Странные клятвы

– Мне кажется, ваш поступок самый мужествен­ный из тех, что мне довелось видеть.

Женщины смотрели друг другу в глаза, и Мери­эль увидела, что взгляд графини смягчился.

– Спасибо. Я не всегда вела себя так храбро, – графиня вручила узнице узел. – Меня зовут леди Се­сили, а здесь кое-что из одежды. Переоденьтесь и выбросьте платье, которое разорвал этот зверь. Ко­нечно, платье не такое роскошное, как подобает жен­щине с вашим положением, но должно подойти вам. Я распорядилась, чтобы вам присылали ту же еду, что подают в зале. Вы что-нибудь желаете?

Мериэль подумала о горячей ванне, но сказала другое.

– Можно попросить, чтобы мне ежедневно при­носили для умывания ведро воды и дали расческу? – немного помявшись, она добавила: – Вы не знаете, те люди, которых схватили вместе со мной, они в порядке?

Сесили кивнула.

– Я уже навещала их. У них немного тесновато, но все остальное в порядке. Супруги Левески поддер­живают присутствие духа своих домочадцев. Я поста­раюсь сделать все от меня зависящее, чтобы их не оскорбляли.

Женщина, понизив голос, прошептала:

– Сожалею, но не могу сделать большего. Муж приказал двум своим личным стражникам сопровож­дать меня повсюду. Если бы не они… – Сесили выра­зительно пожала плечами.

– Вы и так сделали очень много, если учесть, что старались для совершенно незнакомого человека, – Мериэль сунула руку в узел и среди вороха материи нащупала что-то твердое. Подняв лежащее сверху платье, девушка увидела поблескивающее тонкое лез­вие остро отточенного кинжала.

Подняв голову, де Вер с благодарностью взгляну­ла на графиню. Быстро положив платье на место, Ме­риэль произнесла:

– Храни вас Бог, леди Сесили.

– Пусть он хранит нас обеих, – пробормотала графиня. Коснувшись плеча пленницы, она поднялась по лестнице.

Де Вер задумалась о возрасте леди Сесили. Жен­щина казалась достаточно молодой, несмотря на плотное телосложение, больше подходившее мужчине, но годы отчаяния и горя наложили на нее отпечаток, унеся с собой былую красоту. Но то, что она выжила после стольких лет жизни с Ги, уже само по себе являлось чудом. Возможно, ее спасало чувство от­ветственности за Честен.

Переодевшись, Мериэль уже твердо верила, что скоро Ги Бургонь предстанет перед Богом, чтобы отве­тить за свои прегрешения, и это будет справедливо.

ГЛАВА 19

На то, чтобы собрать войска, у Адриана ушло два дня. Алан де Вер не мог усидеть на месте от нетерпе­ния, однако вынужден был признать, что такая слож­ная задача решена в рекордно короткие сроки. Ри­чард Фитц-Хью привел свой отряд на следующий же день. Утром объединенное войско совершило стреми­тельный марш-бросок к замку Бургоня. Всадники при­были засветло, а пешие – к вечеру.

Еще в Уорфилде де Вер поинтересовался, что Ад­риан намеревается делать в ответ на требования Ги, и получил ответ – это будет зависить от сложившей­ся ситуации. Граф был холоден, однако выражение егоглаз ясно говорило: в горячке боя безопасность Мериэль забыта не будет.

Военные действия еще не начались, но обе сторо­ны приняли предупредительные меры. Штурмовать во­рота и взбираться на стены было сродни детским иг­рам, и когда войска Уорфилда прибыли к Честену, то обнаружили, что подъемный мост поднят и замок подготовлен к вооруженной осаде.

Лорд Адриан приказал жителям деревни покинуть свои дома, дав час на сборы, чтобы крестьяне сумели собрать ценные и необходимые вещи. Стояло лето, и людям не угрожала ни голодная смерть, ни смерть от холода, однако те неохотно покидали свои дома, не надеясь вернуться обратно.

Алан решил, что Уорфилд немедленно сожжет де­ревню дотла, но граф разместил в ней войска. Если существует вероятность длительной осады, его воины должны хорошо отдыхать и питаться.

