Моя нежная фея

Руки ее дрожали, и она слишком сильно резанула ножницами и испортила гладкую поверхность черного слона. Это все он! Его вина. За какие-то два дня он успел превратиться из ничего не значащего существа вроде попугая в живого человека, такого же реального, как Камаль. Даже ее пожилые дамы не столь осязаемы и уступают ему в жизненной силе.

Она остановилась, пытаясь успокоиться, прежде чем снова приниматься за слона. Ренбурн скоро уедет. Он принадлежит свету и не станет надолго задерживаться в их тихом уголке. А до тех пор… он будет смущать ее покой, поскольку на него невозможно не обращать внимания.

По крайней мере он в состоянии обрезать ветки с куста, не повредив его формы. Она обернулась. Он стоял с высоко поднятыми руками, подстригая верхушку белого ферзя. Белая рубашка туго натянулась на сильных широких плечах. К талии фигура его резко сужалась, образуя приятный для глаз треугольник. Она стояла, глядя на него, любуясь его движениями, пока не поняла, что он сейчас обернется. Поспешно склонилась к слону. Непонятно, почему ее всю обдало жаром при мысли о том, что на него приятно смотреть. Она каждый день с таким же удовольствием смотрит на пчел, барсуков, птиц, бабочек и другую живность Уорфилда. Все живое здесь прекрасно по-своему. Он лишь еще одно прекрасное животное, ничем не отличающееся от остальных.

Так она говорила себе… и сама не верила в это.

Глава 6

Пока погода благоприятствовала путешествию. Кайл благодарил судьбу за это, понимая, что Констанция слишком слаба, чтобы выдержать качку. Это утро тоже было тихим и безмятежным. Дул лишь легкий ветерок, достаточный для того, чтобы наполнить паруса и спокойно вести их на юг, к берегам Испании.

Он вынес ее на кормовую палубу, посмотреть на чаек. Констанция полулежала в шезлонге, прикрыв глаза, со слабой улыбкой на лице. Кожа ее покрылась легким загаром, создававшим иллюзию здоровья. Роскошная кожа и великолепный цвет лица всегда составляли большую часть ее очарования.

– Здесь свет другой, – пробормотала она. – В Англии он прохладный, голубоватый. Здесь более теплый. Много красного и желтого.

«Она права», – подумал Кайл. Как странно… он всегда любил путешествовать, но никогда не замечал смены красок. Он видел только ее.

– Та девушка, в Шропшире, которая должна стать твоей. женой… какая она?

За все это время Кайл ни разу не вспомнил об Уорфилде и о том, что там происходит. Сейчас он попытался воскресить в памяти впечатление от леди Мэриан.

– Маленькая. Бесцветная. – Губы его дрогнули в невеселой усмешке. – И очень-очень богатая. Констанция открыла глаза.

– Звучит так, как будто она тебе совсем не нравится.

– Я ее почти не знаю. И к тому же люди моего круга, как правило, не испытывают сильных чувств к девушкам, на которых женятся. Моя жизнь принадлежит Рексэму.

Он пытался говорить без горечи, но безуспешно.

– Чепуха. Никто не может заставить тебя вступить в брак против твоего желания. И безусловно, девушка, которой предстоит стать твоей женой, должна тебе хоть немного нравиться. – Констанция нахмурилась. – И потом, мне кажется, нет настолько похожих близнецов, чтобы невеста не уловила разницы между ними. Может, ты надеешься, что она рассердится и откажется от брака?

– Она не заметит подмены. – Он отвел взгляд, сознавая, что больше ничего не должен говорить. Однако не смог преодолеть многолетнюю привычку быть с ней полностью откровенным. – У девушки не все в порядке с головой.

Констанция онемела от потрясения. У нее перехватило дыхание.

– Кайл, ты что, собираешься жениться на слабоумной или помешанной?! Не может быть! Этого нельзя делать, – наконец сказала она.

– Леди Мэриан не слабоумная и не помешанная. Она просто… живет в своем собственном мире. Ее дядя надеется, что брак поможет ей вернуться к нормальному состоянию.

