Страница 137 из 150
Сегодня, пока они находились в примерочной, девушки в разговоре не касались своей профессии, разве что упоминали вскользь. И о мужчинах не говорили, и это было тем более странно, что большинство женщин, оставшись наедине, только о мужчинах и болтают.
Обсуждали они планы на будущее.
Сэнди собиралась, едва лишь уладит кое-какие денежные дела в Калузе, немедленно покинуть Флориду. Вообще уехать из страны. У нее очень большие планы на будущее, и они отнюдь не включают в себя минет для женатых бизнесменов. В Калузе она крутится лишь постольку, поскольку ее дела пока этого требуют, вот и все. Тут неплохо ждать, местечко ей нравится, так она сказала Мэрили.
Мэрили предполагала заниматься своим нынешним промыслом до тридцати лет. У нее уже отложено пятьдесят тысяч в банке Дрейфуса, там платят хороший процент. Она надеется, что за шесть лет — ей сейчас двадцать четыре — сумеет увеличить счет, и если процентные ставки сохранятся, то у нее будет капитал в пятьсот, а то и шестьсот тысяч. Куча денег. С такими деньгами многое можно сделать.
У нее, например, есть в Калузе один знакомый, Мартин Клемент, родился в Лондоне, но теперь он американский гражданин. Держит ресторан на Люси-Кей. Мартин долго жил на островах в Карибском море. Сначала у него был отель на Антигуа, потом ресторан на Сент-Томасе, потом еще ресторан на Гренаде, а после он переехал во Флориду и осел в Калузе. Здесь у него тоже ресторан, называется «Весна», там все зеленое или белое и всегда свежие цветы, дело пошло очень успешно с первого дня, как ресторан открылся шесть лет назад, — может, потому, что в штате Флорида вообще не бывает настоящей весны, хотя местные жители из старожилов могут определить, когда меняется время года.
Мартину года пятьдесят три, он великан, шесть футов три дюйма, волосы белые и усы белые, отвисшие, как у моржа, на обеих руках татуировка, значит, водились за ним темные делишки в прошедшие времена. На деньги жадный, ни одного пенни не упустит, старый черт.
Прошлым вечером Мэрили заскочила к нему в ресторан поглядеть, как там и что, — у Мартина в баре часто ошиваются ребята, с которыми можно иметь интерес, — так Мартин сам вышел к ней, поставил выпивку за свой счет, они вдвоем посидели, поболтали. Мартин к ней всегда хорошо относился, и ей он нравится. У него до сих пор британский выговор, и словечки забавные отпускает, тоже британские. Когда они только познакомились, Мартин пробовал ее научить сленгу лондонских кокни,[61] но у нее ничего не выходило, только с тем и отошла, что запомнила: «хлеб и мед» у них значит «деньги», а ее кроме денег вообще ничто не интересует.
Ну, сначала они поговорили о погоде, какая жара стоит и как она отражается на делах ресторана. У Мартина своя теория, может, и верная, что в жару люди стараются поесть не дома, потому как хозяйкам неохота торчать у плиты, когда на улице девяносто градусов.
То да се, и вдруг Мартин спрашивает:
— Ты была на Сабал-Бич после того, как там строгости пошли?
— Нет, не была, — ответила Мэрили.
— Они пока разрешают женщинам ходить без лифчиков, но всех голозадых задерживают, мужчин и женщин, и прямо суют в полицейский фургон.
— Поганая у них там полиция, — сказала Мэрили.
— Могли бы тратить время потолковей, верно?
— Конечно, — согласилась Мэрили.
— Дел для них полным-полно, похлеще, чем гоняться за нудистами на пляже. Ты читала про большие аресты в Майами из-за наркотиков?
— Нет, не читала.
— Управление по борьбе с наркотиками готовило дело целый год, зато рыба им попалась крупная. И много. Я тебе скажу, что я лично ничуть не удивился бы, если бы торговцы этим товаром после тамошнего разгрома перебрались к нам в Калузу. Да уж, полиции есть чем заняться, кроме охоты за нудистами.
— Ну, у нас в Калузе с этим делом глухо, — сказала Мэрили, — то есть с наркотиками.
— По правде говоря, я еще не видел, чтобы у меня в ресторане кто-нибудь открыто курил марихуану, — согласился Мартин. — Но признаюсь по секрету, Мер, что застал случайно в мужском туалете парней, которые баловались кокаином. Не такая это редкость у нас, как ты думаешь?
