В Сирии и Ливане

В этой зловещей цепи особое место занимает Эль-Кунейтра, сирийский город примерно в часе езды от Дамаска.

Города бывают разные: большие и маленькие, шумные и тя-• хие, зеленые и почти лишенные растительности... Но город,— это всегда улицы и дома, магазины и школы, а прежде всего — люДи на улицах и в скверах, люди со своими делами и заботами, радостями и горестями. Когда-то такой была и Эль-Кунейтра — город с более чем 50-тысячным населением, центр одной из самых живописных и благодатных областей Сирии. Израильская военщина захватила город вместе с многими другими населенными пунктами летом 1967 года. Ему была уготована роль очередного военизированного поселения, что создаются оккупантами на захваченных территориях. Население было изгнано из родных мест.

Начатая в 1973 году еще одна война не принесла, однако, агрессору ожидаемых результатов. Сирийские войска дали достойный отпор. Израильтяне вынуждены были покинуть значительную часть захваченных ранее сирийских земель, в том числе и город Эль-Кунейтру. Уходя, они полностью разрушили;, его. Использовались все известные орудия и средства разрушения— бессмысленного, жестокого, на которое могут решиться только т$, кто не желает считаться с интересами других народов. Весь мир в очередной раз мог убедиться, что сионизм — это фашизм и геноцид.

Оцепенение охватывает каждого, кто вступает на эту землю. Развалины, развалины, развалины... Плиты бетонных перекрытий, сплетенная в бесформенные клубки арматура, обломки стен. Так выглядят каждый квартал, каждая улица, Их очертания лишь угадываются по сохранившемуся кое-где асфальту, через который уже проросли деревья.

По лабиринту развалин нас ведет Ясин Фаури, сотрудник городской мэрии. Он родился в одной из деревень, которая до сих пор находится под пятой оккупантов. Впрочем, деревни нет. Она стерта захватчиками с лица земли. Ясин, в ту пору мальчишка, один из немногих жителей, кому посчастливилось остаться в живых. ' ' ’ ’ '4 ■ ' ' О

— Здесь размещался госпиталь,— рассказывал товарищ Фаури, когда мы подошли к остову здания с сохранившимися стенами. — Это было одно из наших лучших лечебных учрёждё-ний. Израильтяне превратили его в центр для обучения своих штурмовиков тактике городского боя.

На стенах не найдешь квадратного метра, не иссеченного пулями и осколками. Подорваны лестничные переходы, пробиты огромные дыры в межэтажных перекрытиях. Не те ли штурмовики, что учились здесь искусству убивать, вели недавно своих солдат на зверское истребление женщин и детей в Западном Бейруте?

... У разбитого здания госпиталя бесследно исчезли, крыльцо и ограда. Все это, как и детали, конструкции многих других зданий, пояснил, товарищ Фаури, увезено израильтянами и было использовано ими для строительства укреплений.

... ,Зль-Кунейтра убедительно разоблачает облик оккупантов кан мародеров и грабителей. Вот стоит покореженное здание храма, для полного разрушения которого у захватчиков, увлеченных разграблением внутреннего убранства, очевидно, не хватило времени. Внутри;здания.со стен сорвано.все, что можно сорвать, похищена собранная там библиотека. Книги, которые не уместились в рюкзаках грабителей, сожжены на месте. В мэрии нам показали уцелевшие обрывки этих книг, которые были предметом национальной гордости.

Лишь несколько сот метров отделяют западные окраины разрушенного города от позиций израильтян. На господствующей высоте оккупированной территории захватчики соорудили целый шпионско-разведывательный комплекс. Видны множество антенн локаторов, мачты, здания. По склону высота опоясана глубокой траншеей, установлены различные огневые средства, организовано постоянное дежурство. Еще ниже, у подножия, видны танки и орудия в окопах; и разрушенную Эль-Кунейтру держат под постоянным прицелом.

— От оккупантов в любую минуту можно ожидать провокаций, — сказал в беседе с нами Мустафа, офицер сирийского контрольного пункта. — Особенно тревожной стала обстановка с началом последней израильской агрессии против Ливана. Захватчики подтянули к линии разъединения дополнительные силы, устраивали демонстративные перемещения войск, стремясь, очевидно, оказать на нас психологическое давление.

