Похищение столицы

— Вот сюда я охотно перекачаю часть украденных у России денег. Вас...— повернулся он к Екатерине,— хотел бы видеть во главе этого движения. Пусть в Москве будет армия защитников, способная в нужный момент разгромить любых посягателей на нашу столицу. Вам, милиционерам, придется первым принять на грудь этих наших новых завоевателей.

Он задумался, посмотрел на крышу аптеки, стоявшей поодаль и в низине, а потом, обращаясь к майору Кате, тихо и каким-то просительным тоном проговорил:

— Вы у нас старший по званию; составляйте план оказания помощи рабочим дружинникам, и мы потом с вами его обсудим. Важно, чтобы деньги, которые я буду давать, не попадали в дырявые карманы. Их отняли у рабочих людей, им мы и должны их возвращать.

И — к Артуру:

— Сколько вы привезли?

— Полмиллиона. Выдал нам их сам директор банка. Просил называть его Романом.

— Но он же больной.

— Да, он кашляет, сморкается, но сказал, что вы звонили и он срочно приехал.

Олег отсчитал каждому по сто тысяч долларов.

— Это на личные нужды. А вам, Николай Амвросьевич, надо перебираться в Москву. Купите квартиру здесь же, поблизости. Ищите безработных, привлекайте бедствующих студентов — и не гнушайтесь женщин, молодых девиц, даже школьниц. Всем будем платить деньги, и они скоро составят нашу армию. Пришло время, когда стар и мал должны подниматься на борьбу.

На том они и расстались.

Позвонил Малютин:

— Олег, я с утра мотался по Москве, закупил две компьютерные установки. Появились новые, совершеннее прежних. Я сейчас к тебе еду.

Между тем Артур обошел подтянувшихся к дому охранников, каждому дал по две тысячи долларов. И сказал, чтобы они в своих домах изучили положение семей: «Бедным дадим по две тысячи, а многодетным будем помогать особо. Купим для них квартиры, устроим детей в детские сады, в школы. Возьмем на учет подростков, ребят и девочек, которым по пятнадцать-шестнадцать. Кто хочет учиться в институте, пусть поступают. Мы сразу же оплатим все годы их учебы. Из них мы составим молодежные боевые отряды».

Такую инструкцию Артур получил от Екатерины. Она сказала:

— Если Гусь имел охрану в две тысячи человек, то почему бы нам не иметь в десять раз больше. Мы найдем для них базу для спортивных и боевых занятий, обеспечим транспортом, инструкторами: это будет армия защитников Москвы.

Примерно такое же задание она дала адвокату и его отцу. Амвросий Ильич ей сказал:

— На нашем заводе работало пять тысяч человек, он делал уникальное оборудование для космоса. Сейчас там осталось триста работников, остальные перебиваются кто как может. Из этих-то бедолаг я могу сколотить любую дружину.

На что Екатерина заметила:

— Вы пока приглядывайтесь и собирайте активистов. Их мы можем снабдить деньгами уже теперь, а там посмотрим, какие суммы нам даст наш «Объект».

— А я,— говорил адвокат,— буду шуровать среди интеллигенции. Мне в нашем городе хорошо знаком начальник милиции,— он патриот и очень надежный человек. Ему скажу: может ли он держать большой отряд дружинников? Если может, дам для них деньги, и для его милиционеров, которые, кстати сказать, влачат жалкое существование. Тысяч двадцать-двадцать пять я смогу ему дать уже сейчас.

Адвокату Олег разрешил взять из полученной в банке суммы еще сто тысяч долларов. Выслушав такое предложение, Николай сказал:

— Вы, Олег Г аврилович, такой доверчивый. Вы же меня еще не знаете.

— На что Каратаев ответил:

— Вас пока не знаю и пока еще не до конца вам верю, но я видел вашу семью, узнал деток — им я доверяю вполне.

Теплая волна любви к этому необыкновенному человеку шевельнулась в сердце молодого служителя Фемиды; он едва сдерживал слезы восторга и мысленно посылал молитвы благодарности Всевышнему за то, что он послал ему и его семье такого человека.

Екатерина позвонила маме, сказала, что нынче домой не приедет, у нее много дел и она будет в милиции. Просила звонить ей на службу.

