Борьба с безумием

В мальчишеские годы Джек обладал не только острым умом, но и дикой энергией. Мать должна еще больше его полюбить - такую задачу он себе поставил. Она должна полюбить его сильнее, чем младшего брата, который был болезненным мальчиком и мочился в постель. Чтобы еще больше подкузьмить брата, Джек два раза в день, утром и вечером, бегал разносчиком газет, а после возвращения из школы работал в аптекарском магазине. Ко всему это­му он ухитрялся хорошо учиться в школе.

- Я готов был растоптать кого угодно, чтобы добиться любви к себе, - вспоминал Джек. - Это был первый признак созревавшего во мне сумасшедшего зверя.

Его система воздействовать на мать и завоевывать ее любовь работала, увы, в обратном направлении. В семна­дцать лет, получив аттестат об окончании школы, он ушел из родительского дома. На сталелитейном заводе в Гари, скрыв свой возраст -Джек был крупным и плотным мальчишкой, - он ухитрился получить работу подсобного рабочего, надеясь скопить деньги и поступить на подгото­вительные медицинские курсы Индианского университета. Туго приходилось мальчишке на тяжелой работе с тяже­лыми людьми в тяжелом виде промышленности. Но Джек и тут показал свою ловкость. Ничто не могло его оста­новить.

Начав (это было в 1925 году) с четырех с половиной долларов в день за десятичасовой труд, он, среди бу­шующей, адской жары мастерских, быстро пробивал себе дорогу; подсобный рабочий, отбойщик, шлаковщик, над­смотрщик, второй помощник, первый помощник. - он до­стиг наконец своей цели у огня открытых топок: к концу первого года он зарабатывал уже 14 долларов за восьми­часовой рабочий день.

Он научился ругаться на польском, немецком, испан­ском и литовском языках. Он научился жевать табак, не­смотря на то, что это вызывало у него тошноту. Он упраж­нялся в искусстве глотать сандвичи - ломтик кровяной колбасы с острым желтым перцем - так, чтобы они не лишали его голоса и не вызывали слез на глазах. Он обу­чал неграмотного поляка основам английского языка, ри­суя обломком доломита на полу мастерской короткие слова гигантскими буквами. Люди звали его «козликом» и любили за то, что он не отказывался ни от какой неприят­ной работы и не переставал улыбаться, когда над ним под­трунивали.

Джек вглядывался в измазанные сажей лица своих товарищей. Хотя большинству из них не было еще и три­дцати лет, многие из них к концу смены выглядели шестидесяти-семидесятилетними. А Джек был неглупым парнем. В 1926 году он любовно с ними распрощался и поступил на подготовительные медицинские курсы Индианского уни­верситета. Что могло его остановить?

Потребовалось целых четыре года, чтобы пройти двух­летнюю программу обучения на подготовительных курсах. Работая на заводе, он скопил приличную сумму денег, но оказалось, что денег нужно гораздо больше - на всякие лабораторные занятия и дорогие учебники. Отец мог по­мочь ему только тем, что устроил его кочегаром на желез­ную дорогу Монон. И Джеку пришлось совмещать работу на паровозе с университетскими занятиями. В 1929 году он был готов для поступления в университет. Теперь ему уж ничто не может помешать.

Он не собирался жениться до получения врачебного диплома, но женился, и это было неплохо, потому что жена его тоже работала. Через год у них родилась девочка. Он взял сверхурочную работу на железной дороге, пытаясь в то же время закончить первый курс медицинского фа­культета. Но тут он вывихнул себе колено и с ногою в гип­се не мог уже работать на паровозе.

Ему пришлось оставить университет, не закончив даже первого курса обучения.

- Энергии у меня было больше чем достаточно, - вспоминает Джек. - Я был напористым парнем. Но если я наталкивался на препятствие, я не стремился прорваться сквозь него или обойти его. Я поворачивал обратно и брался за что-нибудь новое.

Наступили годы большой депрессии в стране, и, не­смотря на помощь отца, Джек был уже не способен прорабо­тать в должности кочегара достаточный срок, чтобы сде­латься паровозным машинистом. И тут все пошло к чер­товой бабушке, как выразился Джек.

