К далеким берегам

Крашенинников стан студентом Академии наук. Студентами называли молодых людей, которым академики, приглашенные из-за границы в Россию, должны были читать лекции, чтобы co-временем русские ученые пришли на смену иностранцам. Но профессора не знали по-русски и обычно не желали учиться русскому языку, потому что рассчитывали в конце концов вернуться на-

родину. Оли могли читать лекции на латинском языке, который в то время был международным научным языком: на нем писались ученые труды во всех странах. Однако русских студентов, .достаточно хорошо знавших латынь, почти не было. Подготовка русских ученых не налаживалась.

Когда Крашенинников стал студентом, все еще не было ни одного русского академика. Только профессор Миллер, занимавшийся русской историей, мог объясняться по-русски. Миллеру поручили читать Крашенинникову с товарищами лекции по географии. Считалось, что эту науку должен знать каждый историк, потому что география дает сведения о местах, где совершались исторические события, и помогает понять их ход.

Неизвестно, стал ли кто-пибудь, кроме Миллера, читать лекции Крашенинникову и его товарищам. И все лее, сделавшись •студентами, они получили возмояшость учиться совсем по-другому, чем раньше. В Спасских школах на уроках физики в философском классе учителя постоянно подтверждали объяснения .ссылками на священное писание. В изданиях лее Академии наук .совсем не было пи текстов из библии, ни ссылок на отцов церкви.

А в только что вышедшем академическом календаре на 1733 год профессор физики Крафт поместил заметку, в которой писал, что не следует объяснять явления природы чудесами:

«Пока люди истинного познания какой-нибудь вещи не получат, тогда они обыкновенно в баснословных, а часто и безумных помышлениях упражняются. Прямая и чистая правда им очень проста кажется, и они ею довольствоваться не хотят, но лучше •такие мнения избирают, которые нечто чудесное в себе содержат».

Академик Крафт пояснял эту мысль на примере затмения луны:

— Что проще, чем поверить, что тень от Земли на воздух упадет и Луна, потому что она близ Земли есть, от сей тени затмиться может? Однакоже прежде тому поверили, что Луна •чародейством с неба скрадывается, — говорил Крафт.

Крашенинников никогда не слыхал таких рассуждений в московской школе.

Там даже об устройстве человеческого тела учителя говорили,

1G0

Академия наук.

С гравюры середины XVIII века.

только толкуя то, что писал об этом Аристотель. А в музее Академии наук, кунсткамере, Крашенинников увидел препараты, очень отчетливо показывавшие, как устроен организм человека.

Крашенинников понемногу начал понимать, что настоящая наука резко отличается от предмета, называвшегося «физикой» в московской школе.

Прошло несколько месяцев с тех пор, как Крашенинников и его товарищи приехали в Петербург. Наступила весна 1733 года. Обозы второй экспедиции Беринга уже тронулись в путь. В марте выехал в Сибирь и сам капитан-командор е большой командой. А в Академии наук все еще продолжалась подготовка к экспедиции.

Окончательно выяснилось, что поедут три академика: Гме-лин, Миллер и де-ла-Еройер.

Гмелин и Миллер с виду не походили друг на друга. Гмелин был низенький, кругленький человек, старавшийся беречь свое здоровье. Ему только недавно исполнилось двадцать четыре года, но он всегда держался солидно и говорил внушительно. У него уже создавалась привычка к покойной жизни: он любил удобное кресло, мягкую постель и стакан хорошего французского вина после обеда.

Академик Миллер был высок, широкоплеч и силен.

— Недаром, когда я проезжал через земли прусского короля, который любит солдат высокого роста, то не знал, как отделаться от вербовщиков. Они то и дело предлагали мне за хорошую плату записаться в гренадеры, — рассказывал он со смехом.

Миллер тоже любил удобства городской жизни, но был очень деятелен и подвижен.

Гмелин редко терял самообладание, а Миллер легко возмущался и начинал горячиться. Гмелин был важен, но всегда учтив и обходителен, а Миллер угловат и нередко грубоват. Но они дружили друг с другом. Гмелин был на четыре года моложе Миллера, но казался старше своих лет. Разница в возрасте между ними не была заметна. J

Оба любили книги и с увлечением занимались научными исследованиями. Гмелин успел изучить медицину, химию и ботанику. Эта последняя наука его особенно интересовала, и он главным образом занимался ею, хотя числился профессором химии.

А Миллер изучал не только историю. Он интересовался исследованием жизни разных пародов, в то время лишь начинавшим складываться в особую науку — этнографию. Одновременно он занимался географией и придавал большое значение собиранию статистических сведений.

Миллер стал изучать русскую историю, потому что в то время никто из ученых ею не занимался. Можно было скоро приобрести известность, начав издавать летописи и другие источники, еще никем не опубликованные. В сибирских архивах можно было найти громадное количество старинных указов и документов, интересных историку.

А Гмелин думал о том, что обширные земли Сибири еще совсем не обследованы ботаниками. Здесь молено было сделать много замечательных открытий, в короткий срок создав себе видное положение в мире ученых.

Третий академик, де-ла-Кройер, мало интересовался научными открытиями. Он был двоюродным братом академика Делиля, который рекомендовал его Академии наук. Другие академики уже стали замечать, что де-ла-Кройер мало подготовлен к научной работе и некоторые говорили что он решил уехать в экспедицию, чтобы не обнаружить окончательно в Петербурге недостаточность своих знаний.

Гмелпн и Миллер составили обширный план изучения Сибири. Крашенинников На МНОГИе Академик Гмелшг.

годы связал С НИМИ СВОЮ йсйзнь й работу

Миллей й I мелин решили совершить путешествие с возможно большими удобствами.

— Мы должны путешествовать, как достойные и порядочные люди, — говорил Гмелин.

Академики постарались взять с собой все необходимое и для научной работы и для благоустроенной жизни в пути. Сенат разрешил им взять из академической библиотеки все нужные книги и ассигновал деньги академии на покупку новых изданий взамен выданных. Гмелин взял немало солидных латинских книг — от специальных исследований до определителей растений, живот-

пых и минералов. А Миллер составил себе маленькую библиотечку из исторических и географических книг.

Лаборатории Академии наук снабдили их термометрами, барометрами и прочими приборами для метеорологических и других наблюдений. Гмелин и Миллер постарались взять и все необходимое, чтобы сохранить городские привычки в далекой Сибири. Они захватили с собой несколько новых кафтанов и камзолов из цветного сукна, тонкое белье, с расчетом на несколько лет вперед, и даже запас хорошего вина разных сортов. У каждого был свой слуга — камердинер, а искусный повар должен был готовить им во время путешествия привычные кушанья. Сенат назначил академикам удвоенное жалованье и дал право каждому требовать на казенный счет десять лошадей для себя, слуг и багажа.

Студенты должны были выполнять все их поручения, помогать собирать коллекции, переписывать их бумаги. Академиков сопровождали два геодезиста, чтобы снимать планы местностей, живописец Беркан и рисовальный мастер Люрсениус, которые должны были зарисовывать растения, животных, памятники старины. Особый отряд из двенадцати солдат с капралом и барабанщиком обязан был охранять академиков в пути и внушать уважение к ним местным властям.

Сенат дал академикам на руки указы на имя губернаторов и воевод. Все должны были оказывать содействие ученым путешественникам, предоставляя лошадей и лодки, проводников и гребцов, отводя квартиры и выполняя другие требования.

Миллер и Гмелин знали, что от начала путешествия и до окончания постройки в Охотске кораблей для плавания на Камчатку и в Америку пройдет несколько лет. Они решили использовать этот период для более основательного изучения Сибири.