Ричард Фитц-Хью, ближайший помощник брата, в сопровождении вооруженных рыцарей направился к главным воротам. Противную сторону представлял сэр Венсан де Лаон, и вскоре они достигли договореннос­ти о месте и времени встречи двух графов – утром следующе­го дня у подъемного моста Честена и только тогда, когда войско Уорфилда отъедет от замка не менее, чем на полмили.

Алан наблюдал за переговорами, одобрительно гля­дя на Ричарда, знавшего толк в этом деле, как и во многом другом. Фитц-Хью сумел уладить вспыхнув­ший было конфликт, когда де Вер в бешенстве во­рвался на свадьбу Мериэль, и дальнейшее знакомст­во показало, что молодой человек воистину обладает дипломатическими способностями. Вот и сейчас он демонстрировал свои таланты, хотя невооруженным глазом было видно – Ричард едва сдерживается. Иног­да нечто в его глазах говорило Алану: под маской спокойствия кипят страсти, но Фитц-Хью все же был намного мягче в обращении, нежели его брат, от ко­торого буквально исходили ледяной холод и беше­ная, смертельная ярость.

До встречи противников мало что можно было предпринять, поэтому де Вер решил заняться осмот­ром деревни и окрестностей – знание обстановки ни­когда не помешает. Он остановился у церкви, постро­енной на холме в дальнем конце поселения, и нашел там священника, ухаживающего за несколькими боль­ными прихожанами, которым Уорфилд разрешил ос­таться – в лесу их ждала неминуемая смерть.

Остановившись у часовни, чтобы помолиться, Алан взобрался на колокольню. Де Вер находился почти на одном уровне с крепостной стеной замка. Осве­щенная лучами заходящего солнца, картина являла собой идиллию. На башне ветер развевал знамена Ги с изображенным на них кабаном, а в деревне – зна­мена Адриана с серебряным соколом.

Может, это только игра воображения, но Алану казалось: напряжение буквально повисло над замком. Похоже на шахматы, когда белый и черный король противостоят друг другу, а где-то находится пленен­ная королева. Мужчина не сомневался, что Мериэль жива – она слишком ценная узница, чтобы ее убили. Известно ли ей, что муж и брат здесь, под стенами проклятого гнезда, и готовы бороться за нее до пос­леднего вздоха? Нет, наверное, ее заперли где-нибудь в темнице, и она ничего не знает.

Во время службы у лорда Теобальда де Веру при­ходилось бывать в схватках и осадах, даже довелось участвовать в настоящих боях, но никогда прежде исход сражения не казался таким жизненно важным. Он мог бы предложить сразиться с владельцем Чес­тена один на один, но знал, что Бургонь – цель Уор­филда. Ни Алан, ни Мериэль не были главными жер­твами в старой кровной вражде, хотя эта вражда могла унести их жизни.

Де Вер не будет очень переживать, если оба гра­фа погибнут. На заходе солнца Алан поклялся, что сделает все возможное для спасения Мериэль не толь­ко от Бургоня, но и от человека, заставившего ее выйти за себя замуж.

«Давай приляжем и отдохнем в объятиях друг друга», – предложил Адриан, и она согласилась, чувст­вуя себя умиротворенной и спокойной.

Когда девушка проснулась, вместе с ней проснулась и страсть. «В моем сердце живет любовь, – про­шептала она. – Я принадлежу возлюбленному моему, а он принадлежит мне». Они страстно и нежно заня­лись любовью, а утром молились вместе, держа друг друга за руки, как невинные дети.

Наконец Мериэль очнулась. Ее больше не пугали такие сновидения. Появилась привычка – они прихо­дили к ней каждую ночь после того, как ее привезли в Честен. А теперь она видела сны не только ночью, но и днем.

Взглянув на отверстие под потолком, Мериэль ре­шила, что уже утро. Еду принесут позже, поэтому она решила заняться привычным делом. Спела гимн бенедиктинок, сделала несколько упражнений, чтобы размять мускулы. В таком тесном помещении особо не развернешься, однако де Вер и тому была рада.

Размявшись, умылась и ополоснула тело, насколь­ко это было возможно в ведре с водой, доставляв­шемся теперь ежедневно. Впервые омывшись – это случилось два дня назад, – графиня обнаружила едва заметные шрамы на руке и ноге, скорее всего, остав­шиеся после неудачной попытки самоубийства. Она плотно сжала губы – не только разум, но и тело ста­ло чужим и незнакомым.