Страница 63 из 85
Вечером улицы свободного города были запружены жителями.
Устин узнал, что его отряд снялся с позиций и ушел в город. Ему хотелось поскорей найти своего командира Паршина. Он представлял, какой радостной и волнующей будет эта встреча, сколько расспросов и разговоров поднимется. Он старался припомнить подробности схватки с белыми и что пришлось пережить в те короткие, но никогда незабываемые минуты. Все это уже в прошлом; но как только перед ним возникала картина борьбы, внутренний трепет охватывал его. Но тут же пришли *на память слова Паршина. «Но не станем же гадать. Нужен подвиг!»
«Верно, очень верно, товарищ командир», — отвечал про себя Хрущев и с благодарностью думал о командире, пославшем его на смелое дело. Он всюду разыскивал Паршина, но безуспешно.
На одной из улиц Устин наткнулся на магазин, разграбленный мамонтовцами: стекла были выбиты, дверь выломана. Около входа стоял часовой. Поблизости высилась обшарпанная, со старыми выцветшими афишами тумба. Под ногами валялись бумажки:, изорванные тетради.
Выйдя на дорогу, которая вела к госпиталю, Устин остановился. Угловой дом был разбит снарядом. Навстречу шли два человека в военном. Он спросил их, не слыхали ли они что-нибудь о командире отряда Паршине?
Те, прежде чем ответить, в свою очередь спросили, какой он из себя, каким отрядом командовал и на каком участке находился.
— Среднего роста, волос рыжеватый, глаза быстрые, бегает ходко...
— Не-е, о таком не слыхали, — ответил первый.
— Погоди, — подумав, сказал второй. — У него куртка кожаная?
— Нет. Шинель и планшет через плечо.
— Левый сапог — рватая голенища?
— Да как тебе сказать, — уныло ответил Устин, — может, сейчас и рватая.
— А ну, повтори еще раз, как звать его?
— Паршин.
— Ну вот, — обращаясь к первому, сказал второй, — он и есть, тот самый командир Паршин. — И, поворачиваясь к Устину, добавил: — Не ищи. Хоронят его. Из нашего отряда провожали его.
— Когда? Где? — воскликнул, похолодев, Устин,
— Да теперь, видно, вернулись с похорон.
— Нет, вроде как не Паршин его фамилия, — заметил первый.
— А я говорю Паршин. Сейчас точно помню, — на-стаивал на своем второй.
Ошеломленный вестью Устин двинулся дальше, а красноармейцы продолжали спорить. Но не прошел он и десяти шагов, как его позвали те же красноармейцы, и второй виновато сказал:
— А ведь я ошибся, браток. Верно, что не Паршин тот командир, какого схоронили, а Смирнов. Ты сходи-ка в наш отряд, там тебе скажут.
Устин решительно направился в госпиталь. Там он увидится с Зиновеем и узнает, нет ли Паршина среди раненых.
Не спеша, с небеселыми думами поднимался он по знакомой лестнице госпиталя. В нос ударил стойкий запах йодоформа. Устину вдруг представился Паршин лежащим на койке, а у его изголовья Зиновей. Устин даже нарисовал себе, как сидит Зиновей: в халате, широко расставив ноги и подперев щеку рукой, смотрит в бледное лицо Паршина.
В коридоре он встретил Веру. Она приветливо улыбнулась и подала ему руку. Глаза ее сияли. Она стояла перед Устином какая-то преображенная, ему показалось, что она хочет сообщить ему приятную новость. Он повеселел и осторожно .рожал ее маленькую
руку.
— Сестрица, как мой дружок поживает?
— Хорошо. Самочувствие. прекрасное. Он быстро поправляется. Вы один? А где же ваш товарищ, с которым вы приходили сюда? — Вера глянула в пролет лестницы, на дверь, а затем на Устина.
— Товарищ? — разочарованно спросил нахмурившийся Устин. — А разве его здесь не было? — он грузно облокотился на перила лестницы и, сбив на затылок фуражку, потер ладонью влажный лоб. — Вот сколько ищу, а его нет' и нет... — Он сокрушенно покачал головой.
— Не отчаивайтесь, — сказала она участливо и взяла его за локоть. — Пойдемте к Блинову. Не отчаивайтесь же, — повторила она, — он найдется.
