Изгнанница. Клятва рыцаря

Герлин пожала плечами:

— Пусть так, но он вряд ли проиграет турнир на церемонии посвящения в рыцари. Возможно, он вообще ограничится только показательным поединком. Вы ведь сами сказали: рыцари неохотно вступают в честный бой с хозяином крепости, а победа в турнире всегда оставляет неприятный осадок.

— Вчера на охоте он снова показал все свое неумение, — произнесла Лютгарт. — По крайней мере, я так слышала.

Герлин резко обернулась и смерила эту стройную изящную женщину насмешливым взглядом.

— Это то, что слышали вы! Несомненно, от оружейного мастера юношей, который должен избавлять их от неумения. Я же слышала совсем другое, госпожа Лютгарт. Согласно тому, что мне рассказали, господин Дитрих стоял с обнаженным мечом перед диким кабаном и направлял его на оружие, выставленное опытным охотником. И если при этом дворе есть бродячий певец, Лютгарт Орнемюнде, то я разыщу его до сегодняшнего вечера, и он исполнит песню об этом героическом поступке, которым юноша выказал почтение своей даме сердца!

С этими словами Герлин резко развернулась и покинула балкон. По крайней мере хоть какого-то простого трубадура можно было здесь отыскать. И при необходимости стихи она напишет ему сама!

Вечером Герлин из Фалькенберга в полном убранстве предстала перед двором Лауэнштайна. На ней было платье, которое она сшила специально для своей первой встречи с Дитрихом и, конечно же, подаренные им браслеты. Ее волосы, которые она сначала прикрыла полупрозрачной светло-голубой вуалью, были схвачены широким, украшенным золотом налобником. Однако Роланд Орнемюнде разрушил ее надежды открыть этим вечером свое лицо только будущему супругу.

Он встречал гостей вместе с госпожой Лютгарт, которая ради такого случая облачилась в яблочно-зеленое платье и расшитую золотом накидку из парчи. Только скромная повязка под золотым обручем на ее волосах указывала на ее вдовье положение.

Роланд Орнемюнде был таким же рослым, как и его родственник, однако явно значительно сильнее юноши. Хотя Герлин сразу же решила, что он ей не нравится, она должна была признать, что он привлекательный мужчина. Как и у всех рыцарей, его волосы медного цвета были длинными, а борода — короткой. Его слегка загорелое лицо было угловатым, синие глаза — широко посаженными, но маленькими, а взгляд — пронизывающим.

Госпожа Лютгарт смотрела на Роланда с обожанием, и Герлин вполне ее понимала. После того как молодая женщина похоронила своего старого супруга, этот красивый рыцарь, конечно же, стал для нее подарком судьбы. Однако это не давало им права такими насильственными методами вмешиваться в жизнь Дитриха. Роланд Орнемюнде должен был заработать свои собственные владения!

— Ага, а вот и претендентка на руку нашего крошки Дитриха! — шутливо поприветствовал он Герлин. — Позвольте поцеловать вас, дорогая! — Недолго думая, рыцарь поднял вуаль Герлин и по-братски поцеловал ее.

Герлин это очень не понравилось. Со стороны Лютгарт такой поступок был бы уместным, однако со стороны господина Роланда… Впрочем, об этом можно было поспорить, тем более что никто из окружавших их рыцарей не счел это предосудительным. Так что Герлин, учтиво ответив на поцелуй, не стала обращать внимания на слова Роланда. Не важно, как он называл ее, главное, чтобы он как можно скорее посвятил ее будущего супруга в рыцари.

В этот раз Лютгарт тоже поцеловала ее и протянула ей кубок с вином. Дитриха рядом с ними не было.

После того как графиня и ее свойственник официально поприветствовали Рюдигера, Леона и Адальберта, они направились в большой зал, Герлин последовала за ними. Зал крепости Лауэнштайн производил впечатление, он был значительно просторней, чем рыцарский зал Фалькенберга. Герлин с изумлением рассматривала высокие своды и, прежде всего, стены, украшенные щитами и шлемами: множество прославленных рыцарей служили роду Орнемюнде, а то и были предками Дитриха. Щит и меч его покойного отца занимали особое, почетное место.

