Страница 16 из 22
А какова была сама ночь, мои дорогие! Небо было той густо-туманной синевы, которая, переходя у горизонта в черноту, на самом деле струит неуловимый свет, и он везде просачивается сквозь все небесные поры. Тишина была необычайная, и, казалось, тот легкий
бо
звон в ушах, что рождаем тишиной, идёт издалека-издалека, от звёзд, от той звезды... Деревья стояли в сказочном, только что выпавшем, нетронутом снегу — каждая тончайшая веточка в искрящемся пуху. Тихо-тихо, и темно, и светло, и покойно, и вместе с тем настороженно - мы все, и небо, и звёзды, и деревья, и домишки под белыми шапками, и я, — прислушивались к дальнему, давнему, вечному чуду...
Целую вас крепко-крепко обеих, спасибо ещё раз за всё милое и вкусное, а особенно мне понравилась бонбоньерка с клюковкой — она висит на нашей ёлке и никому не признаётся в ошибках молодости, т. е. в том, что когда-то содержала в своих недрах английскую соль!
Я буду сидеть в Тарусе2, пока меня не вызовут подписывать договора или получать деньги. Возможно, Ада приедет 20-го за пенсией и пробудет в Москве дня два. Надеюсь, что вы её приютите, как обычно.
Целуем вас обеих мы обе.
Ваша Аля
' А.А. Шкодина.
2 В.И. Цветаева отрезала А.С. от своего участка в Тарусе узкую полосу, на которой А.С. и А.А. Шкодина к сентябрю 1958 г. построили домик. А.С. жила в Тарусе круглый год.
А.А. Ахматовой
29 мая 1959
Дорогая Анна Андреевна! Большое, большое спасибо за книгу, которая только вчера дошла до меня. Это ничего, что обломки1, — Венера Милосская и та без рук; вся история — осколки; всё прекрасное, прежде бывшее, дошло до нас в виде черепков — и всё равно встало во весь рост, стоит и стоять будет. Так и эта книжечка, как и любая — поэта — лишь скорлупки яйца, давно уже не вмещающего размаха крыльев птицы.
Теперь у меня две Ваших книжечки, одна ранняя, подаренная мне маленькой2, и вот эта, и между ними - целая жизнь, которую прожить - не поле перейти.
Получила на днях письмо от одного давнего знакомого из Чехословакии, а там, т. е. в письме: «Петр Николаевич» (Савицкий3) «получил томик стихов Анны Андреевны с дарственной надписью. Человек я не завистливый и к земным благам равнодушный, а тут
позавидовал...» Я ему пошлю Вашу книгу, т. к. у меня есть один экземпляр, к<отор>ый я выменяла на двух Стивенсонов, одного Шейнина и «Женщину в белом» Коллинза. Пусть завидует «только» дарственной надписи.
Вообще же не встретила ни одного человека, который книгу бы просто купил. Каждый или выменял, или отнял, или украл, одним словом, «достал».
Некоторое время тому назад мы наконец познакомились с женой О.Э.4, и всё получилось совсем неожиданно: четыре часа ехали вместе в машине и тихо, вежливо и ядовито ругались всю дорогу. «Не сошлись характерами» буквально с первого взгляда, как обычно влюбляются. Она сидела - шерсть дыбом — в одном углу, со своим Мандельштамом, а я в другом — тоже шерсть дыбом — со своей Цветаевой, и обе шипели и плевались. Мне кажется, что Вам бы понравилось, но вместе с тем боюсь, что нет. А в общем — всё суета сует.
У Б<ориса> Л<еонидовича> всё как-то утихло, слава Богу. Получил какие-то деньги за переводы и что-то будет переводить. Чувствует себя и выглядит, тьфу-тьфу не сглазить, хорошо. Пишет письма и стихи.
Целую Вас и ещё раз благодарю. Главное, будьте здоровы в эту холодную весну!
АННА АХМАТОВА
Сптх<
fu.