— Наверно.
— Я задавал себе самому раза два один вопрос. — Мартин понизил голос.
— Какой вопрос?
— Где бы мне раздобыть этой отравы?
— Да что ты?
— Понимаешь, тут как-то недавно приходили ко мне поздно вечером два кубинца, говорили, что ищут, где купить хороший по качеству кокаин, готовы уплатить за него кучу денег. Я бы хотел им поспособствовать. Видишь ли, Мер… но мне ведь не надо тебя предупреждать?
— Могила, — коротко ответила Мэрили.
— Много лет назад, когда у меня был ресторан на Гренаде, я участвовал… как бы тебе объяснить? В общем, это можно назвать распределением, примерно так. Ты помогаешь переправлять товар из одного места в другое, и тебе за это платят. Отправляешь судно с бананами из Южной Америки, но везет оно не только бананы, а кое-что еще. Ты объявляешь груз, которым можно беспрепятственно торговать, переправляешь его на Барбадос, оттуда он уходит на Гваделупу или Мартинику, дальше по цепочке на Гаити и оттуда наконец во Флориду. Все это происходило ох как давно, лет шесть или семь назад, Мер. От Гренады до Венесуэлы можно камень добросить, а поскольку ты британский подданный, все дороги в Карибском море тебе открыты. Денежки только и ждали, чтобы ты их сгребал… Да, были времена! Ну а теперь вернемся к тому делу, о котором я тебе сказал. Тебе нужен товар для переправки, так? Вот за этим и пришли сюда ко мне эти двое. Уселись в баре, заказали выпивку, немного, потом обронили словцо, что будто бы слышали обо мне. Слухом земля полнится, им сказал какой-то колумбиец, что Мартин Клемент, у которого был ресторан «Трубадур» на Гренаде, а теперь ресторан во Флориде, так вот он будто бы может оказать содействие.
— Вполне понятно, — вставила Мэрили.
— Но я и в самом деле хотел бы им помочь, — продолжал Мартин. — Они говорили всерьез. Деньги хорошие. Если ты что-нибудь услышишь, дай мне знать.
Мэрили, пересказывая Сэнди этот разговор, вертелась перед зеркалом в примерочной. Изо всех сил пыталась застегнуть «молнию» на очень тесных джинсах. Ей пришлось подпрыгнуть, чтобы молния наконец закрылась.
— Подумать только, что через шесть лет я буду такая же богатая, как эти два испанца, — сказала она. — Прихвачу с собой хорошую пачку зеленых и нагряну сюда, в Калузу. Приду к Мартину и спрошу, нельзя ли купить через него побольше наркотика… Тебе не кажется, что они мне узковаты?
— Да, немножко есть, — ответила Сэнди.
— Мы не должны выглядеть как дешевка, правда?
Девицы захихикали. Мэрили сняла джинсы и начала примерять другую пару, расправляя ладонью материю на бедрах. Поворачиваясь перед зеркалом, она продолжала рассказывать о Мартине.
— Мартин все-все знает. Если у тебя ресторан, в него приходят разные люди. Он первый в Калузе догадался, что я шлюха. Ты была вторая, но это понятно, ты сама такая. Ты знаешь, что такое la moglia del barbiere? Это по-итальянски. Значит «городские сплетни». Если точно перевести, так это попросту «жена парикмахера». Ведь парикмахер от своих клиентов узнает обо всем, что происходит вокруг, и рассказывает дома своей жене, а жена разносит сплетни и слухи по соседям. Владельцам ресторанов и хозяевам баров посетители тоже обо всем рассказывают. Мартин много чего слышит от людей. Кстати о парикмахерах, ты когда остриглась?
— В позапрошлую субботу.
— Надоели длинные волосы?
— Вроде того.
— Думаешь, рыжие тебе больше к лицу, чем светлые?
— Вроде того, — повторила Сэнди и замолчала, прислушиваясь к сильному биению собственного сердца. Потом спросила небрежно: — И много они хотят купить?
Ее глаза встретились в зеркале с глазами Мэрили.
Днем в четверг Мэтью припарковался на стоянке у жилого комплекса 1237, Гасиенда-роуд. Желтые флажки и флаги мотались от ветра на зданиях комплекса; над входом в контору, где заключались сделки, висело огромное объявление:
61
Кокни — лондонец из низов; этим словом обозначают и лондонское просторечие.