Расплата

— А я действительно очень хочу. Поверьте мне. Вы сможете оставаться еще некоторое время там, где вы сейчас находитесь?

— Сколько вам угодно, если вы пообещаете не присылать за мной группу захвата.

— Честное скаутское, не пришлю. Не отходите от телефона. Я позвоню вам, как только узнаю, куда ведут ваши нити.

Два часа спустя Билл резал на кухне закупленные Кельтум овощи, мурлыкал себе под нос и краем глаза наблюдал за Кельтум. Девушка вертелась за дверью и тоже наблюдала за ним с плохо скрываемым любопытством. Билл улыбнулся. Западный угнетатель мирно занимается домашним хозяйством. Смех да и только! Он открыл было рот, чтобы заговорить с ней, но в этот момент зазвонил телефон, и она убежала в гостиную.

— Это вас!

Держа нож в одной руке, он другой рукой схватил висевшую на стене отводную трубку.

— Алло?

— Это я.

— Это я сразу понял. Будь на вашем месте кто-нибудь другой, я бы уже улепетывал по черной лестнице. У вас новости?

— И еще какие! По телефону не перескажешь. Встретимся?

Кельтум выключила двигатель, машина остановилась в застроенной низкими старинными домами улочке, одной из тех, которые образуют маленький лабиринт в самом центре тринадцатого округа… Чистенькие особняки с палисадниками, отгороженные от улицы каменными стенами или роскошными живыми изгородями. Улицы были совершенно безлюдны, словно находились в спальном предместье, куда нужно добираться поездом. Ни за что не скажешь, что меньше чем в километре отсюда бурлит вавилонское столпотворение на площади Италии. А сплошные заборы, заросли рододендронов и глициний гарантируют, что никто из окон не сможет рассмотреть машину, а уж тем более ее пассажиров.

Кельтум посмотрела в зеркало, несколько мгновений спустя мимо них проехала машина Лантье, завернула за угол и остановилась. Билл взялся за ручку дверцы.

— Вы тоже выйдете?

Кельтум покачала головой. Всю дорогу она хранила молчание, но уже не враждебное и злое, скорее, это была сосредоточенная задумчивость. Казалось, что она с глубоко скрытым волнением осознает что-то очень важное для себя. Билл кивнул, слегка коснулся ее рукава и вышел из машины.

Он подождал, пока Лантье, бормоча извинения, сбрасывал на пол валявшиеся на сиденье пустые коробки из-под кассет, нераспечатанные письма, мятые пачки с сигаретами и всякий мусор, освобождая для него место. У полицейского был такой вид, словно он сам только что с изумлением обнаружил весь этот беспорядок, оставленный уборщицей-неряхой. Билл со смехом плюхнулся на не совсем чистое сиденье и аккуратно разместил ноги на замусоренном полу.

И снова Билла поразила искренняя сердечность рукопожатия. Лантье посмотрел на бейсбольную шапочку, очки и одобрительно кивнул.

— Неплохо. С трудом узнал вас. Теперь, я думаю, вы понимаете, каково работать полицейским, если разыскиваемый по всей стране человек за сотню франков сделался совершенно неузнаваемым, — сказал он.

— Ага. — Билл сделал дурашливое лицо. — Знаете, как это у нас, психов, называется? Хамелеонство. Искусство маскировки.

— Просто невероятно, — проговорил Лантье со счастливой улыбкой, но тут же посерьезнел. — Мне кажется, я кое-что разузнал о вашем БМВ.

— Выкладывайте.

Лантье вынул из кармана фотографию и протянул ее Биллу.

— Вы дали неполный номер машины, поэтому у меня нет стопроцентной уверенности, — рассказывал он, пока Билл рассматривал фотографию, — но у этого типа есть машина той же модели и того цвета, что вы мне указали. И часть номера сходится. Слишком большое совпадение, если это окажется не он.

— Кто он? — поинтересовался Билл, не сводя глаз со снимка.

— Саид Кхури. Крутой мужик. Телохранитель всякой богатой и влиятельной сволочи. Не брезгует сутенерством. Мы подозреваем его и в вооруженных грабежах.

— Две трети идиотов, числящихся у нас в розыске, подошли бы под это описание, — нахмурился Билл.

— У нас то же самое. Сутенерством он занимается, чтобы было чем платить за квартиру. Вооруженные грабежи — это у него что-то вроде сезонной работы. Эти типы узнают, где требуются их услуги и, если они к этому времени проигрались и пропились до гроша, отправляются наниматься на новую работу. А наш еще вот чем интересен. — Билл навострил уши. — Он алжирец. Жил в Марселе, приблизительно год назад приехал в Париж.

— Что в этом интересного? В Марселе арабов, наверное, намного больше, чем их осталось в Танжере.

