Страница 4 из 53
– Сейчас доберемся до места, я отдышусь и все подробно расскажу.
Мне нужно было выиграть время, чтобы придумать версию для слабонервных (похоже, Ванька был сильно напуган) и подождать, когда останемся одни (еще подумают, что я свихнулась).
У входа в грот болталась горстка молодых людей. При нашем появлении они притихли, осмотрели меня с подозрением, но, заслышав первые слова экскурсовода, подтянулись поближе к источнику знаний, открыли рты, захлопали глазами и, словно выводок цыплят, затопали в хвосте колонны. Пока наша дама вещала про источник, способный исцелить все мыслимые и немыслимые хвори, я подошла к роднику, намочила платок, протерла им лицо, промыла рану на запястье и даже присвистнула от удивления: под слоем запекшейся крови не оказалось ни ссадин, ни следов недавнего падения. Я осмотрела ладони: ни единой царапины, протерла колени – и там ничего. И дело было явно не в воде: в двух метрах от меня Ванька неистово тер свою рану, не получая никакого результата. Все ясно: газ в пещере – вот источник вечной жизни, а вовсе не чахлый скупой родничок, к которому приникла наша группа. Скорей всего, источнику достались незаслуженные лавры: кому-то в прошлом повезло – попал под остатки чудесного газа (оказался в гроте в «удачный» момент), а все заслуги приписал ручью. Странно, что этот счастливец не наделал в штаны, услышав адскую турбину, а может, и наделал, кто ж признается!
– Аккуратнее головы! Спускаемся в Грот Тишины, – пропела тетя-гид, ныряя под своды пещеры. – Переговариваться можно только шепотом, передвигаться только по веревке. А теперь внимание, мы входим на территорию легенды!
– Опять легенда, будь она неладна! Опять проклятые пещеры! – я уже повернула назад, но тут заметила, что Максим вслед за группой протиснулся в грот.
Я ухватила Ваньку за руку:
– Не отставай, а то потеряешься! Тут что ни грот – то легенда. Сейчас найдем восторженного папу и вытащим его на белый свет. Как же достало меня подземелье!
Сумрачный Грот оказался настоящей дырой с низким темными сводами и спертым воздухом. Передние уже растаяли за сизой мглой, их шепот растворился и затих.
– Куда они ушли? – спросила я экскурсовода.
– Там еще один выход, прямо к нашей стоянке, – сказала она и поморщилась.
Что-то в этом испуганном взгляде, в этих суетливо бегающих глазках выдавало ее с потрохами. И я поняла – она цинично лжет. Фигура Макса маячила где-то в тумане, за ним плелась последняя пара туристов.
– Макс! – окликнула я.
– Не кричите! – зашипела на меня экскурсовод. – Здесь Зона Тишины. Кричать нельзя – дракон услышит.
– Да что вы говорите! – усмехнулась я и вторично окликнула Макса.
Макс не ответил и не обернулся. Зато обернулся один из туристов, он хлопнул Макса по плечу и что-то шепнул ему на ухо. Макс остановился, взглянул мне в лицо… и тут мне стало действительно страшно: пустой холодный взгляд, чужой и равнодушный – похоже, этот человек меня не помнил…
К Ваньке приблизилась экскурсовод:
– Дай руку, я проведу тебя через туман.
Я крепко сжала Ванькину ладонь, решительно уставилась на тетку:
– Притронешься к Ваньке, и я закричу! У твоего дракона лопнут перепонки.
– Не надо, не кричи. Веди его сама.
Первым желанием было сбежать из пещеры, но где-то впереди маячил Макс, потерянный, обманутый и страшно одинокий.
– Слушай внимательно, – зашептала я Ваньке, – за этой пеленой творится что-то странное, но мы должны идти за папой. Не бойся ничего и ни за что не отпускай мою руку.
– А как же дракон? – прошелестел несчастный Ванька.
– Дракона не бойся. Я его видела – он давно умер.
Ванька охнул, пошатнулся и вслед за мной шагнул во мглу…
– А вот и вы! – мне улыбалась приятная женщина лет сорока с красивой ранней сединой.
– Где остальные? – я вертела головой, все еще жмурясь от яркого света.
