Великолепная Гилли Хопкинс

Намного труднее было оттащить от телевизора Уильяма Эрнеста и объяснить ему, что он должен делать.

— Не понимаю, — говорил он, когда Гилли повторяла чуть ли не в тридцатый раз, и тупо моргал глазами за стеклами своих очков.

Пришлось начинать все сначала. Гилли объясняла терпеливо, как могла:

— Мистер Рэндолф просит нас с тобой об одном одолжении: у него в гостиной что-то лежит на верхней полке, и он хочет, чтобы мы достали это. Я сказала, что сегодня днем мы оба не так заняты, и тогда он попросил: «Мисс Гилли, не могли бы вы вместе с Уильямом Эрнестом, который для меня все равно, что внук родной, оказать мне громадную услугу, пока я буду в магазине?» Ну я, конечно, сказала, что мы будем рады помочь. Тем более, что ты ему все равно, что внук. — Она замолчала.

— Какое одолжение?

— Достать для него что-то с полки.

— А! — И потом он спросил: — А что достать?

— Уильям Эрнест, у меня не так уж много времени. Ты будешь помогать или нет?

Вроде согласен. Спасибо и на этом. Все и так слишком затянулось. Последние указания Агнес она давала так, чтобы мальчик не слышал ни слова. Агнес надо будет заплатить, чтобы она держала свой поганый язык за зубами. Гилли взяла Уильяма Эрнеста за руку. С помощью ключа, который хранился у Троттер, они проникли в дом мистера Рэндолфа.

Здесь было темно и сыро даже днем, но, к счастью, мальчик привык к этому помещению и вошел внутрь без колебаний.

Гилли показала на верхнюю полку книжного шкафа.

— Он сказал, что то, что ему нужно, лежит вон за той большой красной книгой.

Уильям Эрнест посмотрел вверх.

— Видишь? Вон за той.

Он кивнул, потом покачал головой.

— Мне не достать.

— Конечно, не достать, дур… Но ведь и я не смогу достать. Поэтому мы должны сделать это вместе.

— А-а.

— Теперь слушай: я подтащу вон то большое синее кресло и встану на ручку. А ты залезешь на спинку кресла и встанешь мне на плечи…

Он попятился.

— Я хочу подождать Троттер.

— Это невозможно, Уильям Эрнест, дорогой. Ты же знаешь, как трудно Троттер подниматься и спускаться по лестнице. Ей это очень вредно. — Он все еще не решался. — И потом, я думаю, для Троттер это будет сюрпризом. Мистер Рэндолф не хочет, чтобы она заранее знала об этом. Договорились?

Мальчик подошел к креслу и приподнялся на цыпочки.

— Я боюсь, — прошептал он.

— Конечно, боишься. Но ты подумай, парень. Как все будут гордиться тобой, когда можно будет раскрыть сюрприз и обо всем рассказать. И они узнают, кто это…

Уильям Эрнест полез на кресло. Оно было старое, прочное, плотно набитое; когда он встал сначала на ручку, а потом на спинку, кресло не пошатнулось.

Гилли забралась на массивную ручку кресла, помогла мальчику забраться ей на плечи и теперь придерживала его за ноги. Этот чертенок оказался тяжелее, чем она думала.

— Хорошо. Сперва тащи большую красную книгу, ту, которую я показывала.

Он ухватился за ее волосы левой рукой, потянулся к полке и вытащил книгу. Та с грохотом свалилась вниз.

— Я уронил ее.

— Ничего страшного. Посмотри, что там осталось.

Он наклонился вперед.

— Ой! — она испугалась, что он с корнем вырвет ей волосы, как сорняки из мокрой земли.

— Здесь темно.

— Посмотри как следует. А еще лучше, пошарь рукой.

Он наклонился, пришлось удерживать равновесие, чтобы не свалиться.

— Бабах! — мягко сказал он, вытаскивая из глубины полки пыльный кулак. В нем была зажата перетянутая резинкой пачка свернутых денег. Гилли выпрямилась и потянулась за ними.

— Не отпускай ноги! — он швырнул деньги на пол и обеими руками уцепился за ее волосы.

— А больше ничего нет?

— Фь-ю-ю! — просигналила Агнес.

Гилли чуть не свалилась, когда стаскивала с плеч Уильяма Эрнеста; она снова забралась на спинку кресла и запихнула на прежнее место том энциклопедии, потом спрыгнула на пол и сунула деньги в карман джинсов. Быстро передвинула на место тяжелое кресло, схватила за руку удивленного Уильяма Эрнеста и потащила его к заднему крыльцу.

