Романовы

По-настоящему близких людей у царя было немного — он знал цену придворным отношениям. Едва ли не самые проникновенные слова в письмах он посвящал матери и любимой лайке Камчатке: «...и я с таким отчаянием вспоминаю моего верного, милого Камчатку, который никогда меня не оставлял и всюду был со мной; никогда не забуду эту чудную и единственную собаку! У меня опять слёзы на глазах, вспоминая про Камчатку, ведь это глупо, малодушие, а что же делать — оно всё-таки так! Разве из людей у меня есть хоть один бескорыстный друг; нет и быть не может, а пёс может быть, и Камчатка был такой».

Для «демократичного» по облику и поведению царя самодержавие было не политическим принципом, а скорее естественным состоянием вещей, и всякое поползновение на него он воспринимал как оскорбление. «Конституция? Чтоб русский царь присягал каким-то скотам?» — возмущённо заявил он в 1881 году.

Себя же он считал хозяином огромного дома, единолично за всё отвечающим, и оставался таким на протяжении всего царствования. Самодержец, обладавший большим чувством ответственности, ежедневно был завален неотложными делами, читал нудные и малопонятные казённые бумаги: доклады, журналы заседаний, мемории, представления, справки. Сопоставление разных точек зрения, выявление рационального зерна давались ему тяжело — не хватало ни знаний, ни способностей, а лично ему неизвестным профессионалам царь не доверял. Он не любил столкновения мнений, особенно в Государственном совете, и предпочитал решать дела с глазу на глаз с министрами.

При этом он тяготился разросшейся свитой, расточительностью двора, повседневной необходимостью раздачи орденов за выслугу лет и в связи с юбилеями и пытался с этим бороться, вычёркивая фамилии из списков представленных министрами к награде. Государь требовал соблюдения порядка и от членов собственной семьи. Он не стал преследовать мачеху, тем более что отец в 1880 году просил его: «Дорогой Саша. В случае моей гибели поручаю тебе мою жену и детей»; она получила достойное содержание и отбыла с детьми за границу.

Родню император держал в строгости. Закон 1886 года «Учреждение об императорской фамилии» сохранял титул великих князей только за детьми и внуками императора, правнуки же становились «князьями императорской крови» с сокращением выплат и привилегий. Денежное содержание теперь точно определялось законом в прямой зависимости от степени родства. Отпрыскам царя полагалось до совершеннолетия по 33 тысячи рублей в год, а наследнику, помимо содержания его двора, выделялось 100 тысяч. Императорские дети и внуки должны были получать по миллиону рублей при женитьбе или замужестве, правнуки — по 100 тысяч, следующее поколение — по 30 тысяч рублей. Впервые в истории доходы царской фамилии с удельных имений стали облагаться налогами.

Предпоследнего царя прозвали миротворцем. Россия при нём действительно не вела больших войн. Александр III своей миролюбивой политикой экономил стране около 140 миллионов рублей серебром в год. Тем не менее при Александре III была утверждена двадцатилетняя программа строительства броненосных кораблей, и он успел в конце жизни увидеть возрождённый Черноморский флот. При нём русские войска утвердились в Туркмении. В 1885 году произошло столкновение на реке Кушка между русскими и афганскими войсками во главе с английскими офицерами; летом 1894 года русские отряды отстояли от афганцев Памир — завершилось покорение Средней Азии. Англия, усмотрев в этом угрозу своим индийским владениям, угрожала России войной, однако сколотить в Европе антирусскую коалицию не смогла — Россию поддержали Германия и Австро-Венгрия. Но германский канцлер Бисмарк видел свою страну ведущей силой Европы, а австрийская монархия не желала усиления позиций России на Балканах. В 1887 году Александр III удержал Бисмарка от нападения на Францию, что привело к обострению русско-германских отношений и повышению каждой из сторон ввозных пошлин на товары другой стороны — началась «таможенная война».