Констанция с отвращением произнесла что-то по-испански, а потом вновь перешла на английский:

– По-моему, ты сам сошел с ума, друг мой. Послать брата, которого ты презираешь, ухаживать за невестой, у которой не все в порядке с головой! Боже правый, тебе что, безразлично собственное будущее?!

Он подошел к борту. Остановился, глядя на волны. Когда отец впервые заговорил о женитьбе на леди Мэриан, Кайл решил, что как-нибудь переживет это. Ведь у него есть Констанция. А потом она заболела, и все остальное потеряло всякое значение.

– Расскажи мне о своем брате, – тихо заговорила она. – Ты сказал, что он безответственный человек и что вы с ним не общаетесь. И все же вы одна плоть и кровь. Вы вышли из одного чрева. Наверняка он для тебя что-то значит.

– Вероятно, мы с ним в первый раз подрались еще во чреве матери. В первый, но далеко не в последний раз.

– Вы с ним всегда враждовали?

Чайка нырнула в воду за добычей. Кайл долго молчал, прежде чем ответить.

– Нет. Когда-то мы были друзьями. Очень близкими друзьями.

Ему вспомнились те давние ночи, когда они лежали, свернувшись калачиком, в одной постели. Рассказывали друг другу всякие истории, смеялись вместе. Доминик всегда умел смеяться… Внутри у Кайла что-то сжалось.

– И что же случилось потом?

Голос ее звучал едва слышно, как легкий морской ветерок. Видно, он не случайно избегал всякого упоминания о Доминике в ее присутствии. Эта тема была для него слишком болезненной. Даже с ней он не мог ее обсуждать. Но сейчас время секретов прошло.

– В детстве мы были неразлучны, Бегали, играли в Дорнлее, занимались с одним учителем. Иногда, бывало, ссорились, но это не имело значения. Все началось после того, как нас отправили учиться в разные школы.

– Вы, наверное, тяжело это переживали.

Он сжал руками поручень, Вначале, оказавшись в Итоне, он плакал каждую ночь, пока кто-то из старших ребят не заметил это и не высмеял его перед всеми. У Доминика в Рагби таких проблем не возникло. Он приезжал домой на каникулы в приподнятом настроении, без умолку болтая о своей новой жизни. Задетый до глубины души тем, что он больше ничего не значит для брата, Кайл замкнулся в холодном молчании. Тогда и появилась первая серьезная трещина в их отношениях.

– С годами у нас становилось все меньше общего. него появились свои друзья, другие интересы.

– Он завидовал тебе, что ты наследник?

– Да, в этом отчасти состояла проблема. Однако слово «зависть», пожалуй, мало что объясняет, подумал он. Когда управляющий имением учил их обоих всему, что должен знать джентльмен по управлению поместьем, Кайл присутствовал на этих уроках только потому, что так полагалось. Он их пережидал. А Доминик слушал с удовольствием, забрасывал управляющего бесконечными вопросами, старался узнать все, что можно, о ротации зерновых, о выращивании скота. Он весь так и кипел оттого, что Дорнлей отойдет Кайлу, который вовсе не пылал любовью к земле.

– Порой я думаю, что природа что-то напутала. Ему следовало родиться наследником, а не мне. Мне кажется, я бы больше наслаждался свободной жизнью младшего сына.

Он никогда еще никому в этом не признавался.

– Понятно, – тихо произнесла Констанция. Зная ее, он не сомневался в том, что ей действительно все понятно, может быть, даже в большей степени, чем ему самому. У них с братом существовали и другие проблемы. Напряжение в их отношениях росло, пока не наступил окончательный разрыв. Это произошло незадолго до того, как им исполнилось по восемнадцать лет. После этого они очень редко виделись и практически не разговаривали друг с другом.

Разрыв произошел как раз перед тем, как он встретил Констанцию. Странно, что он никогда не задумывался над тем, какую роль это сыграло в его судьбе. Доминик оставил зияющую, болезненную пустоту в жизни Кайла. Что сталось бы с ним без Констанции, заполнившей эту пустоту?

«Да… море – странное место, – решил он. – Здесь человеку приходят в голову странные мысли».