Кто мог хоть на дайм заключить пари, что Джек когда-нибудь станет доктором? Он остался на мели с же­ною, с ребенком, и все его мечты...

А какой пример показал ему их домашний врач, тот самый «док», который возил его с собой на стареньком форде! Как он был чуток к каждому больному, видя в нем не только пациента, но и живого человека. Однако доктор и сам был человеком и попал в какую-то очень серьезную беду. Решив покончить жизнь самоубийством, он самым тщательным образом анестезировал себе оба запястья впрыскиванием новокаина. Затем стал у ванны, наполнен­ной водой и вскрыл себе кровеносные сосуды на обеих ру­ках лезвием безопасной бритвы. Немного хлопот причи­нил он людям, убиравшим за ним. Вот это человек, мрачно раздумывал про себя Джек.

Последующие десять лет Джек Фергюсон, экс-студент медицинских наук, проходил школу нравственного паде­ния человека.

По сути говоря, он был самоучкой. Все его активы сводились к личной энергии и умению привлекать к себе людей. Он испробовал целый ряд профессий, так как не выносил рутины.

Он сделался страховым агентом и добился высоких показателей в работе, но вскоре оставил эту должность. Вечная погоня за рекордами надоела ему. Он опускался все ниже по социальной лестнице и стал буфетчиком в баре, незаконно торговавшем спиртными напитками; здесь он хорошо познакомился с картиной алкогольного психоза. Сам он пил мало. К концу «сухого закона» он использо­вал свою подготовку в колледже и стал лаборантом по перегонке виски. Он спустился еще ниже по социальной лестнице и поступил буфетчиком в гостиницу «Охотник» в Лафайетте, штат Индиана. Здесь ему повезло.

Один винокур прослышал о том, как он свободно раз­бирается в качествах разных сортов виски, и Джек даже не помнит, как он оказался торговцем спиртными напит­ками в отдаленных общинах Западного Висконсина.

Наконец-то он хорошо устроился. Ему не удалось стать доктором, чтобы угодить матери; он потерпел фиаско в своем стремлении сделаться паровозным машинистом, что­бы отец мог им гордиться, так вот он стал крупным дель­цом, чтобы порадовать свою жену. Его энергия и личное обаяние вынесли его на большую волну, как это было когда-то на сталелитейном заводе. Он торговал водкой в кабаках и притонах, он продавал виски оптовикам, он познакомился с Ральфом и Аль-Капонэ и вскоре завел се­бе агентов, продававших его жидкий товар вагонами. Он стал крупным предпринимателем, и это ему было противно...

Медицина по-прежнему манила и звала его к себе. В конце тридцатых годов в химии разразилась революция; засыпав докторов своими дарами в виде сульфамидов, ви­таминов и гормонов, она сулила новое жизнеспасительное оружие простым, скромным домашним врачам. Именно та­ким врачом Джек всегда мечтал быть. Он годами наблю­дал пагубное действие алкоголя на человеческое поведение, а тут стали поступать научные сообщения доктора Спайса о витаминных экстрактах, излечивающих алкоголизм.

Тлевшая в нем тоска по медицине вспыхнула с новой силой. Он сказал жене, что собирается бросить коммер­ческие дела с виски и поехать в Индиану, чтобы снова по­пытаться устроиться на медицинский факультет. Он при­пас некоторую сумму денег, но далеко не достаточную. Огорченная жена стала донимать его бесконечными вопро­сами. Когда же он получит возможность содержать жену и ребенка, если займется сейчас изучением медицины? И сколько еще времени пройдет, пока он обеспечит себя прак­тикой? Ему, несомненно, придется уделять часть времени на Моаон. Пройдет, должно быть, десять лет, пока он ста­нет практикующим врачом и сможет кормить семью. Да и хватит ли у него сил продолжать свои медицинские занятия после такого долгого перерыва? Примут ли его обратно на медицинский факультет и что он тогда будет делать?

Джек пошел на развал семьи с суровой решимостью.

- Оставались еще кой-какие вопросы - о моей спо­собности учиться, о содержании семьи и прочее. Подыто­жив все это, я вернулся к медицине, потеряв одну жену и одну дочь.