Мустафа с гневом говорил о злодеяниях оккупантов в Западном Бейруте, их планах расчленения Ливана, о политике захватов и экспансии, которую они проводят в отношении соседних народов. Он и его товарищи просили передать советским людям слова сердечной благодарности за поддержку сирийцев в их борьбе против агрессии.

В книге отзывов, хранящейся в мэрии, записи на языках многих народов: русском, английском, китайском, арабском, французском... «Камень можно разрушить, — пишет группа специалистов из ГДР, — но нельзя вытравить из сердец людей стремление к свободе, нельзя Вытравить память о преступлениях. Позор израильским агрессорам!..»

В Эль-Кунейтре я как бы заново пережил все, что видел и чувствовал несколькими днями раньше в Западном Бейруте, особенно на территории палестинских лагерей Сабры и Шатилы, разрушенных той же преступной рукой, при пособничестве тех же' покровителей, которые сейчас хотели бы отмежеваться от Кровавых злодеяний. Не выйдет, господа!

Вас обвиняет Эль-Кунейтра. Вам предъявляют счет сотни других разрушенных городов и деревень. На вашей совести тысячи и тысячи загубленных жизней, пусть не' исчезает перед вами виденйе ни Детских ручонок, молящих 6 пощаде, нй рук :с гневно сжатыми кулаками, посьшаюфих вам проклятия, !

ВАРВАРСТВО И ВЕРОЛОМСТВО

ШОССЕ Дамаск—-Бейрут. .Удивительно красивы и равно-образны ■ его окрестности, особенно ранней осенью. Вот дорогу на протяжении нескольких километров с обеих сторон теснят суровые скалистые горы без единого кустика. Потом асфальтовая лента вырывается на простор. Справа и слева тянутся виноградники. Тяжелые гроздья свисают с высоты примерно в два метра, на которую лоза поднимается по бетонным столбикам. Наступает пора созревания винограда, и кое-где уже видны сборщики солнечных плодов.

Живописны и многочисленные, населенные пункты, которые пересекает шоссе. Но чем. дальше на запад, тем строже и суровее становится облик сел и городов, тем заметнее следы израильской агрессии. Прямо у дороги больница, рухнувшая в результате прямого попадания бомбы. Десятки людей оказались погребенными под обломками. Видишь развалины многоэтажного жилого дома, разбитые мосты, сгоревшие автомобили, вывороченные с корнем фруктовые деревья, представляешь, сколько жертв и страданий выпало на долю мирных жителей, многие из которых вынуждены были покинуть родные места.

За счет высоких насыпей с боков и заграждений, похожих на противотанковые ежи, дорожное полотно сужается до предела. В самом узком месте железный щит с надписью на языки иврит. Надпись требует остановиться.

— Это первый израильский пост, — сказал мой попутчик, — будут проверять документы.

Подходят двое: сержант и солдат в темно-зеленой форме израильской армии с автоматами на изготовку. Сержант небрежным жестом требует паспорта. Затем — цепкий взгляд на каждого пассажира и на фотографию в паспорте. Приказывает открыть багажник автомобиля. Попутчик напоминает, что машина с дипломатическим номером и, согласно международным правилам, осмотру не подлежит.

В ответ — угрожающее движещие стволом автомата: откры-в ай. И так почти каждую машину: с пристрастием, с наглостью. А вот и их «аргументы» в защиту своего права творить беззаконие. Справа и слева на возвышениях стоят бронетранспортеры.

Это была не последняя проверка на пути к столице Ливана. Посты располагались через два-три километра. Еще чаще—-огневые точки с дежурившими у орудий и пулеметов израильскими солдатами, танки и бронетранспортеры, жерла орудий которых словно нацелены на каждый автомобиль. Не раз на дороге встречались и израильские грузовики с кузовами, наглухо закрытыми брезентом. Тяжело груженные машины двигались в восточном направлении, к долине Бекаа, где захватчики наращивают силы, укрепляют позиции* готовясь; как свидетельствуют йоинствевные заявления правителей Тель-Авива, к новым агрессивным акциям.