— Спасибо, сестрица, на добром слове.
Устина приветливо встретили в палате. Зиновей, увидев его, сел, затем энергичным рывком всего тела повернулся к нему и спустил с койки ноги.
Далось ему это нелегко: от слабости кружилась голова. Но уж очень хотелось показать себя перед другом выздоравливающим. Все, у кого было достаточно сил, приплелись, приковыляли к Зиновеевой койке, желая послушать, что новенького скажет пришедший солдат.
Устин заявил к радости собравшихся, что в городе нет ни одного беляка и опасность миновала.
Зиновей рассказывал, как они наблюдали за боем из окна и как все они видели Устина, подстрелившего врага.
—• Нет, это не я, — засмеялся Устин. — Я был на другом участке, на другой улице.
— Да ты это, ты! Я же знаю, — настаивал Зиновей.
—- Правда, правда, не отказывайся, мы все видели,— поддержали Зиновея .другие раненые и так дружно, что Устину пришлось уступить.
— Ну, а дружок наш, Паршин где? Отчего не пришел?
Устин промолчал. Зиновей придвинулся к нему и прошептал:
— Ай правда? Да уж говори, чего тут таить.
— Не знаю. Весь город обшарил, а его нет, будто в воду... •
— Так, может, еще отыщется?
— Ну, конечно, отыщется. Я сейчас побегу в штаб укрепрайона. Там должны знать, — заторопился Устин.
В квадрате солнечных лучей на стене мелко трепетали тени листьев. Кончался день. В палату вошла Вера. Устин понял* что ему пора уходить, и встал.
— Сидите, сидите, — засмеялась она. — Вы беспокоились, и совершенно напрасно. Ваш товарищ сейчас зайдет сюда. Он разговаривает с доктором.
В коридоре, скрадываемые половиком, глухо стучали шаги. Устин бросился к двери и схватил в охапку Паршина.
— Петр Егорович! Живой!
Он впервые назвал Паршина по имени и отчеству.
— Хрущев! — радостно воскликнул Паршин. — Ну и отличились вы, черт возьми. Это же подвиг! Ты понимаешь. .. По-двиг! Завтра ты пойдешь с товарищами в штаб укрепрайона. На вас посмотреть хотят, что вы за герои. Да расскажи же, как это все получилось?
— Петр Егорович, ей-право, не моя тут вина, — смеялся Устин. — Тут мы все разом, как взяли беляков в оборот, ну и...
— Ну, ты мне потом все расскажешь подробно.
Появление Паршина в палате вызвало большое
оживление.
— Товарищи, товарищи, — просила Вера, — не вставайте, ложитесь в постели. Если увидит доктор, и мне и вам попадает.
— Эх, сестрица, да разве такое часто бывает, — опершись на костыли, уговаривал Веру один из раненых. — Мы рады каждому человеку, какой приходит к нам с хорошим словом.
А Паршин рассказывал о последних боях за город, о бегстве врага и о подвигах бойцов, захвативших бронепоезд у белых.
— Да ты расскажи, Устин, товарищам сам, — предложил Паршин.
— Ну как это вам половчей рассказать, — затруднялся Устин. — Ну послали, значит, вы, Петр Егорович, меня с товарищами. Мы, стало быть, и обманули их. — И Хрущев, волнуясь, очень сбивчиво рассказал, как было дело.
Но все раненые смотрели на него с таким нескрываемым уважением, что Хрущев от смущения потупился и потом печально добавил:
— Говорят, Петр Егорович, командира Смирнова убили?
— Да, — подтвердил Паршин. — Схоронили... с почестями. Жаль. Прекрасный был товарищ.
Вера, собиравшаяся уйти, так и простояла у двери, увлеченная рассказами Паршина. Она видела, что раненые слушают его затаив дыхание. По их вдохновенным лицам легко можно было понять, что мысленно они сейчас находятся с теми, кто дрался за город.
Паршин с Устином уходили, провожаемые Верой pi Григорием Андреевичем до самой двери.
Прощаясь, Григорий Андреевич просил заходить. Устин с гордостью думал о том, что его друг Петр Паршин такой умный и грамотный человек. Устин по пути, с огорчением сказал: