Моя прелестная роза

И еще надо повидать старшую сестру, Клаудию. Последние несколько лет они отдалились друг от друга, и все же он должен повидать ее перед смертью. Может быть, им удастся как-то сблизиться, пока еще не слишком поздно.

Когда он въехал в небольшой городок Флечфилд, небо над его головой затягивали грозовые тучи. У него не было ни малейшего желания попасть под дождь, поэтому он остановил коня и, приглядевшись, увидел две гостиницы по разным сторонам улицы. Из этих двух он выбрал «Красный лев», потому что все окна в этой гостинице были заставлены ящичками с цветами.

Сняв номер, Стивен собрался подняться наверх, когда вдруг заметил на стене афишу. «Прославленный театр Фицджералда» извещал о своем намерении дать в этот вечер «Бурю». Стивен всегда любил театр, а пьеса о волшебнике-герцоге, который жил со своей дочерью на острове, была его любимейшей вещью. Бог знает, однако, какие третьеразрядные актеры будут ее исполнять на этот раз.

— Хорошие ли актеры в этой труппе? — спросил он у хозяина гостиницы.

— Не знаю, каково будет мнение у такого джентльмена, как вы, — осторожно ответил тот, — но нам они нравятся. Приезжают каждое лето. И всегда играют с большим подъемом. Никто не остается равнодушным на их спектаклях. — И, ухмыльнувшись, добавил: — Есть у них несколько очень симпатичных леди. Иногда они выставляют напоказ свои щиколотки, а то и еще кое-что.

По-видимому, труппа не слишком блистательная, подумал герцог. Но сходить на спектакль все же стоит. Чтобы отвлечься. Отдохнув и поужинав, Стивен вышел на улицу. В воздухе чувствовалась давящая августовская жара, но отдаленное погромыхивание в небе сулило прохладный дождь.

Найти большой сарай на окраине города, где должно было состояться представление, не составляло большого труда, ибо туда направлялось множество флечфилдских горожан. Кое-кто из них с любопытством поглядывал на незнакомца, но большинство были слишком взбудоражены; чтобы обращать на него внимание.

Около сарая толпилось несколько десятков людей, рыжий человечек с простонародным выговором продавал им билеты. В обмен на шиллинг он вручал деревянный кружок с буквой «Ф», это и был билет, отбиравшийся при входе. Никаких отдельных лож здесь, разумеется, не было.

Стивен стоял в очереди за билетом, когда увидел двух пожилых леди, судя по их сходству, сестер. Они были в поношенных, но на удивление опрятных платьях.

— Конечно, было бы очень заманчиво посмотреть спектакль, — сказала та, что поменьше ростом, — но мы не можем позволить себе потратить два шиллинга.

— Я знаю, Фанни, знаю, — задумчиво отозвалась ее высокая, с милым лицом сестра. — Может быть, и неразумно отказывать себе в еде, чтобы сходить в театр. Но помнишь, какой чудесный спектакль был «Ромео и Джульетта» пять лет назад, тогда наши несушки откладывали много яиц и у нас водились лишние денежки.

— Какой толк вспоминать об этом? — Фанни, которой, очевидно, принадлежало решающее слово, взяла сестру под руку: — Пошли-ка домой, выпьем по чашечке малинового чая.

Как раз в этот момент подошла очередь Стивена. Повинуясь внезапному импульсу, он вручил рыжему человечку три шиллинга, купив три билета. Затем, протолкнувшись сквозь толпу к двум пожилым сестрам, учтиво поклонился и сказал:

— Извините, леди, не могли бы вы оказать услугу человеку, впервые находящемуся в вашем городе?

Фанни посмотрела на него скептическим взглядом:

— Вы хотите спросить у нас дорогу? Он покачал головой:

— Я должен был встретиться здесь с двумя друзьями, но только что узнал, что они не смогут прийти. Вы не возьмете у меня билеты? — И он протянул два деревянных кружка.

Глаза высокой сестры зажглись радостным светом.

— О, Фанни!

— А вы не могли бы вернуть эти билеты? — ворчливо произнесла Фанни.

— По-моему, человек, который продает билеты, ни за что не примет их обратно, — убежденно сказал Стивен. — А спорить с ним у меня нет никакого желания.

Обдумывая, прилично ли принять этот дар, Фанни перевела взгляд со Стивена на озаренное надеждой лицо сестры. И сразу же приняла решение.

— Благодарю вас, сэр. Вы очень добры. — И она протянула руку. Для себя она не стала бы брать предложенных билетов, но лишить сестру удовольствия видеть спектакль не решилась.

— Это вы очень добры, мэм. — Отдав деревянные кружки — билеты, он откланялся и пошел прочь, ощущая в душе необычное тепло. Каждый год он жертвовал в местный приход и на всякие благотворительные дела, включая такие, как оказание помощи вдовам павших солдат и создание школ для детей крестьян. Но сам принимала этом лишь косвенное участие, даже не выписывал банковских чеков. И теперь израсходовав два шиллинга, чтобы доставить удовольствие пожилым леди, он испытывал большее удовлетворение, чем от всех своих предыдущих пожертвований.

Удовлетворения, правда, слегка поубавилось, когда он понял, что у него почти не остается времени, чтобы переодеться. Хорошо, однако, что впереди еще несколько месяцев. Можно еще многое успеть. Надо будет навестить вдов и побывать в школах. Не для того, чтобы выслушать изъяснения благодарности за то, что, в сущности, является его первейшим долгом, а чтобы познакомиться с теми, кого он облагодетельствовал таким образом.

Какой-то проворный мальчик лет десяти-одиннадцати отворил двери изнутри.

— Заходите, леди и джентльмены, — провозгласил рыжий продавец билетов. — Спектакль скоро начнется.

Рокот грозовых туч становился все громче и громче. Все, смеясь, стали заходить в сарай. В обмен на свой билет каждый получал по программке. Острый запах внутри свидетельствовал, что в обычное время сарай служил коровником. Перед импровизированной сценой стояли ряды деревянных скамей. Свет попадал внутрь через узкие окошки. Сцена дополнительно освещалась керосиновыми лампами.

Зрители быстро заполняли сарай. Пожилые леди каким-то образом успели занять места в первом ряду. Стивен уселся поближе к правой стене. Здесь было попрохладнее. К тому же отсюда он мог, никого не тревожа, уйти, если постановка окажется неудачной.

Постепенно все зрители в радостном предвкушении расселись по своим местам. Стивен, к своему изумлению, заметил, что испытывает те же чувства.

В этом театре было что-то неизъяснимо волнующее. Хотя герцога и были свои ложи во всех лучших лондонских театрах, он уже много лет не ожидал начала представления с таким нетерпением. Только бы актеры оказались на высоте, подумал он, скрестив пальцы.

Сарай наполнился раскатами искусственного металлического грома, такими оглушительными, что несколько нервных зрительниц даже вскрикнули от неожиданности.

Темные углы сарая высветили молнии. Из-за левой панели враскачку вышли два матроса и громки заговорили о шторме и о том, что их кораблю грозит гибель.

К матросам скоро присоединились знатные пассажиры, все уже заранее горько оплакивали предстоящую участь. После их ухода на какое-то время воцарилось безмолвие, затем из-за кое-как занавешенной правой панели появился волшебник Просперо со своей молодой дочерью Мирандой. Оба актера были темноволосыми, с очень выразительными голубыми глазами. Очевидно, родственники. Стивен заглянул в программу: Томас и Джессика Фицджералд.

Просперо производил такое сильное впечатление, что Стивен не сразу обратил внимание на Миранду. Но едва взглянув на нее, Стивен уже не мог оторвать глаз, так хороша собой была девушка. Публика приветствовала ее рукоплесканиями и восторженным свистом. Миранда одарила своих поклонников веселой пленительной улыбкой и стала ждать наступления тишины. После того как внимание зрителей сосредоточилось на ней, она заговорила необыкновенно чистым и звонким голосом, который заполнил собой весь сарай.

Затем Просперо своим сочным баритоном объяснил, что он герцог Миланский, а она — принцесса. Стивен, который сидел согнувшись, выпрямился, он был захвачен происходящим на сцене. Фицджералд и его дочь оказались великолепными актерами, а их естественная манера говорить и держаться хорошо гармонировала со скромной обстановкой импровизированного театра. стивен никогда не видел, чтобы эту сцену играли так блистательно.