По всем расчетам солнце должно было свалиться за полдень, но на моих глазах аморфный канареечный желток легко отделился от горизонта и соком перезрелого лимона забрызгал кроны и верхушки скал. Я покосилась на часы: так и есть – шесть утра. Что творится со временем? И куда подевался народ?
– Вы не волнуйтесь, все уже на местах. Сейчас мы вас тоже пристроим, – тарахтела веселая тетка, сверяясь с длинным мятым списком.
– Народ в автобусе? Оперативно!
Тетка, казалось, не слышала моей последней фразы – она растерянно таращилась на Ваньку:
– А вы, я вижу, вдвоем… очень странно…
– Чего тут странного? Я с сыном, сын со мной. По-другому нельзя – у вас тут сплошные пещеры: то обвал, то провал…
Тетка посмотрела на меня с недоумением:
– Провал? Какой еще провал?
– Да ладно, не берите в голову, – я миролюбиво махнула рукой. – Так, где там, говорите, наш автобус?
Веселая тетка совсем растерялась и даже слегка погрустнела:
– У нас автобусы не ходят, – потом как-то приободрилась, будто вспомнила о чем-то важном. – Следуйте за мной на распределительный пункт.
– Куда-куда?
Но тетенька уже спешила к обшарпанной серой постройке, напоминавшей классическую проходную.
За стойкой шла активная работа: два долговязых брата-близнеца разбирали бумажки и ловко сортировали их по стопкам. Девица в странных бежевых штанах «а ля клеши семидесятых» собирала готовые стопки бумаг и разносила по окошкам. Дальнейшую судьбу бумажек я так и не узнала, потому что при нашем с Ванькой появлении двойняшки вытянули шеи и побросали все свои дела.
– Вы почему вдвоем?
– А вы? – спросила я не очень-то любезно.
Двойняшки растерянно переглянулись:
– Мы не вдвоем. Мы каждый по себе.
– Ну а мы друг за дружку, – ответила я, начиная терять терпение. – Проводите нас к группе. Мне нужно отыскать супруга.
Мои слова расстроили их окончательно. Казалось, еще мгновение, и оба расплачутся, словно мальчишки. Сопровождавшая нас тетка подошла к одному из братьев, шепнула что-то на ухо. Тот выслушал, безропотно кивнул и с умным видом начал заполнять бумажку. Второй заглянул в писанину, пришел в замешательство и, бросив на меня безумный взгляд, не говоря ни слова, вышел вон.
– Дурдом на выезде, – вздохнула я, – и массовое обострение!
– Мы зададим вам несколько вопросов, потом проводим к эмиссару.
– Час от часу не легче! Какие вопросы? Ведите меня к моей группе!
– Ваш возраст? – начал долговязый, игнорируя мой объективный протест.
– Не ваше дело! – огрызнулась я.
– Профессия?
– Слесарь-сантехник!
Долговязый с готовностью начал писать.
– Эй, что вы там пишете? – я перегнулась через стойку.
– Слесарь-сантехник, – констатировал юный придурок.
– Зачеркните немедленно! – рявкнула я. – И напишите «офтальмолог».
Я уже понимала, что проще ответить и не усложнять себе жизнь.
– Машину водите?
– А вам-то что?
– От этого и будет все зависеть.
– Уникальный ответ! А главное, все объясняет!
– Ваш водительский стаж?
– Десять лет.
– Прошу вас выложить на стол все документы, а также фотокамеру и телефон.
Я только развела руками:
– Телефон безвозвратно утерян в пещере, камера тоже, документы в отеле, могу предложить только грязный платок.
– И последний вопрос…
– Слава богу!
– Здоровы?
– А вы? – осведомилась я, но тут же спохватилась. – Врожденный астигматизм и рефракционная амблиопия, – и зачем-то добавила. – Левого глаза.
– А еще у тебя дистония, – напомнил Ванька, молчавший до сих пор.
Долговязый важно кивнул и занес мои показания в протокол.
– Детородная функция в норме?
– Как видите, – кивнула я на Ваньку. – Надеюсь, это все?
– Теперь, пожалуй, все.
– И мы можем идти?
– Сейчас вас проводят.
– Ура! Мы свободны!
Из-за спины появилась знакомая тетка:
– Следуйте за мной!
– С превеликим удовольствием, – ответила я и кисло улыбнулась.
Передо мной, словно в вагоне метро, разъехались стеклянные двери, и вслед за теткой я шагнула в коридор.