Страница 43 из 562
Она страдала в одиночестве. Я перешел на рысь, лавируя в толпе и чувствуя спиной волну осуждения, изливающуюся из бастиона нравственности — меблированного дома миссис Кардонлос. Когда я притрусил ближе, Чэстити оставалась единственной улыбающейся женщиной во всей округе.
— Где же Плоскомордый? — выпалил я.
— Плоскомордый? — Казалось, она искренне удивлена.
— Вы понимаете, о ком я говорю — Плоскомордый Тарп. Здоровенный увалень с зубами через один. Ваш телохранитель. Отличный парень. Если дать ему время подумать, он перехитрит даже дубовый пень.
— Я отпустила его, — ответила она с мрачной улыбкой.
— Что вас сподобило на такую дурь? — Тот еще стиль беседы с женщиной.
— Мне больше ни о чем не приходится беспокоиться. Похоже, эпизод с бегством пациента, который и не должен был там находиться, так как вообще не поступал в больницу, отразился только на мне. Одним словом, Кнопфлерская Имперская Мемориальная Филантропическая Больница Бледсо в моих услугах больше не нуждается.
— Значит, они вас, извиняюсь, вышибли?
— Не извиняйтесь. Я приобрела весьма полезный жизненный опыт.
— Хм… — высказывание точно в духе Покойника.
— Я поняла, что старые циники вроде моего отца правы, утверждая: «Ни одно доброе дело не остается безнаказанным».
— Мне по душе подобный образ мыслей. Но каким образом вы очутились здесь? Нет, я не жалуюсь. Невозможно представить более приятного сюрприза.
Я был голоден, к тому же мне не нравилась собравшаяся вокруг нас толпа зрителей. Я начал демонстративно поигрывать ключом.
— Я пришла, потому что вы, наверное, единственный, кто понимает, что происходит.
— Боже, до чего мне хочется, чтобы вы были правы.
Дверь оказалась запертой изнутри. Я издал вопль, заставивший вздрогнуть всех в радиусе двух кварталов, и принялся колотить в дверь. Никакой реакции.
— Может быть, там никого нет? Мне тоже никто не ответил.
— Им будет лучше, если они догадаются сдохнуть заранее. А нет — я сам их укокошу. Они хлещут мое пиво и пожирают припасы, а теперь обнаглели настолько, что перестали пускать в мой собственный дом. Я сдеру с них шкуры и построю себе прекрасный кожаный прикид.
— Боже, о ком вы так?
— Сколько сбежавших пациентов удалось отловить?
— Очень немного. По-моему, никто особенно и не старался.
— Пара из них появилась здесь, и я позволил им поселиться у меня.
Попка-Дурак, вступив в дело, начал вопить с такой силой, что я слышал его через дверь.
Нечеловеческим усилием я выдавил из себя улыбку:
— Как вы справедливо заметили, ни одно доброе дело не остается безнаказанным.
— И они сейчас там?
— Ведь кто-то запер дверь изнутри. Если мне придется сломать ее, я изрублю их в фарш и скормлю крысам.
— Не кажется ли вам, что вы реагируете неоправданно бурно?
Естественно, кажется.
— Нет.
В результате я получил совершенно неожиданную поддержку.
— Видно, не только мне пришлось пережить трудный день.
— Обсудим, когда попадем в дом, зарубим одного, зажарим и съедим.
— Не надо говорить такие ужасные вещи. Как их, кстати, зовут?
— Айви и Скользкий.
— Вы в этом уверены?
— Во всяком случае, они так себя величают и хотят, чтобы так их звали остальные. Впрочем, скоро об этом можно будет говорить только в прошедшем времени, — закончил я, молотя что есть силы в дверь.
В окне на противоположной стороне улицы появилась миссис Кардонлос. Она одарила меня знакомым презрительным взглядом. Видимо, не избежать мне еще одного протеста со стороны Комитета граждан. Как это я осмеливаюсь поднимать адский шум на ступенях собственного дома?
Я послал миссис Кардонлос чарующую улыбку:
— Подождите, леди, когда мне попадется очередной маньяк-убийца. Я скажу ему, что ваша мечта — познакомиться с настоящим мужчиной.
— Неужели в вашем жилище нет потайного хода?
