Страница 42 из 94
ВЗГЛЯД НА ВОСТОК
Итак, в ту пору в Испании сражались друг против друга разведки двух стран, боролись между собой две глубоко враждебные страны: Германия и Россия. Для Канариса Россия всегда была загадочным, жутким миром, от которого исходила угроза для Запада. Поэтому шеф абвера хотел как можно больше узнать о своем главном противнике, найти способ победить эту страну.
Собирать информацию о России невозможно было без помощи других государств — прежде всего ее соседей. Однако те вовсе не спешили участвовать в крестовом походе германской разведки. Даже Венгрия, по традиции дружественная страна, где Канарис впервые побывал в 1935 году, старалась вести «сдержанную, взвешенную политику»...
И все же наш герой нашел выход из положения. Он вспомнил венгерских офицеров, служивших в годы войны на австрийских военно-морских базах в Адриатике, и связался с некоторыми из них. В Берлин вскоре приехал подполковник Майор, глава группы обороны при венгерском генштабе. Обе стороны договорились совместно вести разведку на территории СССР.
Осенью 1935 года у абвера появился еще один партнер. Спецслужбу Эстонии возглавили офицеры, настроенные прогермански. Их лидером был полковник Маасинг. Следующим летом в Берлине было подписано соглашение: эстонцы разрешали немецким коллегам беспрепятственно работать на территории своей страны.
Еще одного союзника Германия нашла на Дальнем Востоке, в Японии. Шеф абвера поразился, как японские агенты умеют просачиваться в госаппарат русских. Сами абверовцы такими успехами похвастать не могли: в СССР у них не было ни одного мало-мальски ценного агента.
Канарису хотелось сблизиться с удачливыми коллегами. Помог ему небольшой, жилистый человек, всегда веселый и пахнущий вишневой наливкой. Звали его Хироси Осима. Был он генерал-майором, военным атташе в Берлине и шефом японской агентурной сети в Европе. Когда-то его отец служил военным министром и, вслушиваясь в советы немецкого генерала Мекеля, реформировал японскую армию. Оба — отец и сын — восхищались выучкой и умением немецких военных.
Оба, как и многие высшие японские офицеры, тепло относились к немецкому национал-социализму. Им верилось, что величие Германии возрождается. С этой европейской страной они связывали и свои честолюбивые планы. Они не терпели парламентскую систему и надеялись, что скоро Япония снова станет авторитарной страной.
Советский Союз был их врагом, обширную его часть — Сибирь — они хотели присоединить к Японии, потому что ее народу, считали они, не хватает жизненного пространства. Чтобы справиться с Россией, лучше было сражаться против нее вдвоем — вместе с надежным западным союзником. Таким, похоже, была для них Германия Гитлера.
Осима и Канарис быстро нашли общий язык, но до официального договора дело пока не дошло: были в Японии и видные политики, настроенные против союза с Германией.
И тут у Канариса появился неожиданный помощ
ник. Честолюбивый Риббентроп, пытаясь прославиться на дипломатическом поприще, в октябре 1935 года тайно встречается с Осимой. Ему хотелось знать, не заключит ли Япония договор с Берлином о совместном отражении угрозы и что думают о таком соглашении в японском генштабе. Конечно, все это должно остаться в тайне, и Риббентроп ясно дал понять собеседнику, что действует приватно, а вовсе не по поручению Гитлера или министерства иностранных дел.
В генштабе были согласны пойти на такой союз, хотя правительство, боясь поссориться с Москвой, старалось держаться в стороне от Германии.
И тут сотруднику Риббентропа Герману фон Рау-меру, эксперту по странам Востока, пришла в голову спасительная идея. Он вспомнил, что правительство
СССР в официальных бумагах всегда подчеркивало, что никак не отвечает за пропагандистские акции Коминтерна, хотя его руководители и живут в Москве. Итак, развивал мысль Раумер, если Германия и Япония подпишут договор о борьбе с Коминтерном, то как может Кремль заявлять, что такой договор направлен против СССР? Идея ему настолько понравилась, что тут же, вечером 22 ноября 1935 года, он сочинил текст договора. Так в тот вечер родился Анти-коминтерновский пакт. 25 ноября 1936 года он был подписан. Возникла ось «Берлин— Рим— Токио».