Ехала по Москве одна; позвонила брату Филиппу, сказала:

— Учись в своем институте и помогай маме, я теперь сама буду водить автомобиль.

И еще добавила:

— Подбирай русских ребят,— как можно больше. Сколачивай из них дружину в помощь милиции, а я вам дам хорошие деньги.

Скорость держала небольшую. Любила она ездить тихо и по дороге разглядывать дома, парки, а если за городом — леса, поляны, постройки. Мечтательность была в ее характере. Теперь же, с появлением в ее жизни «Объекта» — хрекера, крекера, как его называл Старрок,— она и вовсе стала задумчивой. Не могла до конца понять, осмыслить, и даже не верила во все его способности, которых он не скрывал от своих новых друзей. И, кажется, никого не боялся. «Ведь это неразумно,— думала она,— так доверять людям, которых встретил на улице и ничего о них не знал. Он ведь даже и меня не знает. Ну, и что же, если я майор милиции, если мне доверили его охрану. Но кто доверил-то?.. Генерал Старрок, представитель власти, которую народ ненавидит?.. Сам же говорит: верит только русским! А генерал — типичный еврей, а я его доверенное лицо».

Были вопросы, были сомнения, но главное: она до сих пор не верила и не могла поверить в способность Объекта «смахивать» с любых счетов любые суммы и перекидывать их на другие счета. Ведь если есть у человека такая способность и он обладает еще и свойством не обнаруживать себя — тогда вся мировая финансовая система может быть в одночасье нарушена. Можно в любой стране посеять такой хаос, что все заводы остановятся и жизнь нарушится, вот как у нас теперь в России. Тогда зачем же армии, бомбы, ракеты?..

Потом являлась и такая мысль: «И этот всемогущий человек доверен лишь Старроку и мне?..»

Последняя мысль тревожила, почти пугала. Чудилось ей, что она приблизилась к солнцу и вот-вот превратится в огненное облачко.

Думала и о машинке, лежащей у нее в сумочке. «Как просто он ее мне подарил, будто пустячную брошь: носи, мол, на здоровье». Но, может, и здесь она чего-то не понимает?.. Не верилось, что и ее изобрел Каратаев, а если изобретение ему принадлежит, но права авторского у него еще нет, то как же он так просто с ним расстается?..

Не знала, что машинок этих Олег наделал дюжину и может сделать сколько угодно, тем более на заводе, где для него оборудована лаборатория.

И такая мысль нет-нет, да и влетала в ее головушку: «Человек необыкновенный, можно сказать, гениальный. Да и молод, и здоров, и недурен собой, а у меня к нему никаких других чувств, кроме почтительного уважения, не является. Когда же ты встретишь своего принца? Или ты снегурочка и к любви людской, обыкновенной не способная?..»

Старрок при ее появлении чуть не взорвался от восторга. Выскочил из-за стола, вскинул кверху руки:

— Спасибо, майор Катя! Двести тысяч долларов на счет милиции! Вот тебе хедер! — или как его: крекер!.. Выплатим офицерам премиальные — по двести долларов. И ремонт левого крыла здания подвинем.

Осторожненько взял ее за локоть, вел к креслу. И расточал восторги:

— Когда его привезли на дачу, я испугался: борода, взгляд безумный. Я тогда думал: какой он там хакер? Трепач обыкновенный. А он, творец наш Яхве, кинул нам на счет двести тысяч! Я от министерства на ремонт здания прошу десять тысяч рублей — и этот мизер не дают, а тут — двести тысяч! И не рублей, а долларов! А?.. Каков?..

Катя не сразу поняла, что Олег уж перекинул на счет Старрока двести тысяч. Но почему двести тысяч?.. Хватает на лету десятки миллионов, а генералу такую малость?..

И поняла: чужакам много в карман не положит.

И другое ей открылось: Старрок дает понять, что не для себя старается. Будет клянчить еще и еще. Для милиции нужно, обо всех печется. Но половина-то осядет в его карманах.

И Катя не ошиблась. Старрок наклонился к ней через стол и, горячечно сверкая черными глазами, засипел:

— Милиции много надо! Вы там ему хорошо скажите: зарплату бы увеличить, детский сад построить, пионерский лагерь... то есть для летнего отдыха школьников. Мы о нем позаботимся, он о нас. Да и охрана многого стоит. Я ведь из своих фондов на нее выделил.