Страница 71 из 101
Никто не поднял руки, никто не пошевелился.
— Я предлагаю поручить Павловскому, Шпренглеру, Генгенбаху и мне за три дня разработать подробный план действий.
Все молча закивали.
— Ну а теперь вы можете выбирать себе нового секретаря.
— Не торопись раньше времени, — спокойно заметил тот, что курил трубку. — Однако, если Шрёдер выкинет что-нибудь, мы, конечно, обсудим твои качества руководителя. Но для этого у нас ещё будет время.
— Если же не случится чего-нибудь особенного, следующий раз соберёмся в ночи на второе января. Оповещение условленным способом. Место встречи укажет товарищ Барвальд.
Домик покидали по одному, держась друг от друга на расстоянии.
— Как думаешь, Шрёдер нас не выдаст? — шёпотом спросил Павловский у Хайзе, когда они возвращались.
— Надеяться можно только на пятьдесят процентов.
— Не поставили ли мы этим нашу группу под удар?
— У нас не было иного выхода. Но могли же мы поступить со Шрёдером так, как поступили бы нацисты.
Идя к себе в казарму, Генгенбах мысленно спрашивал самого себя, мог ли он предвидеть, что событии будут развиваться так, и, разумеется, не находил ответа.
Двенадцатого декабря 1944 года Рундштедту исполнилось семьдесят лет. За всю свою военную карьеру его трижды отстраняли от должности. В первый раз это произошло в 1938 году, когда Гитлер готовился к захвату Польши. В декабре 1941 года, когда войска Рундштедта потерпели поражение от Советской Армии в боях под Ростовом, его во второй раз отстранили от командования. Однако он потребовался фюреру для борьбы против французских патриотов. Летом 1944 года, когда американцы ворвались в Нормандию, Гитлер в третий раз отстранил его от командования, но назначил председателем «Общества чести вермахта». Облачённый столь высокой должностью, Рундштедт без зазрения совести отдавал под трибунал офицеров, замешанных в заговоре двадцатого июля. Готовность Рундштедта беспрекословно выполнять любые приказы фюрера была в сентябре 1944 года вознаграждена новым назначением — на пост главнокомандующего группой армий «Запад».
В первый день рождества Рундштедт довольно оптимистично оценивал положение своих войск, когда сообщал своему фюреру следующее:
«Частям 5-й танковой армии удалось в ходе наступления прорвать фронт обороны противника и приблизиться к Маасу в районе Динана. Правда, на правом крыле нам ещё не удалось получить свободу маневрирования… В конечном итоге можно сделать вывод, что у нас имеются все предпосылки, необходимые для разгрома сильной вражеской группировки на восточном берегу реки Маас…»
Несмотря на напряжённую обстановку на всём Западном фронте, Рундштедт был не в состоянии остаться глухим к крикам о помощи, которые издавал Гудериан, и потому он перебросил на Восточный фронт две пехотные дивизии полного состава.
Во второй день рождества головному отряду 4-й танковой дивизии генерала Паттона удалось пробиться к кольцу окружения у Бастони. Тяжёлые американские танки на суше и «кингкобры» с воздуха нанесли решительный удар по противнику и пробили брешь к окружённым частям.
Самая западная точка, к которой удалось прорваться войскам Рундштедта, находилась у населённого пункта Фой-Нотр-Дам, откуда было рукой подать до сверкающего, но недоступного Мааса.
Двадцать восьмого декабря Рундштедт так оценивал общее положение войск:
«В настоящий момент стало ясно, что достижение конечной цели наступления имеющимися силами и средствами не представляется возможным. Обстановка осложнилась тем, что противник повсеместно начинает переходить от обороны к наступлению. И если мы вообще будем способны продолжать наступательные действия, то только с вводом новых сил, способных развить наступление. Предпосылкой же для общего наступления должно явиться полное уничтожение сил противника в районе Бастони…»
В день получения этого донесения Гитлер вызвал генерал-фельдмаршала в свою штаб-квартиру и сделал ему, как командующему группой армий «Г», внушение, в котором разъяснил цели наступления, запланированного на первое января 1945 года.
