Страница 8 из 61
— Сюда, Пук! — позвал Оберон этого маленького ночного проказника.— Добудь мне цветок, который девушки называют тщетной любовью. Если соком такого алого цветочка намазать веки спящего, то по пробуждении этот человек проникается любовью к первому, кого он увидит. Я хочу намазать соком алого цветка веки моей Титании, когда она заснет. Тогда, кого бы она ни увидела, открыв глаза,— будь то лев или медведь, любопытная мартышка или суетливая обезьяна,— Титания страстно полюбит. При помощи другого средства я могу снять с ее глаз чары, но сделаю это лишь после того, как она уступит мне мальчика, из которого я хочу сделать своего пажа.
Пук, очень любивший всякие злые шутки, пришел в восторг от замысла своего господина и бросился отыскивать цветок. Между тем Оберон, поджидая возвращения Пука, увидел Деметрия и Елену, которые только что вошли в рощ/. Он услышал, как Деметрий упрекал Елену, зачем она последовала за ним. Молодая девушка оправдывалась и кротко напоминала Деметрию о его былой любви и уверениях в вечной верности. Он же
отвечал ей резко и наконец сказал, что оставляет ее на съедение диким зверям. После этих слов он быстро ушел от девушки, но она бросилась догонять жестокого юношу.
Царь эльфов был всегда дружески расположен к искренно любящим. И теперь он почувствовал глубокое сострадание к Елене. Быть может, он видел ее еще тогда, когда Деметрий любил Елену и гулял с ней в роще при лунном свете. Как бы то ни было, но едва вернулся Пук с алым цветком, Оберон сказа ему:
— Сюда только что пришла афинская девушка, влюбленная в юношу, который пренебрегает ею. Возьми сок этого цветка и, если найдешь этого юношу спящим, пусти ему в глаза несколько капель. Но устрой это так, чтобы девушка была вблизи его и чтоб, проснувшись, он сейчас же увидел ее. Ты узнаешь юношу по афинской одежде, которую он носит.
Пук обещал устроить все, как ему приказал царь эльфов. '
Между тем Оберон, не замеченный, прокрался к Титании, когда та собиралась лечь спать. У царицы было очаровательное жилище — небольшой холмик, весь поросший полевым тмином, первинкой и душистой фиалкой под сводом из жимолости, вьющихся роз и шиповника. Там Титания проводила всегда часть ночи, отдыхая; покрывалом ей служила кожа змеи, которая была, однако, достаточно велика для того, чтобы в нее могла завернуться фея.
Оберон застал Титаник) в момент, когда она давала наставления эльфам, что они должны делать во время сна царицы.
— Пусть одни из вас,— приказывала царица,—
J
убивают личинки в бутонах роз; другие гоняются за летучими мышками, чтобы добыть кожу с их крыльев и сшить из нее рубашечки для моих маленьких эльфов... Третьи пусть отгоняют неугомонную сову, чтобы ее крики не мешали мне спать. Но прежде всего усыпите меня пением.
И эльфы запели колыбельную песенку:
С двухконечным жалом змеи,
Сгиньте прочь! А ты в свою Норку, еж, ползи скорее Баю-баюшки-баю.
Прочь и ящеры с червями,
Не несите зла с собой Вы царице. Ты же с нами,
Соловей, баюкай, пой.
Чары волшебства напрасно Испытают власть свою Над царицею прекрасной. Баю-баюшки-баю1.
Усыпив царицу этой колыбельной песенкой, эльфы покинули ее, чтобы исполнить важные поручения. Тут Оберон тихо подкрался к Тита-нии и капнул на ее веки любовным соком, говоря:
«Пусть первый, кого ты увидишь, проснувшись, Заставит тебя проникнуться любовью к себе».
