Страница 15 из 45
В учебниках истории рассказ о смерти папы Льва XIII и появлении на папском престоле Пия X строится по одной схеме: в 1903 году, после кончины понтифика, священная коллегия собиралась избрать папой кардинала Рамполлу, руководителя внешнеполитического ведомства, — в таком случае политика Ватикана не претерпела бы существенных перемен. Какова была политика Льва XIII? Спокойный здравомыслящий понтифик умел найти общий язык с представителями обществ, исповедовавших идеи, отличные от христианских догматов, в частности, с розенкрейцерами, мартинистами и иоаннистами. Иными словами, покойный Папа Римский предоставил свободу тем мистическим, эзотерическим и политическим группировкам, которые не вмешивались в дела Христианской церкви. Как поступал Лев XIII с теми священниками, которые, как и Соньер, принадлежали к оккультным кругам? Мы можем с уверенностью сказать, что он не применял к ним каких-либо карательных мер. Если бы управление перешло в руки кардинала Рамполлы, такое положение дел, вероятно, длилось бы еще долго.
Однако кто сумел воспротивиться избранию папы, кто смог выступить против выбора, сделанного кардиналами по велению Святого Духа? Человек, обладавший могуществом и признанным на то правом: глава Священной Римской империи!
Со времен Средневековья ни один германский император Священной Римской империи не воспользовался правом, неотъемлемым от его функции: правом запрета, касающегося избрания папы. Однако наследные императоры Священной Римской империи никогда не забывали об этой удивительной привилегии. В глазах простых христиан вето давно устарело и потеряло силу, однако стареющий австрийский император все же воспользовался своим правом. Так кардинал Рамполла не получил папской тиары, после чего потерял свое влияние в высших церковных кругах. Римским Папой стал Пий X.
Новый папа оставил заметный след в истории Церкви. С его приходом заканчивается любой диалог с теми, кто не придерживается ортодоксальной католической веры. Пий X ввел в обиход Тридентскую мессу, составленную в XVI веке и совершавшуюся в Католической церкви вплоть до богослужебных реформ II Ватиканского собора. Отметим, что нововведения этого собора (а именно отказ от Тридентской мессы) вызвали открытую неприязнь лефевристов (последователей архиепископа Лефевра), ратовавших за сохранение латыни в качестве богослужебного языка. Таким образом, Пий X и монсеньор Лефевр строго придерживались церковных догматов, в то время как Лев XIII и участники II Ватиканского собора походили друг на друга в толерантности. Однако пусть читатель решает сам, чья партия в этом случае достойна одобрения, а чья заслуживает порицания.
То, что предпринял Пий X, можно назвать жестокой охотой на ведьм. Отныне Рим становится смертельным врагом тайных орденов. Для философских и эзотерических обществ начинается тяжелая пора: некоторые из их членов умирают, другие покидают общества и хранят в тайне свою былую принадлежность к ним. Священников, входящих в то или иное общество (например, в орден розенкрейцеров), ожидает незавидная участь. Кроме того, отметим, что вето, которым воспользовался Франц-Иосиф при избрании кардинала Рамполлы, косвенным образом может указать нам, каково было его отношение к политике, проводимой Львом XIII.
Однако вернемся к кюре Ренн-ле-Шато. Вслед за новым папой монсеньор Босежур устраивает «охоту на ведьм местного масштаба». Он решает сослать аббата на несколько недель в монастырь, однако кюре Кустоссы сообщает ему, что Соньер отказался «покинуть приход, где его удерживают личные интересы». Множество раз епископ настаивает на том, чтобы аббат прибыл в Каркассон, но тщетно: частые недомогания, каждый раз документально подтвержденные доктором Роше из Куизы, не позволяют аббату совершать длительные поездки. Наконец, после года этой игры в прятки, аббат решает отправиться в путь.