— В основном план операции ясен… Я надеюсь, что нам удастся довольно быстро перейти в наступление, в особенности на правом крыле, с тем чтобы прорваться на Рейнскую равнину и уничтожить там американские дивизии… Я надеюсь, что после этого нам удастся организовать новое наступление после перегруппировки сил и ворваться в Верхний Эльзас, где мы нанесём мощный удар по противнику и уничтожим его… Но для этого нам в первую очередь необходимо успешно провести первую операцию. В данный же момент мы проводим сразу две операции — «А» и «В». В случае их успешного проведения угроза со стороны противника на нашем левом фланге — я имею в виду Арденны — автоматически отпадает. Вот тогда-то мы и дадим там американцам третью битву, которая и будет последней… Само упоминание о наступлении окажет благоприятное воздействие на весь немецкий парод… Нашу нацию не могут запугать даже временные неудачи…
Арденнское наступление застопорилось. По сути дела, оно просто выдохлось. А новая операция гитлеровцев под кодовым названием «Северный ветер», заключавшаяся в проведении наступления в Эльзасе, преследовала цель отвлечь внимание союзников от арденнского выступа и облегчить положение немецких войск, находящихся в нём.
Глава девятнадцатая
На столе лежала схема местности, в центре которой находился населённый пункт Сероцк. От Нарева пунктиром был обозначен маршрут к нему. На второй схеме болото в ничейной полосе было дано в более крупном масштабе с обозначением каждого отдельно стоящего дерева или группы кустов. На схеме были отмечены вражеские позиции с указанием секторов огня.
Всю последнюю неделю разведгруппа каждую ночь выходила на местность, чтобы разведать возможные проходы через болото. Кое-где топкие места укреплялись хворостом.
Подразделения, располагавшиеся в первой траншее, были заранее оповещены о готовящейся операции бойцов в тыл врага. Началу операции по плану предшествовал короткий артиллерийский налёт, преследующий цель заставить солдат противника уйти в укрытие. Затем открывали огонь миномёты, которые по мере продвижения группы переносили свой огонь к переднему краю противника. Под прикрытием огня миномётов разведчики должны были незаметно подползти к переднему краю противника и пройти через него.
При составлении плана захвата важного «языка» в штабе учли привычки полковника фон Зальца, о которых рассказал Хельгерт. Самым трудным делом было провести полковника на виду у немецких солдат.
Майор Тарасенко договорился с артиллеристами относительно «огораживания» участка проведения операции огнём «катюш» с обоих флангов. Огонь вызывался по сигналу трёх жёлтых ракет.
Тарасенко и Фаренкрог обсудили все детали предстоящей операции. Кое-какие полезные предложения подкинул Иван Добрушкин, исходя из своего партизанского опыта.
Хельгерт готовился к операции вместе со всей группой, подробно не интересуясь тем, кто что будет делать.
Спустя несколько дней его вызвал к себе майор.
— Как вы себя чувствуете, товарищ Хельгерт? — спросил Тарасенко и, видя, что тот медлит с ответом, продолжал: — Мы с Фаренкрогом пришли к единому мнению, что осуществлять руководство операцией с военной точки зрения будете вы. Я понимаю, что вас, видимо, преследуют невесёлые мысли, навеянные неудачей предыдущей операции, но от них нужно отделаться.
«И как только я мог сомневаться в Тарасенко?» — мысленно упрекнул себя Хельгерт, слушая майора.
Две последние ночи разведчики провели на ничейной полосе, хронометрируя время, которое им понадобится для её преодоления. Важно было не попасть под огонь собственных миномётов.
Шехтингу и Хейдеману предстояло тащить взрывчатку. Руди Бендер должен был находиться на передовом КП артиллерии.
— Я предлагаю, чтобы действия группы прикрывал Фаренкрог. Действовать строго по плану. Желаю удачи! — Майор протянул руку Хельгерту, а затем обнял его и расцеловал. — Встретимся на рекогносцировке.