Но вернемся теперь к Гермии, бежавшей в эту ночь из отцовского дома, чтобы спастись от смерти, к которой была приговорена за отказ выйти замуж за Деметрия. Войдя в рощу, она
сейчас же увидела своего возлюбленного Лизанд-ра, поджидавшего ее. Ведь они решили вместе отправиться в дом его тетки. Но не успели молодые люди пройти несколько шагов, как Гермия почувствовала сильную усталость. Лизандр посоветовал Гермии отдохнуть и дождаться утра. Девушка прилегла на холмик, поросший бархатистым мхом, а Лизандр лег немного поодаль, и вскоре оба заснули. Здесь нашел их Пук. При виде красивого юноши в афинской одежде и очаровательной девушки, спавшей рядом с юношей, Пук решил, что это тот самый афинянин, который отталкивал любившую его девушку и к которому послал его Оберон. Конечно, юноша, проснувшись, прежде всего увидит девушку, лежащую вблизи него. А потому, не теряя времени, Пук влил несколько капель сока алого цвета в глаза юноши. Действие волшебного сока должно было быть очень сильным. Но как раз по той же дороге проходила Елена, и Лизандр, проснувшийся в эту минуту, увидел ее. Вся любовь Лизандра к Гермии вдруг исчезла, и он сразу полюбил Елену.
Если бы он, проснувшись, увидел Гермию, то ошибка Пука не имела бы никаких последствий. Ведь тогда он полюбил бы Гермию еще больше. Но благодаря действию волшебного цветка Лизандр изменил своей возлюбленной и бросился за другой, покинув спящую Гермию одну в лесу среди ночи.
Он стал уверять Елену, будто она настолько прекраснее Гермии, насколько белая голубка лучше черного ворона. Говорил, что за нее готов пойти в огонь и воду, и многое еще он твердил ей в таком же роде. Елена, зная, что он возлюб- • ленный ее подруги Гермии, была крайне возмуще-
/ на его словами. Она думала — и это было вполне понятно,— что Лизандр смеется над ней.
— О! — воскликнула она.— К чему я родилась? Зачем дожила до такой злой насмешки? Чем заслужила от тебя подобное презрение? Разве не довольно того, что я никак не могу добиться от Деметрия ласкового взгляда? Своим позорным ухаживанием ты оскорбляешь меня. А я думала, Лизандр, что ты гораздо благороднее.
Сказав это с раздражением и досадой, она убежала. Лизандр же совсем позабыл о Гермии, которая все еще спала, и последовал за Еленой.
Когда Гермия проснулась, то очень испугалась, увидя, что ее покинул Лизандр. Она стала бродить по лесу, недоумевая, что сталось с ее возлюбленным и где его искать. В это время Деметрий, всю ночь искавший Гермию и своего соперника Лизан-дра, утомленный неудачными поисками, заснул крепким сном. Его нашел Оберон, который понял из ответов Пука, что тот применил волшебный сок к какому-то другому юноше. Заметив Деметрия, Оберон намазал его веки волшебным соком. Вскоре Деметрий проснулся, и первая, кого он увидел, была Елена. Он сейчас же обратился к ней с любовными речами, как незадолго перед тем Лизандр. В это время появился Лизандр, преследуемый Гермией, которая теперь, в свою очередь, бежала за охладевшим возлюбленным. Все перепуталось благодаря злосчастной ошибке Пука. Лизандр и Деметрий наперебой стали уверять Елену в любви, ибо на обоих подействовали чары цветочного сока. Изумленная Елена решила, что Деметрий, Лизандр и Гермия устроили заговор против нее с целью хорошенько над ней потешиться. Но Гермия была поражена не менее
j
(2D
V
Елены. Она никак не могла понять, почему Лизандр и Деметрий — оба влюбленные в нее — вдруг полюбили Елену. Эго печальное недоразумение вовсе не казалось ей шуткой. И вот обе девушки, которые до сих пор были лучшими подругами, заговорили одна с другой очень резко и враждебно.
— Вероломная Гермия! — сказала Елена.— Это ты подговорила Лизандра превозносить меня в насмешку! И не ты ли подучила влюбленного в тебя Деметрия, который отталкивал меня ногой, говорить мне: «Богиня, нймфа, несравненная и божественная»? Для чего ему твердить предо мной все это, раз он ненавидит меня? И ты, Гермия, согласилась издеваться надо мной вместе с ним? Неужели же забыла ты о нашей дружбе? Неужели забыла, как мы, бывало, сидели на одной подушке, распевали одну песенку, вышивали один и тот же цветок по одному узору? Как могла ты забыть, что мы с тобой были нераздельны, словно две сросшиеся вишни, Гермия! Это неблагородно и не по-дружески быть заодно с мужчинами и издеваться над своей несчастной подругой!