Романовы

«Проехав после взрыва ещё несколько, экипаж его величества остановился; я тотчас подбежал к карете государя, помог ему выйти и доложил, что преступник задержан. Государь был совершенно спокоен. На вопрос мой... о состоянии его здоровья он ответил: “Слава Богу, я не ранен”. Видя, что карета государя повреждена, я решил предложить его величеству поехать в моих санях во дворец. На это предложение государь сказал: “Хорошо, только покажите преступника”. Кучер Фрол тоже просил государя сесть в карету и поехать дальше, но его величество, не сказав ничего на просьбу кучера, вернулся и направился... по тротуару, влево от него казак Моча-ев, бывший на козлах его величества, за Мочаевым — 4 спешившихся казака с лошадьми. Пройдя несколько шагов, государь поскользнулся, но я успел его поддержать. Царь подошёл к Рысакову. Узнав, что преступник мещанин, его величество, не сказав ни слова, повернулся и медленно направился в сторону Театрального моста. В это время его величество был окружён с одной стороны взводом 8-го флотского экипажа, а с другой конвойными казаками. Тут я вторично позволил себе обратиться к государю с просьбой сесть в сани и уехать, но он остановился, несколько задержался, а затем ответил: “Хорошо, только покажите мне прежде место взрыва”. Исполняя волю государя, я повернулся наискось к месту взрыва, но не успел сделать и трёх шагов, как был оглушён новым взрывом, ранен и свален на землю. Вдруг среди дыма и снежного тумана я услыхал слабый голос его величества: “Помоги!” Предполагая, что государь только тяжело ранен, я приподнял его с земли и тут с ужасом увидел, что ноги его величества раздроблены и кровь из них сильно струи-

гтагк л72

Кто-то предложил перенести государя в ближайший дом, чтобы перевязать, но он успел сказать: «Отнесите меня во дворец... там умереть!» Казаки охраны на чьих-то санях доставили царя в Зимний дворец и на руках донесли до кабинета на втором этаже. Врач Ф. Ф. Маркус рапортовал министру императорского двора А. В. Адлербергу:

«В дежурство моё, сего 1 марта, в два часа пятнадцать минут пополудни позван был я для пособия священной особе государя императора. По немедленному моему прибытию в кабинет его величества вместе с дежурным лекарским помощником Коганом я нашёл государя императора лежащим на кровати, в полном бессознательном состоянии с полуоткрытыми глазами, суженными, на свет не реагирующими зрачками, едва ощутимым пульсом и редким трудным дыханием. Лицо его величества было бледное, местами забрызгано кровью, челюсти судорожно сжаты. Обе голени раздроблены настолько, что представляют собою бесформенную массу, причём можно было констатировать следующее: на правой голени в верхней её трети перелом обеих костей с раздроблением во многих местах и разрывом мягких частей; на левой таковое же повреждение в нижней её трети. Вышеупомянутое повреждение его величества признано мною, равно как и прибывшими после меня врачами, безусловно смертельным. Применение всевозможных возбуждающих средств оказалось тщетным, и государь император в четверть четвёртого пополудни в Бозе опочил»73.

В 15 часов 35 минут с флагштока Зимнего дворца пополз вниз чёрно-жёлтый императорский штандарт. Оборвалась жизнь императора с необычным прозванием «Освободитель». После падения династии исчезли его портреты и памятники, но его реформы остались во всех учебниках истории — досоветских, советских и постсоветских.

Успех покушения показал бессилие его организаторов: по всем губерниям России они насчитали не более пятисот надёжных людей — этого было явно мало для установления диктатуры. В провинции толпы простолюдинов избивали помещиков и интеллигентов, приговаривая: «А, вы рады, что царя убили, вы подкупили убить его за то, что он освободил нас». Правительство отвечало казнями и ссылками, наступлением на прессу. В итоге проиграли все: процесс образования гражданского общества, способного вести диалог с властью, был прерван.

Глава пятнадцатая НАРОДНЫЙ ЦАРЬ)

Политика Александра III была естественным последствием всего его умственного и духовного склада, которому вполне, естественно, соответствовала.