Герлин искала глазами своего суженого, однако сначала не могла найти его среди движущейся толпы рыцарей и оруженосцев, ищущих себе место. Согласно обычаю, столы и скамейки поставили вдоль стен по всему периметру зала, в этот вечер в некоторых местах даже в два ряда, чтобы разместить всех гостей. Обычно оруженосцы ужинали отдельно от рыцарей, однако в этот раз их пригласили к общему столу — наверняка, чтобы не делать для Дитриха исключение. Наконец Герлин заметила его среди других юношей. Не пытались ли Лютгарт и Роланд спрятать его среди оруженосцев?

В этот момент Герлин пригласили занять почетное место в голове стола на небольшом возвышении. Стол был длинным — точнее, это были два стола с местами для троих и шестерых соответственно. Герлин улыбнулась. Даже так можно было деликатно намекнуть гостям, что, хоть их и приветствовали в соответствии с обычаями, хозяин считает, что буквально на следующий день им следует отправиться домой.

— А теперь я хотел бы представить вас моему юному племяннику Дитриху, — как ни в чем не бывало заявил Роланд Орнемюнде, ведя Герлин к столу. — Дитрих, тебе следует выказать уважение нашим гостям и присоединиться к нам, — сказал он, повернувшись к оруженосцу.

Его слова прозвучали так, словно юноша показал себя невежливым и намеренно избегал их.

Дитриху не нужно было повторять приглашение. Он сразу же подошел и жестом позвал Флориса де Трилльона и господина Соломона из Кронаха к столу на возвышенности. Герлин очень хотелось увидеть, как на это отреагируют Лютгарт и Роланд, однако она повернулась к своему будущему супругу. Дитрих низко поклонился ей. Утром на нем были простые штаны из кожи и легкая рубашка, которую рыцари надевали под кольчугу, сейчас же Дитрих облачился в роскошное одеяние. На нем были светлые штаны, сапоги из мягкой кожи с серебряными пряжками и длинная темно-синяя туника, богато украшенная драгоценными камнями. Цвет туники подчеркивал красоту его светло-серых глаз, и казалось, что в них отражается сияющая синева. Поверх туники Дитрих надел темно-красную накидку. Одежда юного оруженосца в соответствии с его положением была разноцветной, однако не вызывающе пестрой.

— Добро пожаловать на мою сторону, Герлин из Фалькенберга! — уверенно произнес он.

Это было неоднозначная фраза — Герлин спрашивала себя, сам ли он сформулировал ее. Она кивнула ему, также поклонилась и на этот раз сама подняла вуаль. При виде ее в праздничном убранстве Дитрих, казалось, оцепенел, тогда как Герлин спокойно подошла к нему и со знанием дела поцеловала в губы. Его губы были сухими и мягкими — однако они расплылись в счастливой улыбке, как только она отстранилась.

Похоже, Дитриху понадобилось время, чтобы вернуться в реальность. Его бледное лицо слегка разрумянилось, однако он смог взять себя в руки. Поцелуй был частью обычая и не воспринимался как нечто неуместное. Герлин задавалась вопросом, действительно ли это стало для него неожиданностью. Сейчас он официально приветствовал Рюдигера и прибывших с ним рыцарей.

— Вы уже знакомы с господином Флорисом, которого еще мой отец назначил гофмаршалом, а также господином Соломоном из Кронаха, моим наставником и хорошим другом. Я решил пригласить их к своему столу.

В голосе Дитриха можно было различить оттенки гордости и страха, однако Лютгарт и Роланд не могли возразить ему — это стало бы причиной скандала. И Герлин отдала должное юноше — или его советнику — за этот дипломатический ход. Благодаря этому все уселись так, как того желал Дитрих. Господин Леон, который демонстративно сторонился еврея Соломона, занял место рядом с Роландом и Лютгарт, которое наверняка изначально предназначалось для Дитриха.

Дитрих, словно так и было задумано, сел во главе второго стола — и делил тарелку с Герлин. Он пригласил господина Адальберта занять место по другую сторону от него. Возле Соломона и Флориса нашлось место несколько смущенному Рюдигеру. Он еще никогда не ужинал за столом для почетных гостей.

Виночерпий принес вино, а после того, как придворный священник прочитал молитву, стали вносить изысканные блюда. Дитрих при этом вел себя как настоящий хозяин и продемонстрировал свои умения прислуживать даме. Он выбирал для Герлин самые лакомые кусочки, подавал ей вино и старался развлечь ее разговором. Однако он успевал беседовать и с господином Адальбертом. И оруженосец, и старый рыцарь явно получали удовольствие от разговора.