В условиях вражды с Англией, Германией и Австро-Венгрией союзником самодержавной России стала республиканская Франция. В 1891 году государь лично приветствовал французскую эскадру в Кронштадте, а на парадном обеде в Петергофе выслушал исполнение французского революционного гимна — «Марсельезы». В декабре 1893 года он утвердил секретную военную конвенцию о взаимной помощи в случае нападения Германии, Австро-Венгрии или Италии. Переориентация внешней политики позволила получить кредиты и стабилизировать финансы; французские инвестиции в русскую экономику были самыми крупными. Царь полагал, что обезопасил Россию от растущей агрессивности Германии; на самом деле он сделал шаг к будущей мировой войне.

Борьба за устои

Таким же простым был подход Александра III к сложнейшим проблемам страны, в основе которого было укрепление сословного строя и патриархальных отношений, прежде всего в деревне.

Царь желал под держать и возродить поместное дворянство. Закон 1889 года подчинял крестьянское самоуправление земским участковым начальникам, назначенным министром внутренних дел из потомственных дворян (по четыре-пять человек на уезд). Земский начальник получил право приостанавливать и опротестовывать решения мирских сходок, утверждать и смещать представителей крестьянской администрации, штрафовать и арестовывать без объяснения причин крестьян и даже целые сходы. Он же был судьёй и имел право приказать выпороть должностных лиц из крестьян: волостного старшину, сельского старосту, членов волостного суда. Жаловаться на земского начальника крестьянин мог только в уездный съезд... земских начальников.

Закон 1886 года затруднял проведение крестьянами семейных разделов: глава семьи мог лишить хозяйственной и правовой самостоятельности взрослых сыновей. Закон от 14 декабря 1893 года запрещал крестьянам после выплаты выкупных платежей выходить со своими наделами из общины без её согласия, а также продавать и закладывать наделы, то есть не давал уйти из-под власти «мира». По мнению царя и вдохновителей — обер-прокурора Синода К. П. Победоносцева и редактора «Московских ведомостей» М. Н. Каткова — эти меры должны были предохранить крестьянство от пролетаризации, а Россию — от социальной революции. Но они поворачивали страну назад — к сословности, патриархальности, опеке семьи и мира над крестьянами, характерным для дореформенного времени.

Для дворян был создан Дворянский банк, дававший ссуды помещикам на льготных условиях. Положение о найме на сельские работы (1896) предоставляло землевладельцу право требовать возврата ушедших до срока рабочих, вычитать штрафы из их зарплаты за «грубость» или «неповиновение» и даже подвергать аресту.

Хорошо знавший государя С. Д. Шереметев отмечал, что тот «подозрительно относился и не особенно сочувствовал к выборной службе», даже дворянской. В независимой от власти общественной деятельности он видел «что-то оппозиционное: не то крепостническое, не то конституционное».

Царь не мог понять, как смеют созданные его отцом земства и городские думы противоречить его администрации. «Какие же меры приняты правительством против этого безобразия?» — вопрошал он в 1884 году новгородского губернатора, жаловавшегося на земцев. Новое земское положение 1890 года сделало всесословные выборы сословными, обеспечив более половины мест в уездных земских собраниях дворянству и сократив представительство крестьянства; при этом крестьянские депутаты не избирались, а назначались губернатором.

Городская контрреформа 1892 года резко сократила количество избирателей (в Москве, например, с двадцати трёх до семи тысяч человек). Отныне избирательное право предоставлялось лишь владельцам недвижимости (в губернских городах стоимостью не менее тысячи рублей, в уездных — не менее трёхсот) и купцам первой и второй гильдий. Губернатор теперь не только надзирал за городским самоуправлением, но и имел право направлять «оные действия согласно государственной пользе».

Для перемещения и устранения слишком самостоятельных судей было устроено Высшее дисциплинарное присутствие Сената, мировые суды упразднены в тридцати семи губерниях и сохранились лишь в девяти самых крупных городах. Министр юстиции получил право «в видах ограждения достоинства государственной власти» делать любое заседание суда закрытым для публики. Отменить суд присяжных власти не решились, но законом 1889 года из его компетенции были изъяты дела по тридцати семи статьям Уложения о наказаниях.