В. И. Гурко

Домашний «мопс»

Предпоследний Романов правил всего 13 лет. Его имя и дела находятся в тени, теряясь между Великими реформами отца и революциями, сокрушившими сына и всю династию. Царствование Александра III было относительно спокойным, а мощная фигура государя-«миротворца» олицетворяла могущество империи. Но за его спиной вызревали события, оказавшиеся роковыми для монархии.

Александр, родившийся 26 февраля 1845 года, был вторым сыном Александра II и Марии Александровны. Престол был предназначен его старшему брату Николаю, родившемуся в 1843 году; Александру же предстояло стать профессиональным военным — служить в гвардии, а затем занять соответствующий пост в военном ведомстве. Уже в день появления на свет он был назначен шефом Астраханского полка и зачислен в ряды гвардейских Преображенского, Лейб-гусарского и Павловского полков, а с трёх лет числился и по гвардейской конной артиллерии. В августе 1851 года карапуз-царевич надел военную форму и стоял на часах в Гатчине у памятника Павлу I.

Александра начали учить грамоте и военному делу — маршировке, ружейным приёмам, смене караула — одновременно со старшим братом. В семь лет он стал прапорщиком, в восемь — подпоручиком, а в декабре 1855 года «за успехи в науках, оказанные на экзамене в присутствии их величеств», был пожалован в поручики. Мальчик занимался и прочими предметами: Законом Божьим, математикой, географией, всеобщей и русской историей, русским и иностранными языками, рисованием, гимнастикой, верховой ездой, фехтованием, музыкой; в 15 лет он еженедельно проводил на уроках 46 часов.

Он отличался высоким ростом (1 метр 93 сантиметра) и недюжинной силой — пальцами гнул серебряные монеты и ломал подковы. Подрос он и в чинах — в 1863 году в 18 лет стал полковником и флигель-адъютантом отца. Особых способностей к наукам «мопс» и «бульдожка» (так дома называли будущего царя) не проявлял, но интересовался историей, географией и... музыкой — неплохо играл на трубе и тромбоне. Он не любил ни немецкого, ни английского языков, блестяще владел французским, но изъясняться предпочитал на русском. По остальным предметам преподаватели нередко ставили ему оценку «недостаточно». Наставник великого князя граф Б. А. Перовский жаловался императору, что его трудно заставить «понять, что учение не должно состоять в просиживании определённого числа часов» и что «во всех предметах мы вынуждены заниматься такими вещами, которые преподаются только детям, и, следовательно, упускаем время».

Впрочем, для военного и не требовалось получать знаний больше стандартного гимназического курса. Но 12 апреля 1865 года его старший брат и официальный наследник престола Николай (по-домашнему Никса) умер, и в тот же день цесаревичем стал Александр. «Что за перемена произошла во всей моей жизни в эти часы, и какая страшная ответственность разом свалилась на мои плечи...» — вспоминал он в письме императрице спустя 27 лет. Александр Александрович получил чин генерал-майора свиты императора, был пожалован в атаманы всех казачьих войск, но к государственным делам был явно не готов. Пришлось срочно вернуться к наукам — ему читали лекции по истории (С. М. Соловьёв), праву (К. П. Победоносцев), экономике (И. К. Бабст). По наследству от брата досталась ему и невеста — датская принцесса София Фредерика Дагмара (Минни), в православии Мария Фёдоровна.

К тому времени великий князь уже успел серьёзно влюбиться во фрейлину матери Машу Мещерскую. Александр II ругал сына за «неразумие», но молодой человек был очень упрям. «Я только и думаю теперь о том, чтобы отказаться от моего тяжёлого положения и, если будет возможность, жениться на милой М. Э. Я хочу отказаться от свадьбы с Dagmar, которую не могу любить и не хочу... Может быть, это будет лучше, если я откажусь от престола... Я не хочу другой жены, как М. Э.», — писал он в дневнике в мае 1866 года. Императору ничего не оставалось, как использовать служебное положение: «Что же ты думаешь, — спросил он, — я по доброй воле на своём месте? Разве так ты должен смотреть на своё призвание?» — и заявил: «Я тебе приказываю ехать в Данию... а княжну Мещерскую я отошлю». Фрейлине за её встречи с наследником объявили выговор, она отбыла за границу, где вышла замуж за владельца уральских заводов Павла Демидова, итальянского князя Сан-Донато.