— Вы, видимо, произрастали в иной среде, мисс. Если бы здесь имелся потайной ход, грабители давным-давно воспользовались бы им, обчистив меня до нитки.
— Надеюсь, вы не ждете, что я стану извиняться за свое происхождение?
Осторожнее, Гаррет.
— Мы не выбираем себе родителей. Не обращайте внимания. У меня портится настроение, когда я не могу попасть в собственный дом.
С этими словами я вновь принялся обрабатывать дверь.
Леди, похоже, засомневалась в мудрости своего появления здесь и начала раздумывать, стоит ли ей вообще связываться с Гарретом.
Я изо всех сил старался выглядеть спокойным и рассудительным, когда Айви, не отпуская цепочки, приоткрыл дверь на дюйм и взглянул на меня.
— Айви, это я пришел домой. Мне захотелось посетить мою кухню. Не мог бы ты поскорее впустить меня?
Я быстро оглядел улицу. Казалось, все, кто недавно проявлял интерес к Чэс, внимательно следили за развитием событий. Среди зрителей даже оказался какой-то парень с повязкой на глазу и серьгой в ухе. Не знаю, была ли у него деревянная нога, но зато мне было известно, где этот кровожадный пират мог бы приобрести попугая. И при этом очень дешево.
Дверь распахнулась. За ней нас приветствовал Скользкий.
— Доктор Чэс, Гаррет, прошу прощения. Я был в кухне и считал, что Айви здесь сделает все как надо.
Айви уже заглядывал в маленькую комнату к Попке-Дураку.
— Похоже, он опять в ступоре.
— Еще немного, и я последую вслед за ним.
— Плохой день? — поинтересовался Скользкий и, не слушая ответа, двинулся в кухню.
— Эти двое бежали вместе с вами? — спросила Чэс.
— Нет, не вместе. Но они находились в палате.
— Я знаю Рика Грэма, — она указала на Айви. — Другой мне не знаком.
— Скользкий твердит, что попал в Бледсо так же, как и я. Его поместил в больницу тот же человек.
— Грэндж Кливер?
— Именно.
— Не исключено. Впрочем, неудивительно, что он мне не знаком. В палате их было сотни четыре. Кроме того, я больше занималась женским населением.
Наконец нам удалось прорваться в кухню. Скользкий объявил:
— Гаррет, припасов осталось совсем мало. Надо отправиться за покупками.
Бросив на него злобный взгляд, я обнял Чэс за плечи и повлек ее к задней двери. Как выяснилось, мне вовсе не хотелось оставаться дома.
Большим пальцем правой руки я трижды провел по красной стороне деревянной фишки.
— Скользкий, мы скрываемся через черный ход. Если парадная дверь еще раз окажется запертой изнутри, я вырву чье-то сердце. Постарайся сделать так, чтобы Айви все понял.
Знаменитая интуиция Гаррета подсказывала, что во всем был виноват Айви. Человек, когда-то служивший в глубокой разведке, теперь опасался собственной тени.
— Запомни, Скользкий. Это мой дом, и в нем действуют правила и порядок, установленные мною.
— Спокуха, Гаррет. Все будет под контролем. Если вы и док куда-то отправляетесь, желаю вам славно провести время.
— Надеюсь, все злодеи остались стоять лагерем возле моего дома.
46
Мы с Чэстити наслаждались прекрасным вечером. Вечер был бы безукоризненным, если бы не один неприятный момент. Я заметил Майю Стамп. Когда-то Майя была обо мне более высокого мнения, чем я сам.
Майя меня не увидела, я выбросил мысли о ней из головы и в итоге прекрасно провел время. Чэстити была в полном порядке, и я чувствовал себя с ней как рыба в воде. Я рассказывал ей байки о Гаррете, слегка подредактировав их с учетом аудитории. Она, в свою очередь, поведала мне о Чэс Блейн (о своем семействе она не очень распространялась). Мы потеряли счет времени. А время потеряло наш след. Вдруг к нам подошел парень с не очень чистым полотенцем, переброшенным через руку, и извиняющимся тоном сообщил, что заведение закрывается. Мы кивнули, извинились и, оставив слишком большие чаевые, вышли на улицу. Впрочем, мы ее не увидели — для нас обоих мир слился в одну крошечную точку. Мы сами превратились в собственную вселенную — как бывает только в далекой юности…