* * *
Канарис без колебаний шел на союз с Японией, хотя большинство офицеров вермахта с неприязнью относилось к этой стране. В немецкой армии давно симпатизировали Китаю и помогали ему. Например, военным советником Чан Кайши в 1934—1935 годах был генерал фон Сект, бывший командующий вооруженными силами Веймарской республики; а личную охрану Чан Кайши возглавлял Штеннес, один из лидеров штурмовиков, которому пришлось бежать из Германии.
Однако шефа абвера борьба двух восточных стран мало интересовала. Его куда больше мучила в те дни совсем иная забота. 30 декабря 1935 года советская правительственная газета «Известия» сообщила о тайных германо-японских переговорах. А ведь о них в те дни не знали даже министры иностранных дел обеих стран. Далее, в августе 1936 года в Москву снова просачиваются секретнейшие подробности отношений Берлина и Токио. Каким образом?
В абвере тогда и не подозревали, что советский агент сидит в центральной службе подслушивания и радиоперехвата. Он имеет доступ ко всем шифрованным телеграммам Осимы и сообщает о них своему шефу, генералу Кривицкому.
Впрочем, совместные неудачи лишь сплотили японских и немецких разведчиков. Осима пытается побыстрее превратить Антикоминтерновский пакт в тесный военный союз. В декабре 1936 года он едет в Японию, но перед поездкой знакомит руководителей военного министерства с проектом германо-японского военного соглашения. В вермахте ужаснулись. «Это — дело политических руководителей страны», — повторял Кейтель.
Осима не сдается. В марте 1937 года он возвращается в Берлин и преподносит немецким генералам новый документ: в нем сказано, что армии обеих стран, включая авиацию, будут тесно сотрудничать. Были тут и строки, важные для Канариса. Документ предписывал военным обеих армий обмениваться всевозможной информацией, касающейся России, а также вести совместную подрывную работу против нее.
Бломберг и Кейтель растерялись. С Японией они вообще не хотели ничего подписывать, а как объяснить отказ, не знали. Их затруднение разрешилось в июле 1937 года, когда японская армия вторглась в Северный Китай. Втягиваться в войну на Дальнем Востоке не желал и сам фюрер. Кейтель объявил Осиме, что «более нет надобности ни в каких письменных соглашениях».
Но Канарис все-таки остался в выигрыше, поскольку в разговоре с Осимой Кейтель сказал, что не возражает, если японцы договорятся прямо с абвером об обмене информацией и подрывной работе против России. Разведки двух стран сблизились еще сильнее.
Теперь Канарис ищет встречи с любыми японскими офицерами спецслужбы, прибывающими в Германию. Как-то в Берлине проводилась конференция, на которую съехались ведущие японские разведчики — эксперты по России, и Канарис поразил гостей: он произнес перед ними речь на русском языке. Японцы не подозревали, что накануне помощник адмирала Прук перевел речь своего шефа на русский, а тот старательно вызубрил ее. Сам Канарис почти забыл этот язык, который когда-то, кадетом, пытался учить.
Япония важна для Канариса именно как помощник в борьбе с Россией, рассадником мирового коммунизма. Консерватор и христианин, Канарис гордился Антикоминтерновским пактом и старался найти новых союзников. В ноябре 1937 года пакт подписала Италия. Через полтора года — Испания, Венгрия и Маньчжоу-го (марионеточное государство, созданное Японией).
Канарис и Гитлер по-разному относились к этому пакту. Один мечтал, что Европа снова станет священным союзом консервативных держав. Другому нужно было лишь взорвать сложившееся после войны равновесие сил, и ради этого он готов был идти на любые альянсы, будь то Антикоминтерновский пакт или пакт о ненападении.
Все это были лишь временные союзы, подчиненные одной цели: «Дранг нах Остен». У немецкого народа не остается «жизненного пространства». Единственное спасение для него — занять обширные земли на Востоке. Если в России сейчас у власти стоят коммунисты, надо искать союзников среди антикоммунистов. Вот четкая логика фюрера. Шеф абвера был чужд ее. Он даже не подозревал, что Гитлер способен добиваться цели самым беспощадным образом. Новое обличье фюрера Канарис откроет для себя слишком поздно.