Страница 53 из 63
Мальчик вздрогнул и, мазнув ногтями по руке, кровью принялся чертить что-то на полу. А Эрик, продолжая “беседу” с бледной, как смерть, неподвижной Джоан, перешёл на альбионский.
Я осторожно пошевелилась. Больно, но двигаться можно. Никто на меня внимания не обращает - хорошо. Что я могу сделать? Ничего. Сегодня меня точно убьют. Но, чёрт возьми, я не буду дожидаться этого, беспомощно лёжа у…
На глаза попался тускло блеснувший в лунном свете меч. Меч. Я осторожно придвинулась к нему. Ещё чуть-чуть… Чёрт, тяжёлый!
Эрик обернулся в тот момент, когда я вырвала клинок из пальцев скелета и, шатаясь от тяжести, путаясь в юбках, бросилась к нему.
***
Спина отозвалась дикой болью, когда я в очередной с размаху ударилась о стену и, проехавшись, приземлилась на пол. Уже мало что видя из-за заслонившего глаза красного тумана, я шарила вокруг сбитыми в кровь костяшками пальцев, пытаясь нащупать меч. А ещё надо встать. Снова.
Альбионец наслаждался. Когда я ещё могла нормально видеть, я наблюдала удовольствие в его глазах - сродни экстазу, когда, шатаясь и силясь поднять клинок, я раз за разом вставала и бежала к нему.
Принцу это казалось забавным.
“Что ты можешь, Катрин?” “Ты же не рыцарь, девчонка”. “Ну, повесели меня, милая - отца ждать ещё долго, а с тобой и впрямь интересно. Я начинаю понимать принца Фрэсны. Давай, иди ко мне. Ещё…”
“Что ты можешь?”
Ничего. Ничего я не могла. Но Ален заканчивал рисовать кровью схему на полу, а Джоан по-прежнему, не шевелясь, смотрела на него остановившимся взглядом. А где-то там, к столице подходили эти самые големы, и им потребуется минут пять, чтобы захватить город, ведь у Эдварда больше нет Проклятых. И, может, на рассвете моего принца казнят, если только он не падёт в бою.
Картинка поля битвы с мертвецами вповалку и довольными воронами стояла перед глазами. Я видела на ней Эдварда. И брала меч. Снова. Снова. Снова.
Если бы у меня была сила. Хоть какая-нибудь. Если бы только я могла не прятаться каждый раз за спинами друга или любимого. Если бы я могла хоть что-то.
Но я ещё могла упрямо раз за разом вставать. Без надежды - её давно не было. Помогать мне сейчас некому. Выиграй или умри. Да.
Принцу быстро надоело отшвыривать меня магией и этот мерзавец подключил к делу кулаки. Он вырывал меч, отбрасывал подальше, заставляя ползти за ним на коленях, и бил - кулаками, ногами, стряхивая меня с себя, когда я ещё могла отбиваться.
Думаю, на мне уже живого места не было. Руки точно почернели не то от крови, не то от синяков. По лицу тоже текла кровь, заливая глаза - глаз, точнее, одним я уже не видела. Нос взрывался всполохами боли и почти наверняка был сломан.
В последний раз, опираясь на выскальзывающий из рук меч, я только-только встала на колени - и снова ударилась спиной о стену, даже не заметив, как этот мерзавец со смехом опять меня отшвырнул
Гробница перед глазами вращалась. Голос альбионца доносился как сквозь вату. Но, спустя минуту, приподнявшись, я заметила Алена, идущего к неподвижной Джоан. И, отчаянно прищурившись, увидела, что схема на полу закончена и мерцает. Красиво, завораживающе, так, что глаз не отвести.
Я бы и не отводила. Я очень устала. У меня каждая клеточка болела, даже волосы на голове, кажется, отдавались болью. Но плачущий Ален поднял Джоан и повёл её к центру схемы, и надо было что-то делать.
Рыча и сплёвывая кровь, я из последних сил потянулась к лежащему неподалёку от постамента с чашей мечу. Клинок маячил и расплывался перед глазами, я тянулась, плача от боли и досады.
У меня не было сил его взять. Да даже если бы и были - это всё равно ничего бы не изменило. Я очень чётко это понимала, но всё равно тянулась. Перед глазами стоял умирающий Эдвард. А, когда я смаргивала, видела лежащую в центре схемы Джоан и скулящего от ужаса Алена над ней.