— Не совсем так. Их там ровно столько, чтобы населить восьмой по величине город Алжира. Вам это не известно? А я узнал из одной речи де Медема. Проверил. Все правильно.

— Не знал этого, — шутливо поклонился Билл. — Спасибо вам, профессор, и господину де Медему за то, что вы восполняете пробелы в моем образовании. А не знаете, что привело Кхури в Париж?

— Есть сведения, что там, на южном побережье, он выполнял грязную работу для некоторых правых группировок.

— Просто удивительно, что он умудрялся еще выкраивать время для сутенерства.

— Точное замечание. Дело в том, что той публике, видно, показалось не очень удобным использовать для своих целей араба, как будто у него больше мозгов в голове, чем у обычного местного громилы! Некоторое время работал в Ницце в одной из фиктивных фирм, созданных Жаком Палатэном в бытность его мэром, чтобы доить муниципальную казну.

— Какую работу наш приятель выполнял для него?

— Специализировался на вымогательстве, или, вернее, на шантаже.

— Дальше, — попросил Билл после короткого раздумья.

— Но он как будто никогда не вымогал бабки. Палатэн нуждался в их сотрудничестве, а не в деньгах. Деньги он выдаивал из казны, и в достаточных количествах, но людям нужно было заткнуть рты. Вот этим-то и занимался наш парнишка. Один лишь намек, что кто-то слишком любопытен, и Кхури принимался за работу: организовывал этому любопытному любовный роман с женщиной, а еще лучше — со школьницей. Несколько компрометирующих фотографий — и дело с концом. К некоторым же требовался более тонкий подход — местные чиновники, политики. Их приглашали совершить «познавательные» путешествия. И они во время этих путешествий действительно кое-что «познавали», насколько мне известно. А потом все шло по такому плану: после возвращения домой им еще несколько недель позволяли развлекаться, показывать друзьям фотографии, на которых они в фешенебельных курортных ресторанах в обществе кинозвезд поглощают омаров. А потом оказывалось, что путешествие оплатила мафия, или сборище извращенцев-любителей малолетних, или еще что-то в этом роде. Все операции выполнялись чисто, «в перчатках». Таким вот образом многие годы Палатэн запускал лапу в казну, пока наконец не попал в ловушку.

— На кого сейчас работает Кхури?

— По нашим сведениям, на самого себя, — пожал плечами Лантье. — Уже давно не попадался ни на чем серьезном. На улице Сен-Дени на него работают две девки. Официально у него шоу с подглядыванием в глазок и секс-шоп на той же улице. Очень удобно, и старые его ноги не сбиваются, когда он обходит эти точки, собирая выручку.

— А еще на кого?

Лантье прислонился спиной к двери, отгрыз с обломанного ногтя мизинца воображаемую зазубрину, проницательно глядя на Билла.

— Не уверен, что следует рассказывать вам это.

— Но почему же, ради всего святого?

— Послушайте, господин Дюваль. Я и так уже много сделал для вас на свой страх и риск. Вы же умный человек и должны были с самого начала понять, что все это вовсе не ради ваших прекрасных синих глаз. Я не хотел и не хочу смириться с мыслью, что тот полицейский, Делькас, погиб ни за что. Я думал, что вы находчивый человек, с большими связями, и поможете мне быстро добраться до этих подонков. И, клянусь Богом, мне кажется, я не промахнулся. Но все оборачивается плохо. Этот человек опасен.

— О Господи, Лантье, — фыркнул Билл, — да я хочу просто поговорить с ним. И сам могу постоять за себя.

— Ни на секунду не сомневаюсь в этом, господин Дюваль, — с кислой миной заявил Лантье. — Глядя на вас, я сказал бы, что в уличной потасовке вы покажете себя молодцом, но загвоздка в том, что мы сейчас говорим не об уличной потасовке. Этот человек, возможно, только начал разворачиваться, но уже успел далеко зайти. Американцы воображают, что преступники во всем остальном мире как бы второго сорта. Шутят, может быть? Так позвольте же сказать вам: как человек, всю жизнь проработавший с парижскими уголовниками, я уверен, что они ни в чем не уступают вашим, а Кхури особенно. — Он помолчал, не сводя глаз с Билла. — Если этому типу покажется, что вы опасны, если вы даже просто заденете его, он может пустить вам пулю в лоб. — Лантье для убедительности ткнул себе пальцем между бровей. — И даже не задумается. Не улыбайтесь, господин Дюваль, он уже проделывал такое, это зарегистрировано в наших документах. Мы не смогли представить суду удовлетворительные доказательства, но нисколько не сомневаемся, что он убийца. По нашим сведениям, на нем три убийства, а по уличным слухам их гораздо больше.