Итак, заполучив к себе Соньера, прелат потребовал отчет об источнике его доходов. Аббат сослался на неких дарителей, величайших грешников, которых он наставил на путь истинный: назвать их имена ему не позволяет тайна исповеди. Таким заявлением Соньер лишь затянул партию, предложенную ему епископом: монсеньор Босежур тут же отыгрался, потребовав от аббата отчет не о доходах, а о расходах! Ответным ходом Соньера было предоставление епископу вымышленной бухгалтерии, в которой отсутствовали какие-либо реальные документы, а сумма расходов не превышала 193 000 франков. Епископ обвинил аббата в симонии: партия была окончена 5 декабря 1911 года, когда прелат добился, чтобы его слишком удачливого коллегу временно лишили права выполнять обязанности священнослужителя. Победа за епископом? Ничуть, Соньер возобновляет игру: через два года его защитник, каноник Юге, доказывает, что в мотивировочных статьях судебного постановления полно противоречий. Приговор отменен. Монсеньор Босежур готовит ответный ход, не имея, однако, на руках новых обвинений. Тем не менее 11 апреля 1915 года Соньер вновь отстранен от своих обязанностей без права на апелляцию. В дело вмешалась Римская курия… Лев XIII скончался. Закончен ли спор между двумя противниками? Выиграл ли партию епископ? Отнюдь нет, поскольку Соньер играл не по правилам.
Бесспорно, аббат Марти, назначенный Босежуром на место кюре в Ренн-ле-Шато, приступил к своим обязанностям (кто бы решился воспрепятствовать этому?). Однако как только новый служитель Церкви пожелал расположиться в доме священника, он встретил мягкий отказ: увы, в соответствии с законом о разделении государства и Церкви, принятым в 1905 году, церковные помещения переходят во владение деревенских властей, дом священника уже сдан. И не кому-нибудь, а глубокоуважаемому Соньеру, который не жаждет пересдавать своему преемнику нанятое помещение. Но «арендовать церковь» отстраненный от службы аббат не имеет права… что не мешает ему найти выход из положения. Итак, нового кюре, не нашедшего приюта в деревне, ожидает довольно тяжкое испытание: ранним воскресным утром он плетется в Ренн-ле-Шато, чтобы провести богослужение. Бог знает, какие выражения вырывались из аббата Марти, когда он ни свет ни заря штурмовал гору, на которой расположилась деревенька: крутая каменистая тропа не располагала к латинским экзерцициям… Но еще большее разочарование ожидало аббата в церкви: она была пуста. Прихожане слушали мессу в другом храме — в часовне, построенной Соньером на территории своего имения, — и вел ее не кто иной, как ее основатель, Беранже Соньер!
Годы с 1911 по 1916 проходят для аббата под знаком финансовых затруднений. Денежный поток, происхождение которого так и осталось неизвестным, понемногу идет на убыль, а война ставит точку на таинственных поездках Соньера за границу. Неужели блистательная карьера «сеньора Ренн-ле-Шато» закончилась тем же, с чего и началась: с должности нищего деревенского кюре? Ничуть не бывало, в 1916 году священник вновь богатеет. Правда, мы должны заметить, что дальнейшая информация о нем вновь приобретет оттенок условности, поскольку у нас нет ни единого документа, подтверждающего ее достоверность. Соньер разрабатывает планы новых построек. Война все еще продолжается, но кое-что все же существенно меняется: в мир иной уходит непримиримый Пий X, на смену которому приходит Бенедикт XV. Имеет ли это отношение к «делу Соньера»? Утверждать подобное было бы неправомерно, однако заметим, что новый епископ Каркассона начинает преследовать Соньера в 1906–1907 годах, то есть три года спустя после избрания Пия X, в то время как мытарства Соньера заканчиваются через два года после избрания Бенедикта XV. Тем не менее кюре все еще отстранен от своих обязанностей.
Каковы были новые планы аббата (разумеется, если таковые действительно существовали)? Он намеревался построить дорогу, ведущую из Ренн-ле-Шато в Куизу, и возвести вокруг деревни крепостные стены. Проекты, не получившие дальнейшего развития? Не совсем так. Далее Соньер приходит к мысли о башне высотой в 70 метров. 5 января 1917 года он составляет смету, предусматривающую расходы в восемь миллионов (то есть три миллиарда сантимов в пересчете на деньги образца 1993 года). По мысли Жерара де Седа, с высоты этой башни аббат собирался излагать «новые религиозные идеи, понемногу созревавшие в его голове». Можем поспорить, что эти идеи уже давным-давно созрели: оставалось лишь выразить их.