Отчаянной попыткой, прокусив губу, я дёрнулась, но меч не приблизился ни на сантиметр.
Там, сбоку от постамента, Ален вскинул над бледной, как смерть, Джоан маленький кинжальчик.
Я, зарычав и захлёбываясь кровью, в последней попытке протянула дрожащие пальцы к клинку, уже зная, каким будет результат, но всё равно продолжая тянуться, не двигаясь ни на миллиметр…
Вместо меча пальцы коснулись каменного постамента, и я застонала от досады, зная, что продолжу пытаться, пока не умру, потому что просто не могу больше видеть мёртвого Эда и безмолвного, подчиняющегося приказам альбионского мерзавца Алена…
Постамент вздрогнул. Чаша, стоящая на нём, накренилась… и полетела вниз - медленно, ненормально медленно. Будто в замедленной съёмке я видела, как из неё плеснула алая, горячая кровь, щедро заливая мою протянутую руку. Почерневшая, потерявшая своё очарование, чаша упала рядом, гулко покатившись по полу.
Не понимая, что творю, я подскочила - легко, совершенно не чувствуя боли - и рукой, заляпанной кровью - чужой и своей - указала на опускающего кинжал Алена.
Гробницу затопил золотой свет, а относительная тишина наполнилась прекрасной, неземной музыкой и отголоском хорового пения.
Я ещё успела понять, что светится именно моя рука, прежде чем всё-таки потеряла сознание.
***
- Этого не может быть, - бормотал принц Эрик, склонившись над почерневшей чашей. - Этого… просто… не может… быть!
Я отползла от него подальше и наткнулась на изумлённый взгляд Джоан, скорчившейся у гроба. Только принцесса смотрела не на чашу. На мою руку.
Я скосила глаза и, взвизгнув, подскочила.
Рука уже не чёрная от синяков, и не заляпанная кровью, была в порядке - если не считать синеватых линий, точно повторяющих рисунок, который до этого красовался на чаше. Какие-то листики-веточки-цветочки. Непонятные символы. И всё это - от кончиков пальцев до локтя, как очень странная, но красивая татуировка. У меня. На моей руке.
- Что это? - тряся рукой, как будто могла это стряхнуть, пролепетала я. - Что… что это?!
Альбионский принц поднял голову и тоже уставился на мою руку, повторяя:
- Не может быть!..
А у замершего позади него Алена вдруг треснул, раскалываясь, ошейник, и с шумом упал на пол. Альбионец не обратил внимание, зато Ален вперился в него болезненно-яростным взглядом и медленно поднял кинжальчик.
Я судорожно отвернулась, когда раздался первый крик.
***
Замерев у пустого постамента, я смотрела, как Ален, методично тычет в затихшего альбионца клинком. Кусая губы, вытирая лицо, если на него попадали брызги крови, опускает кинжал снова и снова, и снова…
- Ален, - позвала я, когда ко мне вернулась способность говорить - а заодно к горлу подобралась тошнота. - Ален!
Мальчик вздрогнул. Перевёл взгляд на меня. Осмысленный, гневный взгляд. Прищурился.
- Ален, - дрожащим голосом пролепетала я. - Ален, не надо… он мёртв, Ален. Хватит. По… Пожалуйста.
Мальчик перевёл взгляд на распластавшегося под ним альбионца - я на него старалась не смотреть. И, медленно, встав, пошёл ко мне.
С его кинжала стекала кровь, и рука была в ней по локоть, и на сорочке алели кровавые пятна, и я отшатнулась, прижимаясь спиной к постаменту.
- Ален…
Бросив на меня странный взгляд, задержавшийся на “татуировке”, юный колдун вдруг опустился на колено. Не на колени, как раньше - дрожа и поскуливая. На одно колено. Как рыцарь.
Склонил голову, прижав кулак правой руки к груди.
Я непонимающе нагнулась над ним - поднять или спросить, в чём дело.
И услышала тихое, дрожащее:
- Спасибо.
***
Схема на полу снова замерцала, и Ален вскочил, отводя назад руку с кинжалом, закрывая меня.
Ровно в центре появился изрядно помятый, связанный, с кляпом во рту, король-колдун. А над ним довольный, лучащийся улыбкой отец Джоан.
Правда, улыбка быстро исчезла, когда альбионский король, осмотревшись, увидел раскинувшегося в луже крови принца Эрика.
Осиротевший отец замер, безмолвно открывая и закрывая рот. Потом резво выскочил из схемы и бросился к Джоан.