый штат 40-самолетного состава, занимался тренировочными полетами по вводу в строй молодого летного состава, проводил командирскую учебу». В силу ряда причин, в первую очередь из-за задержки с поставкой новых «Аэрокобр» и нелетной погоды, эта задача растянулась на четыре месяца, до мая.
Конечно, и летчикам, и техникам надо было прийти в себя после нескольких месяцев боевого напряжения. Возможность такая в то время была.
Покрышкин был утвержден в должности командира полка, шли на повышение и другие отличившиеся летчики. Александр Клубов стал командиром эскадрильи. Ветераны отмечают в своих воспоминаниях, что именно командир эскадрильи — «это главная фигура на войне», у него, как правило, наибольшее число боевых вылетов. К.В. Сухов писал о работе ком-эска: «Это он водит в бой группы самолетов, и вся тяжесть управления групповой воздушной схваткой лежит на нем. От него, его выучки, его воли зависит результат сражения, а значит, и жизни летчиков доверены ему. В третью эскадрилью назначен Александр Клубов. Он ли не мастер сверхточных атак и меткого огня? Но этого мало: надо обладать умением руководить людьми, заражать их примером, вести за собой».
Герой Советского Союза В.Е. Бондаренко рассказывал, что Клубов всегда четко и толково ставил задачу своей группе. Летчики верили в его мастерство, опыт, человеческие качества.
Началась учеба. Большая группа летчиков и техников вновь отправлялась в Азербайджан за новыми «кобрами». В эту группу был включен и Клубов.
Но был и отдых. Однополчане отметили скромную фронтовую свадьбу Александра Ивановича Покрышкина, который на У-2 сам доставил в Черниговку свою молодую жену. С 1941 года Мария была участником войны, медсестрой. Талантливая и обаятельная, она, пожертвовав мечтой о профессии хирурга, посвятила жизнь мужу. Это была счастливая, удивительно гармоничная пара. На закате жизни Мария Кузьминична писала в книге «Взойди, звезда воспоминаний...»: «Встреча с таким человеком, как Александр Иванович,
озарила мою жизнь... Мне выпало редкое счастье... Я никогда не пожалела о том, что смыслом моей жизни стала его далеко не простая жизнь». _
В этой книге она, конечно, вспоминает и друзей мужа. Вот что она пишет о Клубове: «Саша был очень красив: атлетического сложения блондин с огромными карими глазами. Летом на его лице ожоги были почти не видны, а зимой становились заметнее. Клубов показал себя блестящим командиром групп, умело перенимавшим и внедрявшим новую тактику, Александр Иванович очень ему доверял. И Клубов это доверие оправдывал сполна».
Когда друзья узнали о том, что Мария ждет ребенка, они начали всячески ее опекать, снабжать мочеными яблоками и соленьями, причем в таком количестве, что большую часть из них пришлось отправить в полковую столовую.
Автору этих строк довелось много раз беседовать с Марией Кузьминичной в 1990-х годах. Я помню: когда она говорила «Сашенька Клубов», то неизменно улыбалась, и как будто падал на ее лицо теплый грустный отсвет из далекого фронтового прошлого.
Отмечала она и обостренное чувство справедливости, импульсивность, что, бывало, ставило Александра в непростое положение. М.К. Покрышкина вспоминала, как Клубов на базаре перевернул лоток спекулянтов арбузами. Рассказывала о том, как в Черниговке он с товарищами однажды зашел в церковь. После службы подошел к священнику, резко сказав ему, что тот отсиживается в тылу, когда другие воюют на фронте. И вдруг на рясе батюшки летчики увидели орден боевого Красного Знамени. Оказывается, священник был награжден за участие в партизанском движении. После этого летчики подружились с батюшкой и не раз вели беседы у него дома. Кстати говоря, по воспоминаниям Марии Кузьминичны, после войны на кремлевских приемах Покрышкин часто подводил к их столу Патриарха Московского и всея Руси Алексия I и о чем-то с ним разговаривал.
...Добрым словом Мария Кузьминична поминала всегда и еще одного боевого товарища Клубова — Виктора Жердева, умницу и весельчака. К январю 1945-го командир первой эскадрильи, гвардии капитан Жердев имел на своем счету 17 сбитых немецких самолетов. 12 января, в первый день стратегической Висло-Одерской операции, он был подбит зенитным огнем, тяжелораненым на горящем самолете приземлился в расположении противника. Немцы сорвали с него гимнастерку с орденами и закололи штыками.
В начале февраля 1944-го Покрышкина неожиданно вызвали из Черниговки в Москву, в Главный штаб ВВС. «Отвоевался ты, Александр Иванович. Тебя отзывает Москва. Едешь на выдвижение. Поздравляю!» — объявил ему комдив И.М. Дзусов. Командующий ВВС А.А. Новиков, лично наблюдавший бои Покрышкина на Кубани, планировал назначить его начальником отдела боевой подготовки истребительной авиации с присвоением генеральского звания. Беспокоила командование и информация о том, что немцы прилагают большие усилия для того, чтобы заманить лучшего советского аса в воздушную «засаду» и сбить, как его друга Вадима Фадеева.
Но Покрышкин заявил, что с фронта до конца войны он не уйдет. А жене, которая приехала с ним в столицу, сказал: «Хожу по кабинетам, а сам все время думаю: как там в полку без меня? Если моих ребят посбивают, пока я здесь интервью даю, потом до конца жизни не смогу жить со спокойной совестью».
Командующий вскоре предложил Александру Ивановичу возглавить знаменитый 9-й гвардейский полк после гибели его командира Льва Шестакова. Покрышкин соглашается, но с условием — взять с собой свою слетанную восьмерку. В итоге Новиков в апреле назначает его командиром 9-й гвардейской дивизии. И.М. Дзусов направлен с повышением командовать авиакорпусом.