— Я отдам их мистеру Рэндолфу, когда поблизости не будет Троттер, — объяснила она, глядя в его мигающие совиные глаза. — Послушай, мне надо в уборную. Пойди помоги Троттер привести мистера Рэндолфа. И скажи Агнес, чтобы шла домой. Встретимся с ней завтра.

Но Агнес дожидалась ее в доме Троттер, она стояла, облокотившись на лестницу.

— Нашли, что искали? — спросила она.

— Нет, не повезло.

Агнес посмотрела на джинсы Гилли.

— А что же это торчит у тебя из кармана?

— Да ладно, нашлось немножко.

— Сколько же?

— Иди к черту, Агнес, не знаю.

— Давай помогу сосчитать.

— Смотри, Агнес, тебе не поздоровится, если ты немедленно не уберешься отсюда. Я обещала заплатить немного и сдержу слово, но не сейчас. И ты — дура, если не понимаешь.

Агнес надула нижнюю губу.

— Если бы не я… тебя бы застукали на месте.

— Знаю, Агнес, помню об этом. Но если ты будешь торчать здесь, мы попадемся вдвоем. Поэтому мотай отсюда и держи язык за зубами.

Не дожидаясь дальнейших объяснений, Гилли прошмыгнула мимо Агнес вверх по лестнице. Она влетела в комнату, захлопнула за собой дверь, придвинула к ней комод. Потом, с колотящимся сердцем, вытащила из него ящик и стала приклеивать купюры ко дну. Тридцать четыре доллара. Тридцать четыре вонючих доллара. Всего — сорок четыре, вместе с десятью, которые уже лежали здесь. В кулаке у Уильяма Эрнеста или в кармане джинсов, казалось, их было больше. Чтобы проверить себя, она снова пересчитала деньги. Все правильно. Пять пятерок и девять купюр по одному доллару. Из-за этих купюр по доллару казалось, что денег было больше. Из этой стопки она отложила доллар для Агнес. Потом, нехотя, обменяла его на пятерку. Агнес по дешевке не купишь. Это точно. Жаль; что пришлось обращаться к этой девчонке. Чужие услуги всегда дорого обходятся. Почему-то ей показалось, что одной не справиться. Она слишком торопилась. А теперь Агнес и Уильям Эрнест — соучастники, и все из-за каких-то несчастных сорока четырех, нет, даже тридцати девяти долларов. Она вспомнила тяжесть тела Уильяма Эрнеста на своей шее и плечах, боль, которую он причинил ей, когда в панике уцепился за ее волосы, и отложила еще один доллар, но тогда останется всего тридцать восемь. На них далеко не уедешь, до реки Миссисипи и то дороже станет. Она положила доллар Уильяма Эрнеста обратно.

Придется повторить попытку, искать дальше; но на этот раз она пойдет одна. Только вот придумает, как это получше сделать.

Пыль. Эта мысль осенила ее после ужина, когда все сидели в гостиной и смотрели последние известия. И вдруг она заметила пыль, покрывавшую телевизор серым инеем. Пыль! Она начнет кампанию по борьбе с пылью, сначала в этом доме, а потом в другом. Гилли вскочила.

— Троттер!

Троттер неторопливо перевела взгляд с телекомментатора на Гилли.

— Что, детка?

— Можно, я сотру здесь пыль?

— Пыль? — Троттер произнесла это слово так, словно оно означало название какой-то необыкновенной, беспечной, рискованной игры. — Ну, что же, — ее взгляд снова обратился к экрану. — Только обожди, досмотрим передачу.

Гилли нетерпеливо постукивала ногой, пока на экране показывали землетрясение в Центральной Америке, потом — суд над каким-то конгрессменом из-за взятки…

Гилли не терпелось приняться за дело. Она побежала на кухню. Теперь она знает, как раздобыть деньги без посторонней помощи, и каждая минута, казалось, имела значение.

Под раковиной лежали старые тряпки и здесь же — подумать только — стояла четвертинка с жидкостью для чистки мебели. Гилли смочила тряпку — пусть намокнет получше — как это делала миссис Нэвинс, и принялась за уборку столовой, которой никогда не пользовались и где стояли темный стол и шесть стульев.

Тряпка мгновенно почернела. Гилли перевернула ее другой стороной и щедро полила из бутылки. Она протирала мебель мокрой тряпкой, потом натирала до блеска чистой, сухой; однообразные движения успокаивали — возбуждение улеглось. Когда дело дошло до картины, висящей над буфетом, Гилли надраила не только углубления в резной раме, но разыскала жидкость для протирки стекол, бумажные полотенца и отмыла лица и все части тела у ангелочков, парящих в облаках; вместо трусиков на них была ленточка или крылышко.